Александр Рудазов - Совет Двенадцати

— Он меня раздражает, — наконец произнес вслух Креол. — Я уж лучше своим ходом полечу.

— А я тогда возьму гравиранец! — обрадовалась Ванесса. — Черт, давно хочу Испытать эту штуку в нормальном небе, без этой гребаной скони!

— Но хозяин!.. — заныл Хубаксис.

— Хорошо, — сдался Креол. — Ты можешь лететь следом — на случай если я устану. Но не вздумай мне досаждать.

Джинн расплылся в широченной улыбке.

— И одежду эту чтоб снял!!! — рявкнул маг.

Единственный глаз Хубаксиса наполнился укоризной. Ему понравился новый костюм. Но слово хозяина — закон, и джинн неохотно встряхнулся всем телом, заставляя униформу исчезнуть. Подобные трюки теперь получались у него сами собой.

Гулять по Промонцери Царука — занятие утомительное. Эта грандиозная цитадель сама размером с маленький город — почти правильный каменный куб с ребром в триста метров. Плюс еще четыре «кубика» поменьше — Северный, Южный, Восточный и Западный корпуса. В первом расположены посольства заморских держав, во втором живет обслуживающий персонал, в третьем разместились алхимические лаборатории и артефакторные мастерские, а четвертый занимает огромный зверинец, поделенный между некромантами и бестиологами.

Одна только пробежка из одного конца Цитадели Власти в другой занимает битый час — особенные мучения доставляют лестницы. К счастью, кое-где в стенах таятся скрытые порталы — опытные слуги знают, где их искать и как активировать. Строго говоря, простолюдинам запрещено их использовать, но колдуны закрывают на это глаза — кому захочется, чтобы обед приносили уже остывшим?

Сейчас Креол с Ванессой спустились на самое дно, в подземную часть Промонцери Царука, в длинный темный коридор, уходящий далеко в сторону и весь усеянный противодемоническими печатями. Хубаксис, выучивший цитадель как свои шесть пальцев, проводил мага с ученицей в гигантский цех с мраморной чашей в центре. По ее краю медленно плыл Тивилдорм Призрак — это именно он руководил проектом «Банка Скорпионов».

Когда мертвый колдун рассказал Креолу, что за штуку в свое время изобрели демонологи Серой Земли, тот залился в бешеном хохоте. Ему чрезвычайно понравилась эта мысль, и он дождаться не мог, когда наконец увидит результат.

Ванесса при том разговоре не присутствовала, поэтому сейчас с любопытством поднималась по ступеням, не зная, чего ожидать. А взобравшись на самый верх и увидев содержимое исполинской чаши — не нашла слов.

Внизу сидели полудемоны. Полторы сотни захваченных в плен испронгша и винджен. Прикованные цепями, чудовища смотрели наверх с невыразимой злобой, изрыгая хриплые ругательства и скрежеща зубами. В самом центре виднелся особенно крупный испронгша с дырой вместо правого глаза — Андрей Юмашев, бригадир полудемонов. Он сидел молча, всем своим видом излучая ненависть.

Впрочем, наружу все равно не доносилось ни звука. Как сообщил Тивилдорм, эта гигантская клетка была создана лично им — еще в те далекие времена, когда он дышал полной грудью. «Банка Скорпионов» была одним из величайших его изобретений — наряду с Живым Кладбищем и Сферой Жажды. Увы, при жизни он так и не успел опробовать ее на практике — банально не смог насобирать достаточно демонов… или хотя бы полудемонов, как здесь. Зато теперь…

Страшные лезвия испронгша режут даже камень и металл, а жгучий яд винджен способен разъесть что угодно — но из этой мраморной чаши они выбраться не могли. Могущественные чары просто не позволяли, запрещали им причинять вред стенам — и на белоснежной поверхности за два месяца не появилось даже царапинки. Невидимая крышка, накрывающая чашу сверху, пропускала воздух — но ничего другого. Идеальная клетка для демонических порождений.

— Мне казалось, что их было больше, — задумчиво произнесла Ванесса.

— Живыми мы взяли не всех, — с сожалением произнес Тивилдорм. — Одни погибли еще под Симбаларем, другие утонули в заливе Бурь, третьих убили в Иххарии. Но большинство выжили — это на редкость живучие твари. Однако жить им осталось недолго…

— И что вы собираетесь с ними делать?

— Я? Ничего! — залился смехом Тивилдорм. — Они сами все сделают. Мы ведь их тут не кормим. Эти твари могут прожить без еды довольно долго — но рано или поздно у них слипнутся кишки с голодухи. И вот тогда…

— Тогда начнется самое интересное, — осклабился Креол.

— Да что начнется-то? — не понимала Ванесса.

— Они начнут жрать друг друга, — потер призрачные ладони Тивилдорм. — Здесь будет настоящая бойня… кровь будет литься реками… твари будут биться между собой, пока не сожрут друг друга. Остаться должен только один! И этот последний… о, как же я хочу это увидеть!

Ванесса вспомнила созданного Тивилдормом трупомонстра — он тогда точно так же лучился от восторга. Наверняка и в этот раз результатом его чар будет какая-нибудь невероятная мерзость.

Но для очистки совести Вон все же спросила — что планируется получить в самом конце?

— Демоволка! — предвкушающе облизнулся Тивилдорм. — Настоящего, живого демоволка! Последний оставшийся полудемон вберет в себя силу всех сожранных, станет чудовищем невероятной силы — и отныне будет есть только демонов! Демоволк — чудесное, изумительное существо, создать которое я мечтаю уже больше четырехсот лет! И теперь я его наконец-то создам! Теперь у меня наконец-то достаточно материала! Мое детище будет верным псом владыки Креола — и да вострепещут поганые Древние!

Скудное, скверное освещение. Ни одного окна. Никаких магических светильников. Только обычные восковые свечи. Их мерцающее пламя озаряет две дюжины алхимических печей, чьи дымоходы уходят куда-то и стену, длиннющий лабораторный стол, беспорядочно уставленный колбами и ретортами, перегонный куб размером с хорошего быка и громадный фолиант, прислоненный к стене. Один человек не смог бы даже поднять этот исполинский том — в метр высотой, в полметра шириной, в четверть метра толщиной. Переплет сделан из коры грушевого дерева, а вместо страниц — восковые таблички.

Посреди этой лаборатории приплясывал и безудержно жестикулировал лохматый старикашка с клочковатой бороденкой. Его красный плащ валялся в углу, как ненужная тряпка — Себастиус Трансмутатор вообще плохо понимал, зачем ему эта неудобная одежонка. Любимая мантия гораздо привычнее — за десятилетия работы она обзавелась десятками пятен и дыр, насквозь провоняла реактивами и по ночам ползает под кроватью, поедая мышей и тараканов.

Всю эту громадную алхимическую лабораторию можно описать одним словом — безумие. Здесь безраздельно царит великий Себастиус — и его гений может сравниться лишь с его же безумием.