Роман Афанасьев - Огнерожденный

– Это я, Фарах, – сказал подмастерье, сжимаясь в комок. Что если это не Танвар? Вдруг это все обман…

– Фарах? Всеблагой Энканас! Что тут у вас случилось? Где Тейрат?

– Он здесь. Он… Умер.

Северянин снова выругался, теперь уж в полный голос, завозился в темноте и Фарах услышал, как звякнул меч, возвращаясь в ножны. Потом Танвар чиркнул огнивом, темнота рассыпалась ворох искр, и в его руках появился огонек. Свеча! Настоящая восковая свеча. Фарах видел один раз такую, у старосты.

– Что здесь случилось? – спросил северянин, приближаясь к сжавшему в комок пареньку.

Выглядел он страшно. Высокий, широкоплечий как кузнец, заросший черной густой бородищей, от шеи до самых глаз. Одет в кольчугу из мелких колец, поверх накинута широкая кожаная рубаха. Фараху показалось, что так должны выглядеть разбойники, а не друзья деда.

– Ага! Вот ты где! – Сказал Танвар и присел на корточки рядом с подмастерьем.

В руках он держал свечу, прикрывая огонек широкой ладонью.

– Где Тейрат?

Фарах молча отодвинулся в сторону, и северянин издал горлом булькающий звук. Поставил свечу на пол и склонился над телом старика. Осторожно ощупал его и прижался ухом к груди.

– Мертв, – прошептал северянин. – Тейрат умер.

Потом он схватил за руку Фараха и подтянул к себе.

– Что тут произошло? – выдохнул северянин прямо в лицо подмастерью. – Кто там, в чулане?

Северянин пытался говорить на южном, но выходило у него плохо. От этого делалось еще страшней.

– Не знаю, – слабо отозвался Фарах, пытаясь высвободить руку из железной хватки северянина. – Я не видел.

– Ну!

– Я вернулся домой поздно…. В чулане наткнулся на того. Мертвого. Бросился сюда, а дед уже умирал…

– Что он сказал? Твой дед говорил о чем-нибудь?

– Нет. Сказал только, что придешь ты, и чтобы я уходил с тобой.

– А еще? Что еще сказал?

– Он сказал, что нас нашли. И что в чулане воин. И что я должен опасаться темных. И еще…

– Ну!

– Сказал что он мне не дед.

– Это все?

– Все. Потом закричал, "беги"! И умер.

У Фараха защипало глаза, а в горле появился склизкий ком. Он шумно всхлипнул и почувствовал, как щекам катятся слезы.

Северянин снова выругался. Помянул и Бога Тьмы и Бога Огня и всех жрецов заодно. Но Фарах не слушал его. Он плакал. В груди было больно и стало трудно дышать.

– Не ной, – резко бросил Танвар, уже на северном языке. – Здоровый лоб, а ведешь себя как девчонка.

Фарах резко выпрямился, отпрянул от северянина. В самом деле. Уже полночь. Теперь он мужчина. А мужчины не плачут. Они мстят обидчикам.

– Я буду мстить, – сказал Фарах вслух. По серверному.

– Мститель, – фыркнул Танвар. – Сопляк. Быстро собирай пожитки, и убираемся отсюда.

– А как же дед?

– Ему уже не помочь. А вот нам потребуется помощь, если этот мертвец, что лежит в чулане, пришел не один.

– Он убил деда?

– Можно и так сказать. Судя по всему, они подрались. Здесь была настоящая схватка. Тейрат победил. Ему удалось пырнуть негодяя ножом. Тот бросился бежать, но далеко не ушел, рана оказалась смертельной.

– Но дед, почему умер мой дед!

– Не выдержало сердце. Он был слишком стар для таких приключений.

– Я не могу оставить его здесь, – сказал Фарах. – Нужно его похоронить. Завтра надо позвать старосту, собрать соседей…

– Какой староста, очнись малец! Нам надо бежать и как можно быстрее! Что тебе сказал Тейрат?

– Что бы я оставил его и шел с тобой.

– Вот и пошли. Быстро! Хватай, что там у тебя есть и пошли.

Фарах растеряно оглянулся по сторонам. Его мир рушился на глазах. Все что он знал, все, что любил – пошло прахом. Единственный близкий ему человек умер, а он вынужден бежать под покровом ночи, словно вор спасающийся от погони. Все запуталось, все очень запуталось...

Северянин ругнулся и отвесил подмастерью звонкую пощечину.

– За что! – крикнул Фарах мигом приходя в себя.

– Приди в себя! Пошли, или, клянусь Таграмским Храмом, я тебя заверну тебя в ковер и потащу на плече!

Фарах разозлился. Растяпа! Действительно, ведет себя как девчонка. Плачет и причитает, когда надо хвататься за оружие…

– Нож, – сказал он вслух. – Нож!

Он упал на колени и стал раскидывать подушки. Нож нашелся быстро. Выпав из ослабевшей руки Тейрата, он скользнул под подушку, и затаился там. Фарах поднял его, вытер о рукав. Это был очень хороший нож. Подмастерье сам выковал его, еще полгода назад, вот только не решался носить с собой. Мальчишкам нельзя носить такое оружие – с широким клинком, в две ладони длинной, с желобком жесткости и с рукояткой из рога.

– Ага, – сказал северянин. – Понятно. Им Тейрат и прикончил мерзавца.

Подмастерье кивнул. Да. Дед, конечно, знал, где лежал нож. Во время схватки ему удалось дотянуться до оружия, и это почти спасло его. Почти.

– Отлично, – одобрил Танвар, – все как положено. А теперь хватай тряпье потеплее, деньги, если есть и пошли.

Фарах сунул нож за широкий кожаный пояс и стал собираться. Действовал быстро и уверенно. Растерянность ушла, а боль потери хоть и осталась в сердце, но пока утихла. Сейчас не время горевать. Нужно действовать.

В холщовый мешок отправилась рубаха, порты, теплый халат, одеяло. Потом пять северных марок, все сбережения. Кусок хлеба, полотенце… Минуту спустя Фарах завязал мешок длинной веревкой, перекинул ее через плечо и подтянул мешок к спине.

– Я готов, – сказал он.

Северянин одобрительно кивнул и, поклонившись мертвому Тейрату, вышел из комнаты. Подмастерье на секунду задержался. Он тоже поклонился деду, стараясь сделать это так же как Танвар. Потом вздохнул и вышел в чулан.

Там он наткнулся на северянина, который преспокойно обшаривал карманы мертвеца.

– Ты что? – удивился Фарах. – Как можно!

– Можно. И нужно. Кормить то тебя кто будет?

Подмастерье недовольно мотнул головой и вышел на улицу. Он не хотел видеть этого. Обирать мертвых… Бесстыдство!

Следом за ним вышел и Танвар.

– Туда, – сказал он. – Направо и вверх.

– К Хазиру?

– Нет, к Башмину. А потом дальше, к Масуну. Пошли, пошли. У нас впереди длинный путь, а ночь коротка. Солнце здесь встает рано.

Северянин тронул плечо паренька и зашагал в ночь. Фарах оглянулся и бросил последний взгляд на Эшмин, деревню, которую считал родной. Он знал, что эту ночь не забудет никогда. Как и обещал ему дед.

Отвернувшись, Фарах смахнул рукавом последние детские слезы и побрел за Танваром, навстречу первому дню взрослой жизни.

Шли долго. Всю ночь. Фарах нисколько не устал, ему было не привыкать к долгим прогулкам по горным тропам. А вот Танвар выдыхался. Северянин шел все медленнее, бормоча под нос ругательства, да такие, что подмастерье порой вздрагивал.