Руслан Михайлов - Изгой: Замерзающие надежды

Усевшись на скамью, я обвел взглядом высокие ряды полок, аккуратно выстроенные вдоль стены корзины, висящие под потолком гирлянды сушеных грибов, кореньев и связки мяса. Тезка умудрился использовать с пользой каждый клочок свободного пространства.

— Ну, что скажешь? Протянем мы зиму, на этих запасах?

Посерьезнев, Тезка отложил в сторону сумку старика и ответил:

— Нет, господин. Не протянем. Если Создатель будет милостив, то доживем до середины зимы, а потом придется затянуть пояса, да потуже.

— Плохо. Что с дровами?

— Дров пока хватает. Но запасы пополнить надобно, господин. Слава Создателю, далеко ходить не надо — в ущелье еще достаточно леса для наших нужд, а теперь и лошади есть — бревна можно и волоком дотащить.

— Ясно. Чем еще обрадуешь?

— Шкур и кожи для пошива зимней одежды в достатке. Женщины только этим и занимаются. От холода не помрем. Обустройство пещеры мы уже закончили. Да! Вот тут еще — Тезка подошел к пузатым корзинам у дальней стены и, ткнув их носком сапога, пояснил — Здесь я зерно приберегаю. Если переживем зиму, то к весне будет овес и пшеница для посева. Стефий умудрился даже семена дикой кислевицы притащить. Нашел же! На первое время можем небольшое поле прямо в форте разбить. Все одно, места достаточно.

— Порадовал ты меня Тезка — похвалил я рачительного хозяйственника — Насчет зимы, ты не переживай. Переживем. Когда вернется Литас с людьми, продолжим охоту. Через пару дней глядишь, и ледник закончим. Ты мне вот, что скажи — что с кормом для лошадей надумал? Учти, тратить на них запасы еды я не позволю. Самим не хватает.

— Да я понимаю, господин! Ребятня сейчас все углы двора прочесывает, траву собирает. В ущелье–то травы прорва, надо только снег разгрести. Если позволите, то мы быстро пару стогов натаскаем.

— Посмотрим — неохотно ответил я. Пока не вернется Литас, я не собирался высовывать нос за стену — Посмотрим. Ладно, ты хозяйствуй, а я дальше пошел.

— Господин, вы бы рявкнули для острастки на Нилиену — не успеешь глазом моргнуть, а каждый день, что–нибудь да утащит! — чуть не со слезами на глазах попросил Тезка — Поумерила бы она пыл свой! Так глядишь, на полках скоро и не останется ничего.

— А ты здесь для чего поставлен? — рассудительно заметил я.

— Дык, у нее на все один ответ — ей слово скажи и сразу черпаком по голове получишь! Уж вас–то она послушает!

Я глубоко сомневался, что старая Нилиена станет выслушивать мои доводы, но делать было нечего.

— Хорошо — вздохнув, согласился я — Поговорю я с кухаркой.

Рассыпаясь в словах благодарности, Тезка проводил меня до двери и вернулся к своим хозяйственным делам. Я же, задумчиво почесывая затылок, направился к кухне, откуда слышался ворчливый голос старшей кухарки, поторапливающей стряпух. Полюбовавшись издали, как Нилиена потрясая здоровенным черпаком вразумляет слишком медленных на ее взгляд женщин, я мудро рассудил, что напрашиваться на неприятности не стоит и пошагал к выходу. Нет уж. Пусть сами разбираются, а я лучше проверю, как продвигаются дела, с постройкой конюшни.

Остаток дня прошел в уже ставшими для меня повседневными хлопотах. Побеседовать с мастерами каменщиками, подбодрить медленно поправляющихся раненых воинов, изящно уйти от темы незамедлительной постройки церкви в разговоре с отцом Флатисом, постараться отвертеться от ежедневных занятий с оружием… Не успел я оглянуться, как солнце уже клонилось к земле, а на промерзшей земле вальяжно разлеглись длинные тени.

К вечеру заметно похолодало и, рассматривая распотрошенного ниргала, я старательно приплясывал на месте, хлопал себя ладонями по бокам и вообще всячески старался согреться. Вид обнаженного тела ниргала, тоже никак не способствовал теплым мыслям, скорее вызывал холодную дрожь.

Рикар потрудился на славу и сейчас ниргал уже ничем не напоминал несокрушимого железного воина. Совсем недавно покрывающие его доспехи, бесформенной кучей железа громоздились по обеим сторонам стола. Первым делом я начал осмотр с самих доспехов, вернее с поразившей меня их многослойности — внешний слой представляли собой толстые пластины, цельнометаллические наручи, наколенники и закрытый шлем. Вторым слоем шла мелкоячеистая кольчуга, полностью укрывающая тело ниргала под пластинами и оставляющая открытым лишь лицо. И последним слоем шла толстая шерстяная одежда, при виде которой, у меня на язык просилось странное словечко «комбинезон». Откуда это словечко появилось у меня в голове я не знал, но судя по легкому уколу головной боли и нахлынувшему на мгновение головокружению, мне было несложно догадаться, что это название из моего поневоле забытого прошлого.

Я предположил, что одежда требовалась для того, чтобы ниргалы не замерзали, но здоровяк сказал, что в первую очередь одежда нужна, чтобы доспехи не натерли тело до кровавых мозолей. Доверяя его опыту, я предпочел согласиться и перешел к осмотру самого ниргала. Но если во время атаки, я думал, что ниргалы это неизвестная мне раса, то теперь я убедился в ошибочности этого предположения. Передо мной лежал изуродованный труп обычного мужчины. Хотя в том, что это именно мужчина, можно было усомниться — на месте его мужского достоинства красовался лишь грубый уродливый шрам. Словно кто–то обычным мясницким ножом откромсал ненужные части тела и потом грубо сшил раны портняжьей иглой. Все тело ниргала было покрыто свидетельствами постоянного участия в боях — многочисленные рубцы, шрамы и следы ожогов покрывали его причудливой вязью узоров. Хотя, возможно что он получил эти шрамы еще будучи человеком. Теперь этого не узнать.

Осмотр тела дал свои результаты — теперь мы точно уверены, что это некогда обычные люди, которых варварски изувечили, а затем заковали в доспехи. И я более чем уверен — это сделали без согласия жертвы. Добровольно на такое не пойдет никто.

Бросив последний взгляд на распростертого несчастного, я уже открыл рот, чтобы распорядиться отправить ниргала на погребальный костер, где его уже дожидались остальные, когда мое внимание привлекли слишком одинаковые шрамы на некоторых частях тела. По одному длинному шраму на внешней стороне бедер, бицепсах, предплечьях. Крестообразный шрам под грудным мышцами. Интересно.

— Рикар, у тебя есть нож?

— Обижаете, господин — прогудел здоровяк и протянул мне нож — хотя судя по размерам, он лишь немного не дотягивал до почетного звания меча — Я без ножа никуда.

Вооружившись тесаком, я наклонился над ниргалом и осторожно, начал вскрывать вздутый шрам на бедре. Здоровяк шумно сопел мне в затылок, с интересом наблюдая за моими действиями. Закоченевшее на морозе тело едва поддавалось остро заточенному лезвию, но постепенно разрез расширялся.