Ричард Кнаак - Волчий шлем

Юный арамит презрительно пожал плечами:

— Я слыхал, что это всего-навсего жалкая горстка варварских городов. А чудовища… Подумаешь! Детям Разрушителя не страшны никакие чудовища.

Моргис и Грифон не сразу сообразили, что «дети Разрушителя» — это волки-рейдеры. К счастью, никто не понял истинной причины их замешательства.

Грифон хотел было задать еще какой-нибудь вопрос, но внезапно взгляд его приковала одинокая фигура поодаль, по правую руку от волков-рейдеров. Серые одежды, лицо укрыто капюшоном. Несколько мгновений она смотрела на движущийся отряд, затем удалилась.

Грифон сделал вид, что просто глазеет по сторонам, любуясь пейзажем. Возможно, фигура в сером — это кто-то (или что-то) из Земель Мечты. А может быть, и нет. Пока он не мог этого вспомнить. Грифон решил молчать о том, что видел, до тех пор, пока они с Моргисом не останутся наедине.

— Расскажите нам о Люперионе, капитан, — попросил Моргис. — Какие там есть развлечения? Мы хотим на славу поесть и выпить.

Д'Хаарен принялся в подробностях расписывать город. Видимо, он служил там с давних пор. Грифон слушал вполуха. Он хотел как можно скорей выбраться из этого города.

Это желание стало еще острей, когда наконец показались ворота Люпериона. Холод сковал Грифона. Виной тому был не сам город, но две одинаковые скульптуры, венчавшие половинки ворот. Свирепые волчьи головы, в которых проглядывало нечто человечье. От этого они выглядели еще отвратительней. Жестокость и коварство в волчьем взгляде предвещали ужас и разрушение. Грифон прекрасно знал, что символизировали эти скульптуры. Его объял тот же страх, что и при выезде из деревни Рисэл.

Волчьи морды скалились, зазывая Грифона в город.

Город Разрушителя.

— Она уверяет, — сказали хором два совершенно одинаковых голоса, — что ее призвал свисток стража.

— Это невозможно. Всех главных стражей уже опросили. Никто из них не пользовался талисманом. — Этот голос принадлежал долговязой тощей фигуре, которая словно не шагала, а парила по комнате. Такое впечатление создавалось благодаря длинному ниспадающему одеянию алой и белой расцветки. Лицо фигуры закрывала вуаль, так как смотреть на него было опасно. Такова цена власти.

— Хаггерт, — продолжали однозвучные голоса, — а не может ли быть так, что кто-то нашел талисман бывшего стража? Ведь некоторые стражи погибли или, по меньшей мере, исчезли.

— Когда умирает страж, его личные талисманы — все до единого — умирают с ним. Свистки должны были превратиться в пепел. Скорей, я полагаю, кто-то научился имитировать свист…

— Еще чего, — фыркнули голоса-близнецы. — Вы ведь знаете, что истинная связь с Землями Мечты не во власти Разрушителя. Так гласят законы, установленные в самом начале.

— Но есть еще Шейдерол. Он знает секреты. Когда-то он был одним из нас.

— Шейдерол утратил свое знание, когда прельстился посулами Разрушителя. Братство ци тоже не могло воспользоваться талисманом — в своем безумном стремлении к власти они сами перешли за нормальные природные границы. Именно они пытались пленить или убить тех двоих.

Высокий, которого называли Хаггертом, задумчиво теребил ткань, закрывающую лицо:

— А что Тройя? Она что думает? Фигуры-близнецы одновременно кивнули:

— Она считает, что медлить нельзя. Это дело надо решать, и бесповоротно. Лучше перестраховаться, чем потерять все.

— Вам не кажется, что это слишком?

— Нет.

— Но тем самым мы ставим себя на одну доску с волками-рейдерами. Даже хуже. Вас это не беспокоит?

— В военное время часто приходится наступать себе на горло. Но когда арамитов и этого их собачьего божка поглотит пучина, мы забудем эти дни, как кошмарный сон, и вернемся к простым радостям жизни — все мы, кроме этих докучливых ци.

Хаггерт вздохнул:

— По-моему, ваши мечты о возвращении к прошлому несбыточны. Даже для Земель Мечты. У меня есть предложение. Нелюди вошли в Люперион. Думаю, они могут помочь нам в этом деле. Это означает, что придется призвать помощь Ворот. Затем, когда те, кого мы ищем, останутся одни…

Фигуры-близнецы подались вперед, слушая план Хаггерта. Время от времени они ухмылялись — совершенно одинаково.

На какой-то краткий миг он проснулся. Оковы по-прежнему связывали его, как и много веков назад. Почему же прервался его сон? Он вспомнил прошлое — оно всегда оставалось с ним — и ощутил присутствие некоего разума, хорошо ему знакомого. Этот разум был далеко, но все же ближе, чем когда-либо. Быть может, подумал он, близится час освобождения. Быть может…

Узник вновь погрузился в вековую дремоту — но часть его сознания продолжала работать. Этому трюку он выучился давно. Если новое ощущение исчезнет, бодрствующая часть сознания тоже забудется сном. Если же оно, напротив, усилится…

…то игра начнется заново.

И огромный левиафан закрыл глаза.

Город за крепостной стеной действительно производил впечатление — но не красотой, а невероятным скоплением людей и животных. Улицы были запружены народом; казалось, будто всадники переходят вброд бурную реку.

— Это что, базарный день? — обрел наконец дар речи Моргис.

— Базарный день? — Хранитель самодовольно ухмыльнулся. — Нет. В Люперионе всегда так.

— О!

Сгущались сумерки, но жизнь в городе и не собиралась замирать. Улицы были залиты светом всевозможных фонарей. Толпы народа текли по улицам; Грифон заподозрил, что так будет продолжаться до самого рассвета.

Люперион поражал контрастом между ярмарочной пестротой и угрюмой символикой арамитов. На базарной площади красовались шатры и палатки самых причудливых форм, а вокруг высились мрачные прямоугольные строения — оплот военной мощи волков-рейдеров. Бешено бились на ветру знамена с изображениями волчьей головы, повсюду стояли либо маршировали воины в доспехах из черного дерева. Все здесь было окрашено в черный, белый и серый цвета — в отличие от центра, где кипела жизнь и в глазах рябило от игры красок, от переливов самых немыслимых цветов — в том числе оттенков кожи самих обитателей города. Многие из этих оттенков были знакомы Грифону, но люди с голубой кожей заставили его насторожиться. Бисин как-то обронил пару слов о таких людях, но птицелев тогда подумал, что речь идет о специально окрашенной коже. Теперь он понял, что ошибся. И что важней всего — голубокожие люди были уроженцами местности неподалеку от Тилира! А ведь Бисин говорил, что люди из тех краев почти не появляются на юге!.. Интересно, подумал Грифон, что еще забыл или перепутал капитан «Корбуса»?

Грифон боялся, что двигаться в людском потоке будет непросто, — но люди тотчас расступались, видя приближение патруля, а когда он проезжал, снова смыкали ряды, причем двигались они точными, словно заученными, движениями. Это кое-что говорило об Империи арамитов.