Джон Толкиен - Возвращение короля

На расстоянии крика от Мораннона знаменосец развернул знамя, трубачи задули в трубы. Герольды сделали шаг вперед и громкими голосами прокричали:

— Выходите на переговоры! Пусть явится Черный Властелин! Мы пришли установить справедливость. Владыка Тьмы виновен в нападении на Гондор и разорении наших земель. Король Гондора требует, чтобы он исправил содеянное и отступил навсегда. Выходите на переговоры!

Наступила тишина. Очень долго не было слышно ни голосов, ни шума в ответ на вызов. По-видимому, Саурон все обдумал заранее и решил поиграть с мышью, прежде чем вонзить в нее смертоносные когти. Посольство уже собиралось поворачивать от Ворот, как вдруг тишину разорвала барабанная дробь, словно гром ударил в горах, а затем раздался такой громкий гул рогов, что камни задрожали, а люди почти оглохли.

С лязгом отворились центральные створки Черных Ворот, и из них вышло посольство Чёрной Башни. Во главе его ехал высокий воин отталкивающего вида, на черном коне, если можно назвать конем гигантское животное со страшной пастью похожей на конский череп головы, из ноздрей и глазниц которой вырывалось пламя. Всадник в черном плаще и высоком черном шишаке был, однако, не Кольценосным Призраком, а живым человеком. Имени этого посланца Барад-Дура не сохранила ни одна легенда. Он, наверное, сам его забыл, потому что сказал:

— Я — Уста Саурона!

Предполагают, что это был отщепенец из племени так называемых Черных Нуменорцев, которые осели в Средиземье во время первого расцвета могущества Саурона и почитали его, поскольку сами были приверженцами Зла.

Этот человек поступил на службу к Саурону сразу после возрождения Черной Башни и, так как был умен и хитер, поднимался все выше в иерархии слуг Саурона и добился его особой милости, став командиром гарнизона Барад-Дура. В подлости и жестокости он был страшнее любого орка, в искусстве черной магии преуспел и знал замыслы своего господина, как свои собственные.

Вот такой посол выехал из Ворот под черным флагом с гербом Красного Глаза, в окружении нескольких солдат в черном.

Остановившись в нескольких шагах от Арагорна и западных полководцев, посол Мордора смерил глазами противников и громко рассмеялся.

— Найдется в вашей стае хоть один достойный вести переговоры со мной? — спросил он.— Или хоть один сообразительный, чтобы меня понять? Ты, что ли? — с издевкой обернулся он к Арагорну.— Чтобы выдать себя за Короля, мало нацепить эльфийскую стекляшку и окружить себя вооруженной голытьбой. Любой разбойник с гор может это сделать!

Арагорн ничего не ответил, только посмотрел Черному посланцу прямо в глаза и долго не отводил взгляда. Тот ответил тем же, и хотя Арагорн не шевелился и даже не потянулся к оружию, дрогнул и отступил, как от удара, и крикнул:

— Я герольд и посол, моя особа неприкосновенна!

— Там, где эти права уважаются, послы обычно не позволяют себе говорить оскорбительным тоном,— спокойно произнес Гэндальф.— Здесь никто тебе не угрожал. Пока ты выполняешь свою миссию, можешь ничего не бояться с нашей стороны. Однако потом, если твой господин не образумится, все его слуги окажутся в большой опасности, и ты тоже.

— Ах, вот как! — выкрикнул посол Мордора.— Значит, ты их глашатай, Борода! Мы давно тебя знаем, нам ведомо о твоих путешествиях, заговорах и зловредных интригах против нас! До сих пор ты их заводил, оставаясь на безопасном расстоянии. Сейчас ты сунул любопытный нос слишком далеко, Гэндальф, и скоро узнаешь, что ждет тех безумцев, кто вьет паутину под ногами Великого Саурона! У меня есть кое-какие доказательства, которые он поручил показать тебе лично, раз ты осмелился подойти к его Воротам!

Говоря так, он кивнул одному из своих солдат, и тот подал небольшой черный сверток. Черные тряпки полетели в сторону, и с изумлением и ужасом товарищи Арагорна увидели, как страшный посол поднял сначала короткий мечик, который носил на боку Сэм, потом серый плащ с эльфийской застежкой и, наконец, мифриловую кольчужку, завернутую в рваную верхнюю одежду Фродо. При виде этих предметов у них потемнело в глазах: им показалось, что все в мире остановилось в напряженной тишине, сердца перестали биться, и последняя искра надежды погасла. Пипин, стоявший за князем Имрахилом, с криком боли бросился вперед.

— Спокойно! — сурово сказал Гэндальф, останавливая хоббита.

Посол Мордора ядовито засмеялся.

— Значит, вы привели с собой еще одного уродца!— воскликнул он.— Непонятно, какой от них прок, а уж посылка в Мордор такого шпиона — это замысел, переходящий границы даже вашего сумасбродства. Но спасибо этому малявке — он показал, что не впервые видит вещи; теперь вы не отопретесь, что они вам известны.

— Я не собирался отрицать этого,— ответил Гэндальф.— Да, я знаю эти вещи и всю их историю; ты же, который, несмотря на спесь,— всего лишь жалкий посланник, немного знаешь о них. Зачем ты их принес?

— Гномья кольчуга, эльфийский плащ, меч давно свергнутых западных владык и шпион из крысятника под названием Хоббитшир… Что, вздрогнули? Да, да, нам и это известно. Все вместе — неопровержимое доказательство заговора. Может быть, тот, кто носил эти вещи, вам безразличен и его судьба вас не трогает, а может быть, он вам очень дорог? Если так, соберите все ваши остатки разума. Ибо Саурон не церемонится со шпионами, и судьба вашего малявки зависит от того, что вы решите сейчас.

Ему никто не ответил, но посол Мордора заметил, как побледнели лица и расширились от ужаса глаза. Он снова рассмеялся, довольный, что удар попал в цель.

— Значит, я не ошибся,— продолжал он,— он вам дорог, это ясно. А может быть, задание, с которым его послали, имело для вас особое значение? Ну да, конечно. Ему назначена казнь, медленная мука, рассчитанная на много лет, этим искусством славится наша Великая Башня, и он никогда больше не увидит света, если нам не захочется показать вам, как его сломают, чтобы вы пожалели о своем сумасбродстве. Так будет, если вы не примете условий моего Властелина.

— Назови их,— произнес Гэндальф твердо, но те, кто стоял рядом с ним, видели на лице мага выражение затаенной муки, и он вдруг показался им очень постаревшим, очень усталым и побежденным. Никто не сомневался, что сейчас Гэндальф примет предложенные условия.

— Вот они,— объявил посол Мордора и со злобной усмешкой обвел взглядом лица противников.— Гондорский сброд со своими введенными в заблуждение союзниками немедленно отступает за Андуин, поклявшись, что никогда больше ни явно, ни тайно не осмелится нападать с оружием на Саурона Великого. Все земли на восток от Андуина отныне и навсегда принадлежат Саурону. Земли на запад от Андуина до Мглистых Гор и Роханского Прохода становятся ленными владениями Мордора. Живущим на них запрещается иметь оружие, но они могут заниматься своими внутренними делами. Они помогут восстановить Исенгард, который так бессмысленно уничтожили и который отныне будет принадлежать Саурону: мой Властелин посадит там своего Наместника. Не Сарумана, а кого-нибудь, кому можно доверять.