Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

— Это шоколад. — Фредди достал нож и быстро очень точно разрезал её, не разворачивая, на три части, одну чуть побольше и две равные. — Тебе, тебе и мне. Поедим с кофе, а варево подождёт.

— Это зачем? — недоверчиво спросил Андрей.

— Сытная штука, — спокойно ответил Фредди. — Одна плитка обед заменяет.

Эркин пожал плечами и взял без сопротивления, только посмотрел на Фредди, взглядом спрашивая, почему его доля больше остальных.

— Ты таскал, — коротко ответил Фредди, интонацией исключая расспросы и возражения.

Они жевали этот шоколад, действительно, на вкус Фредди, слишком сладкий, запивая его чуть тёплым кофе. Андрей собрал остатки обёртки, сложил их на ладони и долго рассматривал картинку, напряжённо сведя брови, ставшие на загорелом лице совсем белыми. Фредди покосился на него, но Андрей уже стряхнул обрывки в костёр и даже поворошил его, чтобы быстрее сгорели. Напряжённое выражение не сходило с его лица. Но Эркин, а за ним и Фредди сделали вид, что ничего не заметили.

Андрей побежал за водой к "цветному" колодцу, а Фредди и Эркин полезли во вьюки за инструментами.

Ковбойский город кипел и бурлил. Но они успевали первыми. Остальные ещё только грузили, а они уже сооружали временные кормушки в своём загоне.

— Фредди, он очень дорогой? — осторожно спросил Эркин. — Ну, концентрат этот?

— Задержка не по твоей вине, — сразу понял смысл вопроса Фредди. — Этот расход тебе в вычет не пойдёт.

— А шоколад? — съехидничал Андрей и еле увернулся от затрещины.

Но делал он всё это с прежним напряжённо-виноватым выражением, а они по-прежнему старательно не замечали этого. Андрей что-то бормотал себе под нос, и по тревожному взгляду Эркина Фредди начал догадываться о сути. Ну, они здесь одни, остальные ещё у своих навесов, пусть парень выговорится.

— Это по-русски, Эндрю?

— Да, — и он медленно, явно переводя слово за словом, сказал: — Люба, столько шоколада мальчику вредно. Ел вот, ну, и вспомнил. Так и слышу голос. А кто говорит, кому… ну, никак. Тает всё.

— Люба — это…

— Это имя, Фредди. Женское имя. Но такое, домашнее, что ли. А полное… Любовь, — и тут же перевёл. — Love.

— Красивое имя, — кивнул Фредди. — Ты не мучайся, парень. Оно само всё вспомнится.

— Мг, — Андрей недовольно мотнул головой, но против обыкновения смолчал.

Оставалось доделать сущие пустяки, и парням явно хотелось поговорить без него. Фредди оставил их заканчивать с кормушками и пошёл в посёлок.

Он подписал у шерифа акт о совместной покупке корма для стада Седрика и отправился к себе.

Парней ещё нет, хотя они должны были уже закончить и вернуться, наверняка затрепались с кем-то. Ну, и пусть. Фредди закурил, оглядывая ровно уложенные мешки. С ума сойти, как Эркин всё перетаскал, считай, один, и не рухнул. Но теперь они здесь хоть месяц просидят. Да нет, месяц чересчур, но во всяком случае…

— Ну, наконец-то пришёл, — сказал за его спиной мучительно знакомый голос. — Рад тебя видеть.

Фредди медленно обернулся. В двух шагах от него, небрежно прислоняясь к опорному столбу, стоял человек. Одет по-ковбойски. Но не ковбой. И он этого человека знает. Холодная волна ненависти и страха медленно вздымалась, поглощая его. Крыса. Джулиан Ротбус. Комендант Уорринга.

— Не слышу ответа, — Ротбус улыбался, показывая зубы. — Ты не рад меня видеть? Или не узнаёшь?

— Нет, — с трудом разжал губы Фредди. — Я узнал тебя.

— Приятно, когда тебя узнают. Как живёшь, Фредерик Трейси? Красивое имя. И главное, незапятнанное. Ничем и никогда. Фредерик Трейси мог и не узнать. Не должен был узнать. Мы же никогда не встречались. Зато, — Ротбус сделал эффектную паузу, — назвать того, кто должен был меня очень хорошо запомнить? А, Фредди?

Его голос прозвучал такой знакомой издёвкой, что у Фредди непроизвольно дёрнулась к кобуре рука. И в ту же секунду пуля сбила с его головы шляпу. Именно пуля — ошибиться он не мог — но выстрела не было. Бесшумный? Хотя за общим шумом хлопка, если с глушителем, не слышно. Крыса никогда не был хорошим стрелком! Или издалека? Ещё один?

— Погляди, Фредди, погляди напротив. Только не делай резких движений. Мне сейчас не нужна твоя смерть.

Он уже увидел. У дальнего угла восьмого номера высокий негр. В кожаной куртке, высоких ботинках на шнуровке. Из-под куртки видны поясные ножны, руки в карманах. Раб-телохранитель?

— Вот так, Фредди. Стой, как стоишь, и не двигай руками. Не двигай ничем, кроме мозгов. Ты был умным мальчиком и, надеюсь, не поглупел. Ты всё понял? Ну?

Фредди молчал. С Крысой говорить нельзя. Он любое твоё слово повернёт и вывернет.

— Я ведь предупреждал тебя. Бедняга парень. Он был так похож на тебя. Ты даже ездил смотреть на него. Неужели не понял? Не могу поверить.

Только молчать. Пусть… пусть сам всё скажет.

— Да, Фредерик Трейси глуповат. Ковбой — он и есть ковбой. Только цветные могут посчитать его грамотным. Но что с них взять? Попробуем поговорить, — Ротбус ласково улыбнулся, — с другим. Дилан Морли был посообразительнее. А если он не хочет говорить со мной, то уж от беседы с русскими не откажется. Как ты думаешь?

— Что тебе надо от меня? — заставил себя заговорить Фредди.

Удивительно, но он смог обратиться к Крысе впрямую, без положенного обращения, и ещё удивительнее, что Крыса это принял.

— От тебя? От Фредерика Трейси или от Дилана Морли?

— Хватит. Что у тебя есть? — набирал силу Фредди.

— Ты ещё не понял? Твоя карта. С твоими отпечатками. И кое-чем ещё.

— Я рассчитался за Уорринг.

— Не так быстро, мой мальчик. Я люблю порядок. А из Уорринга один путь. Прямо в землю или с пересадкой в лагере. Ну?

— Я слушаю тебя.

— Уже лучше. Умница. Я люблю порядок. Каждый год я пополнял твою карту. Если я что-то и упустил, то сущие пустяки.

— У тебя нет никаких доказательств.

— А они мне и не нужны. Ими займутся русские.

— Что ты хочешь?

— Я ничего не хочу, малыш. Хочешь ты, а я предлагаю.

— Что именно?

— Десять лет назад, не будем чрезмерно пунктуальны, тебя выкупили из Уорринга. Выкупили твоё тело. Ты хочешь избавиться от Уорринга, не так ли?

— Дальше.

— Теперь Уорринга нет. Я предлагаю тебе закончить счёты и выкупить карту.

— Сколько?

— Для тебя, мальчик, цена посильная. Шестьсот восемьдесят тысяч. В кредитках. Имперское дерьмо можешь оставить себе. В рублях, — он с удивившей Фредди лёгкостью выговорил русское слово, на котором все ещё спотыкались, предпочитая простое "русские деньги", — в рублях будет дешевле.

— У меня нет русских денег.

— Верю и не настаиваю. Я никогда не требую невозможного. Поэтому в кредитках.

— У меня нет такой суммы.

— Знаю, — Крыса улыбается так ласково, будто смотрит казнь. — А у твоего дружка, Бредли? Нашёл же он тогда деньги. Найдёт и сейчас. С ним русские тоже не откажутся поговорить. Есть о чём, не так ли?