Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

— Чего?

— Ну, что ты уйдёшь туда, как я тогда… с собаками, помнишь?

— Ты ж вернулся, — Эркин вытирал голову.

— Я не вернулся, — Андрей тыльной стороной ладони провёл по щекам и стал собирать своё хозяйство. — Меня ты вернул. Вытащил оттуда. Ну, и Фредди, конечно. Сильный ты. Сам смог.

— Ты тогда к собакам потом сам пошёл. И стоял, когда они тебя нюхали. Даже и не побелел особо.

— Через себя только перешагнуть трудно, — улыбнулся Андрей, — а дальше идти легко. Первый шаг тяжело делать.

— Может, и так, — Эркин повесил полотенце на место.

— Ладно. Ну что, пошли, гульнём? Не жрали же, с проминкой этой.

— Гулять или есть хочешь?

— Сначала пожрём, — сразу сказал Андрей.

— А там видно будет, — согласился Эркин.

Совещание у Ройта закончилось поздно. Все охрипли, переругались, напились, но всё обговорили. Первый день — скачки, конное мастерство, стрельбы. Второй день — ножи и борьба. А на третий день с утра кто хочет пусть повыпендривается с выездкой, показом лошадей и себя, ну, как это…

— Показательные выступления.

— Точно, Берт.

— А после обеда — бал.

— Ну, это уже без нас.

— На балу мы — гости.

— Заездов сколько?

— На скачках-то?

— А смотри…

— Это ж кровные лошади!

— Врёшь, полукровка гнедая!

— А, помню.

— А эти?

— Этот вон, своего араба записал.

— Разделить надо. Заезд для пастухов…

— Нет, лучше класс рабочих лошадей…

— Во! И не обидно!

— И для скаковых отдельно.

— Ну, голова! Жаль, дураку досталась.

— Но-но, я т-тебя…!

— Русские матюгальники обещали.

— Дело, а то с ними сорвёшь глотку.

— А мастерство по одному.

— А то как же!

— Значит, заезда два. Потом стрельбы, чтоб лошади отдохнули. И мастерство.

— Уложимся по-светлому?

— А не уложись, посмотри по спискам. Одни и те же.

— Кто всех лошадей знает, давайте разбивать на заезды, а то завтра будет некогда.

— Мастерство в порядке записи?

— Да, здесь мудрить не будем.

— И стрельбы. Вышел, отстрелял и отойди.

— Мишени заготовили?

— Русские дали. Вон целый рулон…

Фредди выбрался из салуна уже в полной темноте. Так, теперь к Джонни. Где он может быть? В "Приме" или у Дюпона?

— Привет, Фредди.

— Привет, Дон. Как дела?

— Загул пока в норме. Слушай, Фредди, у меня к тебе дело. В долгу не останусь.

— Ну-ка?

— Нам с Джерри нужны помощники. Цветные. Поговори со своими парнями. Тебя они послушают.

— Поговорить я могу, Дон. Это не проблема. Но решать они будут сами.

— Ладно тебе, Фредди. Все знают, что они у тебя в кулаке. Как ты этого добился, твоё дело, но если ты им велишь, то они и не трепыхнутся.

— Думаешь? — Фредди с интересом посмотрел на Дона. — И чего вам всем свет клином на парнях сошёлся?

— Ловки они больно. Хваткие, — усмехнулся Дон. — И под дурака неплохо работают. Ты им скажи, что я на них за тот случай не сержусь. Понятное дело. На выпасе скучно, развлечений никаких. Хоть индейцу такое и не положено, да ладно. Пусть его. И вообще. Обрисуй им, что такое помощник шерифа.

— Обрисую, — кивнул Фредди. — Но ты бы сам с ними поговорил.

— Бегают они от меня, — нехотя признался Дон. — Видно, боятся, что я за тот случай вломлю. Так ты скажи им.

— Ладно, уговорил, — улыбнулся Фредди. — Скажу и обрисую, но решать они сами будут.

— Они решат, как ты им велишь, — упрямо повторил Дон.

У Фредди на мгновение отвердело лицо. Но он тут же улыбнулся холодной, отстраняющей улыбкой.

— Тогда так, Дон. Раз ты считаешь, что я им главный, то, чтоб потом обид не было, я им скажу, что ты с ними поговорить хочешь, чтоб они, — он снова улыбнулся, — не бегали от тебя. И всё. Сам говори и обрисовывай. Ни уговаривать, ни отговаривать их я не буду. Слово.

— Ну, что ж, и на том спасибо.

Они холодно коснулись шляп и разошлись.

И уже через пару шагов Фредди забыл об этом. Тоже проблема! Тебе нужно, ты и говори. А вот не спросил у него, где Джонни, это зря. Если Джонни работает, задерживаться не стоит.

Навстречу прошла группа лендлордов, и, поймав обрывок фразы об игре, Фредди свернул к "Приме".

Портье у стойки, увидев его, расплылся в дежурной улыбке и, ловко принимая кредитку, шепнул:

— Игровой.

Фредди равнодушно скользнул по нему взглядом, проходя к внутренней лестнице.

Дверь игрового номера ничем и никак не выделялась из ряда гостиничных дверей. Фредди толкнул её и вошёл в просторную комнату. Стол посередине, кресла и диваны по стенам, открытый бар. Не замечая стоявшего у двери высокого мускулистого парня, вообще никого не замечая, Фредди прошёл к бару, налил себе неразбавленного и направился в угол, оказавшись за спиной сидящего за столом Джонатана. В нужном кресле кто-то сидел, но Фредди не понадобилось даже смотреть на него. Когда до кресла оставался один шаг, оно уже опустело. Фредди удобно устроился в кресле, отпил из стакана и только после этого позволил себе открыто оглядеть стол. Джонни уже разогрел партнёров и работает. Суммы небольшие, но спешить незачем: недели две работать, не меньше, так что всё впереди. Состав обычный. Серьёзных противников нет. А у двери… с кем он? А, так у Дикси новый стрёмник. Смотри-ка, уцелел Дикси. Видно, всех своих стрёмников скинул, раз с таким неопытным приехал. Ишь как у парня глаза горят, совсем себя не держит. Эркин лучше сидит. Жаль, но Эндрю пускать в игру нельзя. Раз Дикси здесь… он в любую игру влезает, хоть в "пьяницу" с детьми, но видит карты и всё, готов. Как он к Джонни подвалить хочет, а Джонни его классно отбрасывает.

Окна плотно занавешены, под потолком колыхается сигаретный и сигарный дым. Всё нормально. Осложнений не предвидится. Здесь знают Джонни, и Джонни знает всех. А неплохим партнёром был бы Эндрю. Грубовато парень работает, но обтесался бы. Свести его, что ли, с Джонни, пусть сыграют… Нет, не надо. Уговорились, что Джонни в стороне и ничего не знает. Значит, не знает. А что это там несёт этот блондинчик?

— Да что вы мне толкуете, спальники, маньяки… Я десять лет Палас держал и знаю их. Как облупленных. Пас.

— А что, действительно маньяки?

— И да, и нет. Мы покупали их уже готовыми, где-то в четырнадцать. И вот до двадцати четырёх они в полной работе.

— Я слышал, что после двадцати пяти их не держали.

— Да, уже нельзя. Даже последний год уже… проблематичен.

— Вырабатывались? Беру.

— Сложности начинались. Силу они набирали… нечеловеческую. И задумываться начинали, — блондин усмехнулся. — Я один раз чуть не залетел так. Послал к рождеству новых прикупить. И привезли. Хорошо, я вовремя увидел. Бугай накачанный. Трёхкровка. Глаза пустые. Я за номер. И точно. Двадцать четыре года. А первого января он уже просроченный, и его сдавать надо. Я его спрашиваю: "Работать будешь?" Смотрит мимо и молчит. Я его лапаю, ну, за дела его. Они обычно сразу дёргать начинают и в полной боевой. А этот лениво так поднял и словно не с ним. Ну, и куда его? Пока не прикажешь, сам не начнёт, а в раж войдёт, так и придушит в постели. Сила, я говорю, у них набиралась. Матереть начинали. А нужны молодые, гибкие. Беру.