Татьяна Зубачева - Аналогичный мир

Эркин нырнул в пролом в заборе, прокрался под самыми окнами чьего-то дома, прислушался, легко перебежал газон и оказался на параллельной улице. Ну вот. Теперь второй поворот направо, и он у гостиницы. Времени как раз вымыться и выспаться. Андрей наверное опять только к уборке придёт. Ну и пусть его. Не город, а Палас, только… спальники уж очень неумелые. Да, жалко, Андрей раньше ушёл, а то бы вместе… да нет, он бы в самое неподходящее время заржал и всё испортил. А так… белые ж на нас играют. Ну, и мы на них… сыграли. Но точно, все беляшки — шлюхи. А беляков тогда как назвать? А ну их. Но смешно. И противно. Кое-что перепало, и то хорошо. Но думал, они в этом чуть больше понимают.

В гостинице Эркин уже привычно получил ключ и поднялся в номер. Сразу задвинул засов, опустил шторы и включил свет. Теперь как вчера. Размяться, обмыться и завалиться. Ну и денёк был. Так устал, что думать ни о чём не может. Не проспать бы.

И только уже лёжа в постели, Эркин вдруг вспомнил тех белых пьянчуг на ночной улице и подумал, что вроде двоих из них он знает. Во всяком случае, где-то он эти голоса слышал. Но додумать не успел. На него уже неслась взрыхленная копытами земля и ощущение полёта в прыжке…

Утром на конюшне работа шла вяло и небрежно. Все слишком устали от вчерашнего. Из старших ковбоев пришёл только Фредди. И то с небольшим опозданием. Эркин и Андрей уже сделали Бобби и Принца и убирали Огонька и Резеду, оставив Майора на потом. Если честно, то на приход Фредди они никак не рассчитывали, и его появление заставило их переглянуться.

— Ну, трёхжильный мужик, — камерным шёпотом сообщил Андрей Эркину.

Эркин молча кивнул, пряча улыбку. Сам Андрей пришёл часа за три до рассвета и на этот раз разбудил Эркина. Тот проснулся сразу, натянул трусы и подошёл к двери.

— Кто?

— Это я, открой, — ответили по-русски.

Эркин отодвинул засов и впустил Андрея, стоя так, чтобы его из коридора не было видно.

— Разбудил тебя?

— Нет, я сплю ещё, — честно ответил Эркин. — Ты делай, что тебе надо, а я лягу.

Он и в самом деле не мог проснуться и, как Андрей ложился, не слышал. Умотал его этот день. А с утра накатили утренние дела, и он как-то не рассказал Андрею об увиденном ночью. Ну да ладно, успеется. Андрей же, не дожидаясь его вопроса о том, чего ушёл так рано, сам сказал:

— А ну её! Дура-дурой. А я выспаться хотел.

— Ну и правильно, — согласился Эркин. — Чего в сенном, когда в кровати удобнее?

Андрей подозрительно посмотрел на него, но промолчал. А свой рассказ Эркин решил отложить на потом. За завтраком. Но тут пришёл Фредди. А при нём… нет, Фредди, конечно, всё понимает или пытается понять, но для такого… ещё шмальнёт сгоряча. С него станется.

Фредди был как всегда. И всё было как всегда. Только, вычистив Майора, он их работу не проверял, а сам заново, будто они не делали ничего, убрал и вычистил Резеду.

Эркин и Андрей поглядели друг на друга и поняли несказанное. Резеду продали. Эркин равнодушно пожал плечами, и они продолжили работу.

Закончив, втроём поднялись в номер. И всё шло своим чередом. Фредди и Андрей тщательно побрились, как бы не замечая Эркина, потом переглянулись и дружным совместным натиском выпихнули его из душа.

— Надоели твои игры.

— Скучно живёте, — пожал плечами Эркин и стал вытираться.

— Как умеем, — заржал Андрей. — Верно, Фредди?

Фредди кивнул. Эркин вспомнил виденное ночью и выскочил из ванной, чтобы спокойно отсмеяться.

А потом завтракали и говорили уже об играх. Что много местных записалось, там есть сильные борцы. На ножах вряд ли. Пырять — не метать. Совсем по-другому рука идёт.

— Ладно, — встал Андрей. — Сегодня мы побежали.

Эркин кивнул и встал.

— Удачи, — проводил их Фредди.

— И тебе, — улыбнулся Эркин.

На лугу Дженкинса уже кипела суматоха. Берт Рестон с мегафоном выкликал участников. В сегодняшней бригаде судей были только цветные. В основном, местные, немолодые, опытные, видавшие всякие виды пастухи, работники гаражей, боен, железной дороги… Вчера они очень внимательно следили не столько за соревнованиями, сколько за работой судей. И сегодня — все в чистых, отглаженных до хруста рубашках — занимали свои места, старательно соблюдая невозмутимость.

Метания ножей проводились там же, где и вчерашние стрельбы. Только перед мишенями теперь были проведены по земле линии, отмеченные цветными флажками с крупными белыми цифрами. Первая в десяти футах, и дальше через каждые три фута.

Выстроив участников, Берт напомнил им, что пьяные не допускаются, и предложил тем, кто сильно после вчерашнего или успел начать, уйти сразу.

Строй остался неподвижным, и из-за судейского стола встал гаражный рабочий из "Примы" — жилистый полунегр-полуиндеец с сильной сединой в волосах — и без всякого мегафона рявкнул на весь луг:

— Я им хрен постою! Ща сам помогу выйти!

Его жёсткий кулак был хорошо известен всем местным цветным, и строй несколько поредел.

— Шпана уполовинилась, — усмехнулся Фредди.

Джонатан кивнул. Они стояли в толпе зрителей, оглядывавших всё происходящее несколько смущённо. Всё-таки скачки, стрельба, даже конное мастерство — это привычно и понятно. А здесь… Даже непонятно, на кого ставить.

Берт ещё раз проверил участников, положил списки на судейский стол и перешёл к правилам.

Вызывают по пять. Встают на первую черту и по сигналу кидают. Кто не попал в мишень, может идти гулять, заступившие за черту — тоже, остальные по сигналу пошли вытащили свои ножи и перешли на вторую черту и так далее. Считают номер черты и по мишени, куда попал. Сразу и дальность, и меткость. Кидать только по команде. Идти вытаскивать тоже по команде. Командуют судьи. Если остался на черте один или двое, то ждут, пока на эту черту пятеро наберётся. Ждать здесь же. Вон у того флажка. Нет, глотнуть нельзя.

— Я им хрен глотну! — опять взорвался тот же судья.

Джонатан быстро оглядел строй. Светлая шевелюра Андрея вызывающе бросалась в глаза, как и вся его ставшая по-мальчишески нескладной фигура. Нелепо болтающиеся руки, торчащие углами плечи, растерянная улыбка…

— Вы на кого ставите, Бредли?

— Разумеется, на своих.

— Индеец со шрамом и белый мальчишка?

— Да.

— И ваш прогноз?

— Первая десятка.

— Никогда! Пять к одному, их обставят.

— Идёт. И сколько?

— Сотня!

— Согласен.

— Рискуете, Бредли. Вы, может, скажете, что и первым ваш будет?

— Кто?

— Мальчишка.

— Хотите поспорить?

— Первым он не станет. Десять к одному, ставлю двадцать.

— Присоединяюсь. Ставлю сотню. Вы, Бредли?

— Принимаю.

— Индеец обгонит мальчишку. Спорим?

— Спорю. Будет наоборот.

— Пять к одному. Десятка.

— Принимаю.