Инесса Заворотняя - Алина Дымова

Уже перед самой дверью меня вдруг обуяли сомнения, а вдруг Витя прав и Петрович вызвал меня для чего-то по работе? Охх… Этого мне только не хватало! Я еще не разобралась с этими пакостниками — любителями вредных газов. Кстати, что-то я уж залеталась в облаках, надо бы действительно за ум браться и разобраться, наконец, со всей этой историей! Но как не хочется!

Вздохнув, я постучала. Услышав приглашения, я зашла внутрь.

Первым делом осмотрела кабинет. К счастью, Петрович там был один. Уже хорошо.

— Чего оглядываешься? — с улыбкой спросил он, жестом приглашая меня сесть

— Неделина высматриваю, — хмуро призналась я, подходя ближе и усаживаясь на стул возле Верблюдова

— Или его зама? — с хитрым прищуром спросил Петрович

— Какого еще зама? — удивилась я

— Аналедеса, — пожимая плечами, сказал Верблюдов. Я же чуть воздухом не поперхну-лась. Димитрий — заместитель Неделина?! И мне ничего не рассказал?!! Уфф! Опять я забы-ваюсь! Мне же еще на материке тонко намекнули, что дружба дружбой, а секреты свои он мне никогда не выдаст. Но все равно, вот жеш гад такой этот Аналедес! — Вижу, ты не в курсе, — заметил Петрович

— Уже в курсе, — мрачно ответила я, — Вы о чем-то хотели со мной поговорить?

— О ком-то, — поправил меня Анатолий Петрович. Что-то мне не очень нравится эта его фраза

— И о ком же? — замирая, спросила я. Надеюсь, он не собирается давать мне очередное за-дание?

— Оксана волнуется. Говорит, что ты какая-то странная в последнее время, — пристально следя за мной, проговорил Верблюдов

— Странная? — переспросила я. Я не странная, я ненормальная, потому что совсем голову в облаках потеряла и по мне психушка плачет.

— Мгм. Говорит, что ты вроде как обиделась на нее, — разглядывая меня, добавил Петро-вич. М-даа, тетушка всегда была проницательной. Мне очень редко удавалось ее обмануть. В этот раз тоже не удалось.

Ну, не могу я к ней относиться по-прежнему, после того, что узнала. Сложно претво-ряться. Я смотрю на нее и думаю о том, как она всё это время сожалела о том, что перепутала меня тогда с Александрой. Думаю о том, как я все время ошибалась, считая, что тетя спасла меня из благородства и человеколюбия, а на самом деле просто охраняла семью своего люби-мого человека. Пару раз я даже думала о том, что она специально спутала меня с Алексан-дрой, чтобы Верблюдов быстрее стал ее, но сама она при этом оставалась бы чистенькой. Мол, я спасла девчонку, но в той суматохе не заметила, что другую.

— Она права? — вывел меня из задумчивости голос Верблюдова

— Я не имею права на нее обижаться, — как можно правдивее ответила я, чувствуя какую-то грязь на душе.

— Алина, что с тобой происходит? — нахмурился Верблюдов

— Ничего плохого, Анатолий Петрович, — плохое уже произошло, а я все никак не набе-русь смелости, чтобы разобраться с этим и все прячу голову в облаках.

— В общем так, Алина, вам нужно поговорить. Оксана совсем уже извелась. Встреться с ней, если она тебе не безразлична, — а вот это он зря добавил. Как бы я не относилась к Оксане Дымовой, но она никогда не будет мне безразлична!

Я кивнула и молча встала

— Это всё, что вы хотели мне сказать? — официально спросила я. Всегда становлюсь офи-циальной, когда злюсь и не хочу обидеть.

— Да, — тут же насупился Петрович

— Доброго вам дня, — кивнула я и вышла из кабинета.

— Алёна, что случилось? — окликнул меня Снегов. На обратном пути я не сдержалась и зашла к ним с Ториным в кабинет.

— Аналедес оказывается заместитель Неделина, — пожала я плечами. После разговора с Петровичем на душе было очень и очень плохо. Поэтому и пришла сюда. Сама не знаю зачем. Меня сюда просто потянуло.

— Тебя ведь не это расстроило? — присаживаясь рядом со мной на лавку возле своего стола и подавая мне чашку с чаем, спросил Витя. Торина в кабинете не было, когда я вошла, и до сих пор он так и не вернулся.

— Спасибо. Не это. Тетя просит о встрече, — призналась я, глядя на чай

— Но? — спросил Витя. Он же ничего не знает. Ему не понять. А объяснять так не хочется. Так не хочется опять переживать все это

— Все в порядке, — поспешила я его уверить и, поставив чашку на стол, хотела было встать.

— Подожди, — удержал меня Витя, — что у вас случилось? Может, расскажешь? — мне даже в голову не приходило ему что-то рассказывать. Я как-то привыкла все в себе держать и сама справляться. Те редкие случаи, когда я кому-то когда-то раскрывала свою душу, я до сих пор вспоминаю как самые постыдные в моей жизни. И вот сейчас Витя предлагает мне рассказать ему. Как? Просто вот так взять и вывалить ему все это? Да мне даже думать стыдно! А что он потом обо мне подумает?! Или кому-нибудь расскажет? И что хуже всего будет смеяться?

— Ясно. Не хочешь — не надо. Не буду тебя мучить, — вставая, сказал Витя, — я думал, что мы с тобой не просто знакомые, но видимо ошибся, — с грустной ноткой в голосе добавил он. А меня вдруг осенила гениальная мысль. Если я ему сейчас не откроюсь, я его потеряю. И опять останусь одна и на этот раз по своей же вине. Я сейчас сама убиваю единственное личное в моей жизни! Опустив голову и, как будто ныряя в холодную воду, выпалила:

— Тетя должна была охранять семью Петровича, а вместо этого спасла меня, — я тут же почувствовала, как на глаза выступили слезы. Правда ощущения неправильности у меня не было, как и ощущения того, что я говорю лишнее и ненужное. Отметив это, я уже спокойнее продолжила, — Понимаешь, они, оказывается, давно знакомы, а ведь тетя так ни разу и не была замужем. А на том корабле она оказалась не специально, она должна была спасти Александру, а спасла меня. Может она перепутала, а может она специально дала им умереть, чтобы… — сбивчиво говорила я, боясь остановиться. Мне уже не хватало воздуха, я сцепила зубы, чтобы сдержать слезы, но всё же договорила, — чтобы освободить себе дорогу.

Сказав это, я опять почувствовала острый приступ стыда. Все это время я смотрела в пол и видела лишь обувь Снегова. Ну, вот я все и выложила ему. Он теперь точно посчитает меня неблагодарной и точно не захочет больше со мной общаться. Я так ярко представила себе эту перспективу, что в ужасе спрятала лицо в ладонях. Что я наделала? Точно он больше не захочет меня видеть. Зачем ему такая?

— Алён, — я почувствовала, что Витя опять сел рядом. Вот сейчас он скажет, что никак не ожидал от меня такой подлости. Вместо того, чтобы молится на Оксану, я обвиняю ее в… Не поняла? Он что… обнял меня? Но почему? Неужели он не считает меня подлой и неблагодар-ной? Неужели он на моей стороне? Со мной? — я понимаю твои сомнения. Мне кажется, тебе нужно поговорить с тетей. Выяснить все. Спросить напрямую, а по реакции ты все поймешь. Так ты себя только в угол загонишь, а это вряд ли приведет к чему-то хорошему, — прислонив меня к себе и поглаживая мое плечо, тихо сказал Витя. Он, правда, со мной? Не осуждает? Понимает? Я отняла руки от лица и обняла Витю. Хотя правильнее будет сказать, что я в него вцепилась и спрятала лицо у него на плече. Мне было плохо — да, но в то же время мне было хорошо, потому что, кажется, впервые в жизни у меня есть человек, которому я могу рассказать свои чувства и этот человек не тетя.