Герман Корнаков - Капли корсара

Эту силу стен Бальтазар ощутил сразу, на какое-то мгновение им удалось сковать его волю, но уже через минуту его мысли завертелись и с дерзостью обреченного он начал вынашивать план своего спасения. Тюремнае стражи даже не предполагали, на что способен обреченный на смерть пленник.

….Ночная стража неспешно прошла по крепостной стене, всматриваясь и прислушиваясь к звукам ночного города. Ни кто не нарушал тишину и лишь изредка до слуха доносились голоса перекликающихся часовых…. Крепость погрузилась в тревожный сон, тяжело вздыхая и вздрагивая на прогнивших соломенных подстилках. В эту ночь Бальтазар не спал, ожидая допроса великого инквизитора…

Дверь тюремной камеры, визгливо скрипнув, распахнулась, впуская в узкое помещение стражников. Яркий свет факела вырвал из темноты сводчатый потолок, охапку прелой соломы и фигуру пленника, прикованного к стене длинной цепью, скорчившегося в не естественной позе в углу камеры. Пленник стонал, не обращая никакого внимания на вошедших стражей, тяжело и со свистом вдыхал удушливый камерный воздух.

— Вставай сатанинское отродье, не заставляй себя ждать. Тебя грешник ждет сам Великий инквизитор, — произнося это, один из стражей больно ударив Бальтазара по спине древком алебарды, но пленник только едва пошевелился и продолжал стонать, хватая ртом воздух.

— Кажется, он совсем плох….эта камера сломает любого… снимай цепи…. придется тащить на себе эту падаль, — командовал второй, прикидывая не позватьли еще кого-нибудь на помощь, так как самому не хотелось нести пленника на себе.

— Ладно, Сансоне бери его…. подхвати… он не так и тяжел… — Францисканец, освещая путь факелом, направился к выходу, а стражник по имени Сансоне, ругая себя и вечное невезение, кряхтя от напряжения, взвалил на спину тело Бальтазара и тяжело ступая, двинулся следом.

Бальтазар почти безжизненно висел на плече инквизитора, чуть придерживаясь рукой за его шею. Узкий проход вывел на небольшую площадку, откуда каменные ступени вели вверх на крепостную стену и вниз к страшным инквизиторским подвалам. Уставший Сансоне на одну секунду остановился, поправляя сползающее тело пленника, как тут же получил страшный удар ножом, выхваченным у него из-за пояса. В это мгновение можно было заметить изумленный взгляд Сансоне, падающего на каменные плиты. Еще несколько минут назад, казавшийся полностью обессиленным, Бальтазар как кошка одним прыжком нагнал, шедшего впереди факельщика и вторым ударом ножа уложил его на крепостные ступени…. Не раздумывая Косса надел на себя одежду стражника, и прихватив оружие, поднялся на крепостную стену. Дорога к свободе была открыта. В эту же ночь он бесследно исчез из Болоньи….

Бело-розовые цвета раскрасили небо в разрывах темных облаков на востоке. Утренний ветер разогнал тучи, и над Паданской равниной поднималась новая заря……

…. — Ты еще не спишь? — Лариса страшно не любила когда, слушая ее, Григорий засыпал. И хотя он не очень любил исторические опусы и предпочитал получать сразу выжимку, лучше в Ларисиной интерпретации, однако, сегодня он не спал и с неподдельным интересом слушал ее рассказ.

— Слушай, а Яндра-то это кто такая, ее-то за что посадили? — его вопрос не удивил, а скорее обрадовал Ларису.

— Это, пожалуй, еще одна история…

— Ну, а если…

— Ну, а если коротко, то ее отец правил в Вероне, но его убил его брат и поэтому Яндре пришлось скрываться, вот она и пряталась в Болоньи, но это не главное. Суть в том, что она с детства, как и ты любила алхимию, медицину, ну и правда еще маленько занималась астрологией и чародейством. Вот за это ей собственно и полагался костер. Понимаешь? Если бы не 21 век, тебя уже давно упекли, вместе с твоими мышками и крысками, — Лариса хихикнула. Остальное завтра. Шехерезада ус-та-ла и хо-чет ба-инь-ки.

— То-то она мне покоя не дает по ночам, — Григорий широко улыбнулся……

— Подожди, а кординал-то тогда причем?

— Боже мой, какой ты не понятливый, — Лариса прижалась лицом к его руке, — любил он ее.

— Кто?

— Ну, кардинал разумеется, а тут еще этот Ко-сс-а… Понял? Спи… завтра, за-вт-ра…

"Черт их разберет, как всегда бабу, наверное, не поделили, а к чему это она про алхимию…. Да последнее время у меня не очень что-то ладится…. Крысы дохнут, Шнайдер вынюхивает, начальство косится….кардинал….Косса…..фран-цис-кан-цы…"

Желание заниматься чистой наукой, казалось, у Григория закреплено на генетическом уровне. Он отдавал этому всего себя, не считаясь ни со временем, ни со здоровьем. Только в лаборатории, среди столов заваленных горами распечаток, стилажей с химической посудой и нагромождения различной аппаратуры, он чувствовал себя комфортно. Здесь среди кажущегося беспорядка он единолично царствовал, ощущая себя творцом, забывая обо всем, кроме поставленной цели, а цель сейчас была одна — сделать новый противораковый препарат. И в этот раз это была не просто очередная идея, а практическая и жизненная необходимость. Несколько лет назад пришлось прооперировать мать Ларисы, но как оказалось, этого было не достаточно. Она погибала на глазах, и изменить хоть что-то пока было невозможно. Дни шли, состояние ухудшалось, а Григорий не продвинулся в своих исследованиях ни на шаг. Постоянно что-то не ладилось, одни за другими гибли лабораторные животные. Иногда ему казалось, что он уже нащупал основную идею, но очередной эксперимент разрушал его иллюзии и снова отбрасывал назад.

"Стоит, наверное, остановиться и все заново переосмыслить, — рассуждал он, рассматривая под микроскопом очередной препарат. Столько возни и все впустую, — мысли перескакивали с одной на другую, перебирая весь ход очередного не удавшегося эксперимента. Ошибка. Где ошибка? Я сломал себе…..". Было ощущение, что главная мысль от него ускользает, прячется, но он внутренним чутьем ощущал, что она где-то рядом и требуется только внимательнее посмотреть и…..

Его новая идея была проста, но не укладывалась в рамки обычных представлений об онкологии, однако, это мало беспокоило Григория. За годы работы в НИИ он привык к тому, что ему постоянно приходилось преодолевать косность медицинской бюрократии, как правила весьма далекой от жизни и от медицины в частности. Те самые, на их взгляд, бредовые идеи, как раз в основном и были связаны с прорывами в медицине. Примеров тому хоть отбавляй: А.Н.Филатов, И.П. Федоров, Г.А. Илизаров, С.Н.Федоров и это только часть огромного списка врачей кому перекрывали дорогу начальники от медицины, а они в свою очередь, невзирая на запреты, на свой страх и риск, продолжали творить и собирать "на коленках" свои аппараты. "Плохо только, — подумал Григорий, — что в лаборатории явно начали о чем-то догадываться. Подписывая вчера заявку на новых лабораторных животных, Шнайдер явно мялся, пытаясь что-то выспросить….Да, Шнайдер этот конечно отличный врач, — но, что-то….что-то в нем всегда смущало Григория".