Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера

Небольшой круглый зал был темен, и он казался еще чернее от ярко-желтого пламени, которое полыхало в каменной чаше точно по центру. Вокруг огня недвижно замерли на коленях три обнаженные фигуры — атлетического сложения мужчина, женщина с развитыми формами и угловатый мальчишка-подросток.

Мужчина, не отрывая глаз от огня, протянул руку куда-то вбок. На ощупь он ухватил маленький фарфоровый кувшинчик с маслом и вылил его в огонь, отчего пламя взвилось вверх, шипя искрами. Воздух наполнился многосоставным дурманящим ароматом. Когда мужчина поднялся в полный рост, стал отчетливо виден его огромный фаллос, напряженный и вздувшийся, весь устремленый к столбу пламени.

— Я, Торвальд из Фанхольма, взываю к тебе, светлая сила Армана! Яви мужественность свою и даруй мне силу, иже станет залогом свершения!

Женщина, в свою очередь, простерла над огнем руку и осыпала его каким-то порошком. Языки пламени сразу же занялись сполохами самых разных цветов, от красного до зеленого и фиолетового. Она тоже поднялась и встала, широко расставив упругие бедра, по которым из распахнутого лона неторопливо стекали пахучие капли желания.

— Я, Мэйджи Аш-Шахвари, взываю к тебе, темная сила Тинктар! Яви женственность свою и ниспошли мне слабость, иже станет залогом понимания!

Юноша, не вставая с колен, взял лежащий рядом с ним нож и отсек прядь волос со своего лба. Потом медленно и даже робко предал свои волосы огню. Было видно, что каждое движение дается ему с трудом. Подросток все еще оставался на коленях, а мужчина и женщина воздели руки к столбу пламени. Фигура Торвальда была окутана сейчас светло-голубым жемчужным сиянием, тогда как аура, сгустившаяся вокруг Мэйджи, была насыщена глубокими рубиновыми тонами. Сочный баритон и нежное сопрано слились воедино:

— Высокие боги, внемлите желанию мужчины и зову женщины! Проявите доселе непроявленное, изберите определенное из множественного. Да будет отныне означен путь, которым проследует наше духовное дитя, имя которому — Юрай!

Юноша уже начал подыматься, как вдруг двери зала разом распахнулись, и вместе с ярким светом в помещение ворвалась разъяренная толпа во главе с деканом в лиловой мантии.

— Попались, бесстыдные любодеи, еретики богомерзкие! Вяжите их, и да разверзнется под ними геенна огненная, когда предстанут они пред судом Коллегии и Императора!

"Подсудимый ересиарх Торвальд, известный также как Торвальд Фанхольмский, старший студент Е.И.В. Университета Высокой и Прикладной Магии (школа Сил и Потоков),

— признается виновным в грехе иодайской ереси и в богопротивном блудодеянии, равно как и в совращении в оные преступления малолетних, и приговаривается к смертной казни. Особым распоряжением Императора подсудимый лишается дворянства и права на благородную казнь. Сообразно своим преступным деяниям, подлежит забитию осиновыми колами.

Подсудимая Мэйджи Аш-Шахвари, ранее известная как Мэйджи Блистательная, но отныне и впредь именуемая как Мэйджи Бесстыжая, действительная студентка вышепоименованного Университета (школа Отражений и Воплощений),

— также признается виновной в грехе иодайской ереси и в богопротивном блудодеянии, равно как и в совращении в оные преступления малолетних, и приговаривается к смертной казни посредством сожжения на костре.

Подсудимый отрок Юрай, адепт-послушник подготовительной школы при вышепоименованном Университете,

— признается виновным в иодайской ереси, а также в потворстве преступному блудодеянию, и приговаривается…

Пауза

…к смертной казни…

Долгая пауза

…посредством…"

Мучительно долгая пауза, время делается вязким, тягучим и почти непроницаемым. В глазах темнеет…

— А-а-а-а-ааа!!!

Голова Юрая взлетает над подушкой, руки ледяные, лоб покрыт холодной испариной.

— Что? Где? А? Ах да, просто первые петухи… Опять этот проклятый сон, чтоб ему пусто было!

Но вся подлость заключалась в том, что тогда, пятнадцать лет назад, это было не сном, а самой что ни на есть препаршивейшей явью.

— … Таким образом, предустановленые Арманом и Тинктаром законы мироздания однозначно и неразрывно связывают проявления добра с проявлениями зла, создавая сбалансированную систему, в которой невозможно ни осчастливить одним взмахом магического жезла одновременно всех живущих в Круге Земель, ни ввергнуть их всем скопом в пучину бед и страданий посредством заклинания или талисмана. Торжество черни обязательно оборачивается низложением королей, а расцвет самовластья — нищетой и голодом для подданных. Триумф свободы, равенства и братства ведет к упадку искусств и ремесел, тогда как блистательные шедевры словесности рождаются скорее в нужде и неволе.

Звонкий девичий голос уверенно взлетал ввысь, отдаваясь эхом от высокого потолка аудитории. Лицо студентки слегка разрумянилось, она справилась с первоначальным волнением и теперь уже читала как по-писаному, с непоколебимой уверенностью в собственной правоте.

— Убивая всех волков и лис до последнего зверя, мы не только обретаем тучные стада, но и способствуем расцвету моровой язвы. И так — повсеместно и повседневно. А посему главной задачей любого мага остается поддержание мирового баланса, сдерживание напряжений и устранение крайностей. То есть, в целом — сбережение изначальной гармонии, в которой светлое начало Армана и темное Тинктара уравновешивают друг друга, не давая Кругу Земель расколоться на осколки и рухнуть за грань бытия. И именно поэтому не только совершенство в магических искусствах, но прежде всего нестяжание и смирение гордыни остаются непреложной доблестью для каждого чародея, начиная от адептов и послушников и кончая…

Внезапно девушка запнулась, ощутив, что в полемическом запале подошла к той опасной грани, которая отделяет уверенность от непочтительности. Но седой старец в парадной мантии, сидевший напротив нее за столом экзаменатора, лишь одобрительно улыбнулся:

— Совершенно верно, вплоть до старейшин Конклава, включая и меня. Ну что же, милая э… (он заглянул в ведомость) да, милая Энцилия, отличную оценку вы вполне заслужили. Поздравляю. А где собираетесь теперь практиковаться?

— Ну, сначала стажировка в школе Преобразований и Трансформаций, здесь же в Университете, а потом светская практика при дворе Великого Князя Энграмского, младшей волшебницей.

В голосе Энцилии послышалась нотка разочарования. Разумеется, она предпочла бы что-нибудь более престижное, например, Чжэн-Го или Белозерье, и по оценкам вполне могла бы на это претендовать. Увы, в Университете все решали не академические успехи, а знакомства и протекция, так что ей, уроженке маленькой вестенландской деревеньки без титула и "без никаких" связей в столице, ничего особенно хорошего не светило. Мэтр прекрасно понимал это и постарался приободрить отличницу.