Джордж Мартин - Присяжный рыцарь

— Пеню? — с сомнением повторил Дунк.

— Вот вам и способ. У меня кое-что отложено. Речь ведь идет о простой царапине, как сказал сир Беннис. Я мог бы уплатить тому человеку серебряного оленя и еще три женщине за нанесенное бесчестье. Я готов это сделать, если она снесет дамбу. Но в Холодный Ров мне ехать нельзя, — нахмурился старик. Толстая черная муха, пожужжав, села ему на руку. — Этот замок когда-то был нашим. Вы этого не знали, сир Дункан?

— Знал, милорд. — Дунку сказал об этом Сэм Ступе.

— За тысячу лет до Завоевания мы были хранителями Северных Марок, и в вассалах у нас ходили двадцать мелких лордов и сто рыцарей-землевладельцев. Мы владели четырьмя замками и сторожевыми башнями на холмах — с них следили, не идет ли враг. Холодный Ров был самым крупным из наших поместий. Лорд Первин Осгри построил его — Первин Гордый. После битвы на Огненном Поле Хайгарден перешел от королей к управителям, и род Осгри захирел. Король Мейегор, сын Эйегона, отобрал у нас Ров, когда лорд Ормонд Осгри выступил против притеснения им Звезд и Мечей — так назывались тогда отряды Бедняков и Воинских Сынов. — Голос старика звучат хрипло. — Над воротами Холодного Рва выбит шахматный лев. Отец показал мне его, когда ездил со мной к старому Рейнарду Вебберу, а я, в свой черед, показал своему сыну, Аддаму… Он служил в Холодном Рву пажом, а затем оруженосцем. Между ним и дочерью лорда Вимана возникла… привязанность, и вот однажды зимой я облачился в лучшие свои одежды и поехал к лорду Виману просить ее руки. Он отказал — учтиво, но я, уезжая, слышал, как он смеется с сиром Лукасом Дюймелем. После этого я побывал во Рву только раз, когда эта женщина похитила одного из моих людей. Когда мне сказали, чтобы я поискал бедного Лема на дне…

— Дейка, — мягко поправил Дунк. — Беннис говорит, его звали Дейк.

— Дейк? — Муха, ползая по рукаву старика, остановилась потереть лапки. Сир Юстас согнал ее и подергал себя за ус. — Ну да, Дейк, я так и сказал. Лихой парень, я хорошо его помню. На войне он был у нас фуражиром. Нам никогда не приходилось воевать на пустой желудок. Когда сир Лукас сказал мне, что сделали с моим бедным Дейком, я поклялся, что ноги моей больше не будет в этом замке, разве лишь чтобы вступить во владение. Теперь вы понимаете, почему я не могу поехать туда, сир Дункан, ни для уплаты пени, ни по иной причине.

Дунк понимал как нельзя более ясно.

— Но я-то могу, милорд. Я ведь не давал клятвы.

— Вы славный человек, сир Дункан, и отважный рыцарь. — Старик крепко сжал его руку. — Жаль, что боги не пощадили мою Алисанну. Именно о таком муже для нее я и мечтал. Истинный рыцарь. Зерцало рыцарства.

Дунка бросило в краску.

— Я передам леди Веббер то, что вы сказали относительно пени, но…

— Этим вы спасете сира Бенниса от участи Дейка. Я знаю. В людях я разбираюсь недурно, и в вас чувствуется сталь. Один ваш вид заставит их призадуматься. Когда эта женщина увидит, что у Оплота есть такой защитник, она разрушит свою дамбу по собственной воле.

Дунк, не зная, что на это ответить, сказал:

— Я поеду завтра, милорд, и сделаю, что смогу.

— Истинно так. Завтра. — Муха снова села сиру Юстасу на левую руку. Он поднял правую и прихлопнул ее.

— Опять?! — вознегодовал Эг. — Вы ж только вчера помылись.

— А потом весь день плавал в поту под доспехами. Закрой рот и набери воды.

— Вы мылись, когда сир Юстас взял нас на службу, — вспомнил Эг. — Да вчера, да еще сегодня. Три раза получается!

— Мне предстоят переговоры с благородной дамой. Хочешь, чтобы от меня разило, как от сира Бенниса, когда я буду стоять перед ней?

— Для этого вам пришлось бы сперва в Мейстеровом навозе вываляться, — заметил Эг, наполняя котел. — Сэм Ступе говорит, что кастелян Холодного Рва с вас ростом будет. Его имя Лукас Дюймель, а прозвище — Длинный Дюйм. Как вы думаете, он правда такой большой?

— Нет. — Дунк давно уже не встречал никого с себя ростом. Он взял котел и подвесил его над огнем.

— Вы будете с ним сражаться?

— Нет. — Дунку очень хотелось бы ответить «да». Пусть он не первый боец в королевстве, но рост и сила могут восполнить много изъянов. Жаль, что к недостатку ума это нельзя применить. Со словами он управляется плоховато, а с женщинами и того хуже. Этого здоровенного Длинного Дюйма он опасался и вполовину не так сильно, как встречи с Горячей Вдовой. — Я буду говорить с вдовой, только и всего.

— А что вы ей скажете, сир?

— Что она должна снести дамбу. — «Вы должны снести дамбу, миледи, иначе…» — Вернее, я попрошу ее об этом. — «Пожалуйста, верните нам шахматную воду». — Если ей будет угодно. — «Хоть чуточку, миледи, смилуйтесь». Сиру Юстасу не понравится, если он будет унижаться — как же сказать ей об этом?

Вода в котле уже закипала, и Дунк велел Эгу:

— Помоги-ка мне. — Вместе они вылили воду в корыто. — Не умею я говорить с благородными дамами, — признался Дунк. — В Дорне мы оба могли поплатиться жизнью за то, что я сказал леди Вейт.

— Леди Вейт была сумасшедшая, — напомнил Эг, — но немного галантности вам бы не помешало. Дамы любят галантность. Если бы вы защитили Горячую Вдову, как ту девушку-кукольницу от Эйериона…

— Эйерион сейчас в Лиссе, а вдова не нуждается в защите. — Дунку не хотелось говорить о Тансель. Ее прозвали «Тансель Длинная», но для него она была в самый раз.

— Некоторые рыцари поют своим дамам галантные романсы или играют им на лютне.

— У меня лютни нет, — насупился Дунк. — А когда я напился в Дощатом городе, ты сказал, что я пою, как завязший в грязи буйвол.

— Верно, сир. Я и позабыл.

— Как ты мог позабыть?

— Вы мне велели забыть, я и забыл, — невинным голоском ответил Эг. — Вы сказали, что дадите мне в ухо, если я об этом упомяну.

— Обойдемся без песен. — Будь даже у него голос, песню он знал только одну, «Медведь и прекрасная дева» — вряд ли ею можно покорить леди Веббер. Второй котел пускал пары, и они вылили его в ванну.

— Не ешьте и не пейте ничего в Холодном Рву, сир. Горячая Вдова всех своих мужей отравила.

— Я на ней жениться не собираюсь. Она знатная леди, а я Дунк с Блошиного конца. Сколько у нее всего мужей было, не знаешь?

— Четверо, а детей нету. Как только она родит, ночью является демон и уносит младенца. Жена Сэма говорит, что она их еще до рождения продала владыке Семи Преисподних, а он взамен обучил ее черной науке.

— Благородные леди не занимаются черной магией. Они танцуют, поют и вышивают.

— Может, она пляшет с демонами и вышивает злые заклятия, — со смаком предположил Эг. — Да и откуда вам знать, что делают благородные леди, сир? Вы знакомы с одной только леди Вейт.

Это было сказано дерзко, однако верно.

— С дамами я, может, и не знаком, зато хорошо знаю одного мальчишку, и он так и напрашивается, чтоб получить в ухо. — Дунк потер затылок, который после целого дня ношения кольчуги делался как деревянный. — Ты вот знался с принцессами и королевами — разве они пляшут с демонами и занимаются колдовством?