Андрей Круз - Ветер над островами

– Ты же не на один день здесь, так?

– Ну… да, – кивнул я.

– Тогда тебе лучше комнату снять. Те же вдовы многие сдают, и им монетка лишняя, и тебе дешевле. В гостинице больше возьмут, за неделю как за месяц отдашь.

– А как искать?

– Я помогу. Кстати, а после тетки надо нам к Дмитрию Бороде, мы у него всегда вино на продажу берем.

– Для Большого острова? – уточнил я.

– Именно.

К поездку отправились мы против ожидания не пешком и не верхом, а на легкой двуколке, в которую была запряжена давешняя серая кобыла.

– До Аглаи далековато, километров десять, – пояснила Вера. – Считай, другой край острова. А к Бороде уже в эту сторону возвращаться будем.

Она тряхнула вожжами, слегка хлопнув кобылу по сытому крупу, и та пошла скорым шагом, постукивая подкованными копытами о слежавшуюся и высохшую под солнцем поверхность дороги. Завертелись, поскрипывая, высокие узкие колеса в резиновых ободьях, коляска легко покатила по дороге, чувствительно подпрыгивая на неровностях.

Покинув поместье, мы оказались на тракте, который сразу повел нас в теснину между двумя горами, за которой вскоре открылась новая долина, широкая и просторная, ограниченная рядом холмов, виднеющихся вдали. Дорога, плавно извиваясь, спускалась в нее, все было видно как на ладони, до самых дальних границ. Виднелись и вспаханные поля, и какие-то сады, и виноградники, и стада скота.

Было видно, что народ здесь отсутствием трудолюбия не страдает. Везде, в полях, в виноградниках, в садах и во дворах ферм возились люди в широкополых соломенных шляпах, навстречу постоянно попадались повозки и тележки с запряженными в них лошадями и мулами. Люди приветливо здоровались с нами, а мы не забывали приветствовать их.

– Тут же не все время живут, так? – уточнил я, засмотревшись на один явно временного вида полудом-полусарай, прилепившийся к сараю настоящему. На звание настоящего дома это сооружение никак не тянуло.

– Нет, здесь инструмент держат и если только заночуют, – ответила она. – Так большинство фермеров в городке живет с семьями. Хотя есть и постоянно живущие, как Аглая, например.

– А Аглая семейная?

– Вдова. Была замужем за Демидом, хозяином «Гарпуна», китобоем, но те с промысла не вернулись четыре года назад. Потом хозяин гостиницы, Семен Пузан, к ней подкатывался, но она ему от ворот поворот дала.

Дорога по горбатому трясучему мостику пересекла быстрый и звонкий ручей, стекавший откуда-то с гор, затем снова запетляла среди бесчисленных садов и полей. Впечатление складывалось, что на этом самом Большом Скате клочка земли так просто не пропало, каждый распахан и возделан. Про это и спросил.

– Так и есть, – подтвердила Вера. – Остров хороший, и земля плодородная, и воды пресной хватает. Так редко бывает, обычно или одно, или другое, или вовсе ничего. Поэтому в такие места жить все рвутся, а когда Первое Расселение шло, еще с Большого Острова, на такие острова в первую очередь плыли.

– А сюда в первую волну заселились?

– В первую. Считай, что с самого начала новой жизни остров. Здесь хорошо жить, тем кто ближе к туркам или франкам – куда труднее.

– А с франками тоже деретесь?

– Меньше чем с турками, но бывает. – ответила Вера. – И еще преступники беглые часто укрываются у них. А их преступники – у нас. К туркам бегать боятся, для них совсем чужие, сразу в рабство продадут, а к нам бегают. Но это не на нашем острове, тут все тихо, дверей не закрываем.

– А в Новой Фактории, например? – уточнил я. – Закрывают?

– Сам не заметил? Там закрывать надо, торговое место, дикий берег, много случайных людей. Там всякое случалось.

– А что тогда здесь все равно с револьверами ходят? – уточнил я, заодно похлопав по кобуре с «кольтом».

– Ну…, – она даже запнулась. – Потому что с ними всегда ходят. Мало ли что?

– Понятно.

– Преподобный Савва даже в проповеди говорил, что пренебрежение своей безопасностью – это пренебрежение даром Божьим, то есть жизнью. Если Господь даровал ее тебе, ты должен быть готов защищать ее всеми силами. А если ты не готов, то и дара не достоин. Если не защищаешься – ты самоубийца и место тебе за церковной оградой.

– Ну… логично, – согласился я.

Но при этом из всего сказанного я сделал вывод, что мои функции как телохранителя здесь точно невостребованными останутся. Ну и хорошо, собственно говоря, в безопасном месте жить приятней.

– А на Большой остров когда?

– В следующий понедельник пойдем. Хочешь посмотреть?

– А как же! – даже вскинулся я. – Наслушался.

– Это правильно, там есть на что посмотреть, – кивнула девочка. – А тебе, кстати, после того, как поселишься, надо будет к полковнику пойти. Он тебя в ополчение запишет, узнаешь, куда тебе бежать, если тревогу объявят.

– Ну, это понятно, – согласился я. – Военный учет – первое дело. А учения бывают?

– А как же! И если для какого похода ватагу сбивать будут, то могут призвать, даже наверняка призовут как новичка, – уверено сказала она, после чего дернула меня за рукав: – Во-он, видишь? Дом под самым склоном.

– Ага, – кивнул я, вглядевшись туда, куда указывала ее рука.

Действительно, к самому склону горы прилегала небольшая усадьба – белый дом под привычной высокой тростниковой крышей, чуть поодаль от него два длинных строения, очень напоминавшие конюшни.

– Аглаи усадьба, – пояснила Вера.

– Она там одна живет?

– Нет, еще женщина ей помогает по хозяйству и двое конюхов работают.

Дорога обогнула невысокую осыпь, немного поднялась вверх вдоль склона очередного ручейка и уперлась в открытые по местному обыкновению ворота в невысокой каменной стене, куда Вера уверенной рукой лошадь и направила.

Двор был просторный, хоть и немощеный, с вытоптанной выгоревшей на солнце травой. Хозяйский дом делил его как бы на две части – парадную, на которую мы и въехали, остановившись у самого крыльца, и хозяйственную, которая была сзади, за домом.

Сам дом представлял собой длинное строение из все того же серого камня, обсаженное по фасаду кустами с яркими пурпурно-красными цветами, возле которых сейчас вились редкие осы. Крыша далеко выходила за край стены, образуя настоящий навес над фасадом, из-за чего окна всегда были в тени, и это, судя по всему, должно было хранить в доме прохладу. Окна были открыты, но в них болтались сетчатые занавески от насекомых. У самого крыльца на земле валялись два здоровенных золотистого цвета кобеля с внушающими уважение клыками, которые не обратили на нас совершенно никакого внимания. Кобелям было жарко, они вывалили длинные розовые языки, тяжело дыша, но в тень почему-то не уходили.

Входная дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышла невысокая женщина лет тридцати на вид. Остановилась, глядя на нас, прищурившись и белозубо улыбаясь, затем сказала мягким, чуть хрипловатым голосом: