Андрей Круз - Ветер над островами

Сорок человек, два взвода, четыре отделения, собрались на причале в гавани городка Бухта.. Одеты однотипно, хоть и кто во что, у всех на рукавах повязки, только так друг друга и будем отличать. А вот винтовки у всех одинаковые, такие же как та, что мне Иван Большой выдал. А с револьверами все по-другому, там опять кто во что горазд. Но револьверы у всех, у некоторых даже по два, один большой в кобуре на бедре и еще один, с коротким стволом и поменьше – в чем-то вроде оперативной кобуры, а то и вовсе на груди висит. Наверное, мне бы тоже не помешал такой. Ну да ладно, впредь умнее буду. Ну и по мачете у каждого, однообразно прицепленные к ранцам, и по пехотной лопатке. Увесисто, но без этого не обойдешься.

Обратил внимание на то, что у гранатометчиков вместо винтовок укороченные карабины-леверы под револьверный патрон. Короче моего карабины, патронов на шесть, не больше. Зато не будут мешать, пока боец из гранатомета стреляет, а дойдет до стрельбы из них – дистанция боя все равно куда больше револьверной будет. Вообще здесь эти самые леверы в нише пистолета-пулемета находятся, как мне кажется.

Иван Большой, который выступал в должности «походного капитана», построил отряд повзводно, в две относительно ровных шеренги. Прошелся вдоль строя, придирчиво осматривая каждого, некоторым приказал или оружие к осмотру предоставить, или что-то из снаряжения. Виду него при этом был хмурый, а с поправкой на габариты, бородищу, надвинутую на глаза шляпу и кулаки-кувалды – так и малость пугающий. Но вроде доволен остался. Вышел перед строем, сказал:

– Первый взвод – на «Чайку», второй – на «Лилию». На «Чайке» старшим от экипажа будет канонир Алексий Богданов, на «Лилии» – канонир Прохор Рыбников. Я на «Чайке». Все, взводные – командуйте.

Каждый из взводных перестроил своих людей в колонну по одному, а затем «правое плечо вперед» – и на сходни. Как на борт поднялись, так я взводного в сторону отодвинул. Уставные рефлексы всплыли резко из глубины подсознания, и команду «Взвод!» я проорал так, как и в былые времена, зычно и от души. Даже Иван Большой чуть не подпрыгнул и встал по стойке «смирно». В общем, отправил я их всех в трюм, который сейчас за расположение был, где все начали дружно распределять свое имущество поближе к койкам.

– А ты горластый! – с уважением сказал Петр Байкин, высокий, жилистый, чуть сутуловатый и явно очень сильный мужик годам к сорока, служивший в Бухте объездчиком. – Где так научился?

– Не помню, – привычно отмазался я. – Есть ощущение, что командовал, а вот кем и где – не скажу.

– Ага, во-во, – кивнул он, сняв шляпу и наматывая на голову косынку с шеи. – И у меня такое ощущение есть. И на маневрах к тебе присматривался. Ты не из солдат церковных часом? Как-то ловко у тебя все получается.

– Да не помню я, – покачал я головой, стремясь уйти от нелюбимой темы разговора. – Но не из солдат точно, я на Большом острове в церковной канцелярии был, пытался про себя прояснить что-нибудь, – чуток переврал я реальность.

– И как?

– Да никак, не знают они ни черта, – отмахнулся я. – Да и нормально мне здесь, жизнь как жизнь, друзья вон появились.

– Ага, нормально, видел тебя с Аглаей в церкви в субботу, – добродушно заулыбался Иван. – Грех тебе жаловаться, тем более что не болит ничего.

– Это точно, не болит, – согласился я. Петр достал из поясной сумки короткую трубку и кисет, спросил:

– Не хочешь подымить пойти?

– Не дымлю, не люблю, – сразу отказался я.

– А я вот пристрастился сдуру по молодости, – вздохнул Байкин. – Преподобный тоже постоянно это дело хулит, а вот бросить не получается.

– И в любом случае, до отхода и выхода из бухты на палубу нельзя, мешать будешь, – добавил я. – Так что и ты не покуришь.

– А и верно! – спохватился Петр, убирая кисет с трубкой обратно в сумку.

Где-то сзади, за переборками, раскочегаривался стирлинг, постепенно набирая обороты. Лязгнула передача, пошла легкая вибрация от винта, шхуна начала отваливать от причала. Начинался очередной, уже привычный рейс.

– Без команды на палубу ни ногой! – крикнул я и поинтересовался: – Вопросы?

Вопросов не было. Тогда я повернулся и поднялся по трапу. Мне на палубу можно, даже нужно.

Неторопливо отодвигался все дальше и дальше причал, матросы суетились возле лебедок, готовясь поднимать паруса, Игнатий, сосредоточенно хмурясь, стоял у штурвала, рядом с ним, у рычагов управления машиной пристроился Иван. «Морская лилия» тоже отвалила от причала и теперь пристраивалась к нам в кильватер. Подошла Вера, встала рядом, чуть помолчав, спросила:

– Как думаешь, получится у вас?

Что именно должно получиться, она не уточняла, да и так все было понятно.

– Должно получиться, – ответил я. – У нас беда, а у Новой Фактории проблема, ее решать надо. Так что думаю, что они все лучшие силы на это кинут. Не годится, чтобы на торговых путях какая-то банда сидела постоянно.

По аналогии мне Чечня вспомнилась. Они ведь России сто лет не нужны были, чеченцы эти самые, просто повадились грабить на дороге к Грузии, которая к тому времени к России присоединилась. И ничего не оставалось, как послать туда генерала Ермолова, круто взявшегося объяснять обнаглевшим горцам кто в хате хозяин. И объяснил же, надолго хватило. Вот и в новой Фактории ситуация похожа, нельзя им неудачу терпеть. Так что будут гнать они это самое Племя Горы всеми силами, это уж точно. Должно быть так, по крайней мере. Так я Вере и объяснил, этими самыми словами.

– Хорошо бы, – кивнула она, дослушав объяснения. – Хорошо бы, чтобы им за всех досталось, кто с отцом в караване шел.

Судно вышло из гавани, встретив легкую морскую волну, качнулось немного, довернуло, ложась на курс. Затрещали лебедки, поднимая сероватые полотнища парусов, которые, хлопая и шурша, быстро заполнялись ветром. Скрипнули натянутые ванты, громче заплескалась вода под бортом.

– Ну, с Богом, – сказал подошедший к нам боцман Глеб. – Пошли, значит.

– Пошли, – повторила за ним Вера.

Поход прошел как-то суетно, не привык я к такому количеству народа на борту. Взвод слушался моих команд беспрекословно, даже Иван Большой, даром что командовал отрядом. На второй день на нас свалился практически полный штиль, пришлось идти под машиной. «Морская лилия» не отставала, шла в кильватере как привязанная.

Отряд тоже не бездельничал. Наш «походный капитан» понимал, что такую кучу бездельничающих людей надо чем-то занять, поэтому боевая учеба шла вовсю. На мачту повесили грифельную доску, Иван рисовал на ней схемы засад, схемы обороны, то есть вел по-полной занятия по теме «Усиленный взвод в обороне», «Усиленный взвод» в наступлении» и так далее. Причем спрашивал как усвоили, многократно повторяя суворовскую фразу о том, что каждый солдат должен знать свой маневр.