Стивен Эриксон - Охотники за Костями

Кровь оросила глаза.

Капитан Фаредан Сорт остановила лошадь на гребне холма, что сразу к северу от мертвого города. Как правило, павший город вскоре обрастает стервятниками: старухи и дети шныряют вокруг, копаются в руинах. Но не здесь, не сейчас. Наверное, такого тут долго не будет.

Пологие склоны холма, на котором стоял И'Гатан, таяли — текли ручейки свинца, золота и меди, образовывались реки и пруды застывшего камня, из которого выступали черепки, куски кирпичной кладки. Все покрывала пыль.

Сорт подала руку Синн, помогая пуститься с седла. Девушка толкала ее, вертелась, взвизгивала — чем быстрее угасал день, тем сильнее она беспокоилась. Четырнадцатая Армия ушла прошлой ночью. Капитан и сидящая сзади Синн объехали тель не один раз, не два — они осматривали его с восхода.

Капитан начала сомневаться, верно ли она прочитала Синн, точно ли почуяла, что это полусумасшедшее, вроде бы глухое создание что-то знает, что-то слышит… ведь она так рвалась к холму. В этом не было очевидной причины.

Или вполне очевидная тут причина — безумное горе, тоска по мертвому брату?

Еще раз осматривая обломки на северной стороне холма, Сорт заметила, что хотя бы один стервятник все же явился: девочка, вся в пыли, со спутанными волосами, бродила шагах в тридцати от стены.

Синн тоже видела ее. Она поспешила вниз по склону, издавая нелепые мяукающие звуки.

Капитан отстегнула шлем, сняла и поставила на луку седла. Утерла соленый, темный пот. Дезертирство. Ну, это уже не первый раз. Если бы не магия Синн, виканы ее нашли бы. Наверное, казнили бы. Она захватила бы нескольких за собой, даже если бы Синн противилась. Люди должны понимать, что она дорогого стоит. Сорт никогда не уставала доказывать это.

Синн пробежала мимо малолетней мародерки и полезла на тель.

"Зачем?"

Надев шлем — потная кожа коснулась лба, подарив немного прохлады — и тщательно затянув пряжку на шее, Фаредан Сорт схватилась за уздечку и послала лошадь по осыпи.

Девочка рыдала, терла глаза грязными руками. Вся эта пыль, паутина в волосах — капитан понимала, что это истинный лик войны. Лицо ребенка бередило память, соединяясь со многими другими лицами. Сколько она живет, столько воюет…

Синн молча карабкалась на грубую стену, высотой в два роста взрослого человека.

Это уж слишком, подумала Сорт. Девушка свихнулась. Она глянула на мародерку, которая, казалось, не заметила их приезда. Она все закрывала глаза руками. По подбородку текла струйка крови, на запыленных щеках виднелись царапины. Она упала? Откуда?

Капитан остановила лошадь около Синн. — Идем вниз. Нужно разбить лагерь, Синн. Спускайся, это бесполезно — солнце почти село. Попробуем завтра.

Синн еще крепче ухватилась за выступы кирпича и камня.

Капитан скривилась и подвела лошадь еще ближе. Нагнулась, желая втащить девушку в седло.

Та с криком вырвалась, сунула руку в какую-то щель…

Сила и воля покинули его. Передышка. Потом он сможет начать снова. Короткая передышка. Голоса внизу смолкали. Неважно. Спать, сейчас, сладкое объятье тьмы — она затягивала все глубже… проблеск желтого света, травы, колеблющиеся под ветром…

… и он освободился. Боль пропала. Это не сон. Это смерть, возврат к древнейшим воспоминаниям, похороненным в каждой человеческой душе. "Разнотравье, солнце и ветер, тепло, гул насекомых, вдали темные стада, одиночные деревья с широкими, тенистыми кронами, в тени дремлют львы, высунув языки… мошки облепили равнодушные, полузакрытые глаза…"

Смерть — и это давно зарытое семя. "Мы возвращаемся. Возвращаемся в мир…"

И тут его коснулась ОНА. Потная рука, маленькая и мягкая, оторвала его пальцы от камня, в который они так сильно вцепились, к которому будто припаялись кровью. Она потянула его руку, словно одержимая великой нуждой, и он знал — дитя в ее чреве тоже зовет, зовет на своем молчаливом языке, так настойчиво, так требовательно…

Ногти впились в раны на руке…

Бутыл задергался, просыпаясь, заморгал. День почти потух — и маленькая рука протянулась к нему снаружи, хватаясь за его руку.

"Помощь". — Помоги — там, наверху — помоги нам…

Сорт сильно склонилась в седле, пытаясь оторвать Синн. Увидела, как та дернула головой, увидела что-то, какую — то искру в ее глазах.

— Ну что… — и тут раздался слабый голос из камней. Глаза Фаредан расширились: — Синн?..

Рука, засунутая в трещину — она за что-то держится…

"Кого-то держит!"

— О боги!

Снаружи послышался хруст, топот сапог по камням; потом рядом с рукой девушки показалась латная перчатка. — Вы, там — кто вы? Можете слышать?

Женщина. Акцент… эрлитанский?.. знакомый. — Малазане, — ответил Бутыл. — Четырнадцатая армия.

Девушка вцепилась в него еще сильнее.

— Удача Госпожи, солдат, — сказала женщина по — малазански. — Синн, отпусти его. Мне нужно пространство. Расширить дыру. Отойди от него — ты была права — все хорошо. Мы сейчас их вытащим.

Синн? Крики снизу стали громче. Каракатица, кричит что-то о пути наружу. Бутыл извернулся, чтобы лучше слышали. — Карак! Нас нашли! Они хотят копать! Пусть все знают!

Синн отпустила его руку.

Женщина сказала: — Солдат, отойди от провала — я использую меч.

— Капитан? Это вы?

— Да. А теперь отойди и закрой глаза. Что? Откуда детишки? Их провела эта из взвода Скрипача? Спустись вниз, Синн. Там другая дыра. Помогай им.

Острие меча вонзилось в слежавшиеся камни. Полетели осколки.

Каракатица, пыхтя, поднимался снизу. — Мы расширили там, Бутыл. Та девчонка выскочила. Потом послали Улыбу. Тоннель изгибался кзади и кверху. Лаз мародеров. Дети вышли все…

— Хорошо. Карак, это капитан. Адъюнкт… она должна была ждать нас, послала команды…

— Это не имело смысла…

— Ты прав, — вмешалась капитан. — Они ушли. Тут только я и Синн.

— Они оставили вас позади?

— Нет, мы бежали. Синн знала — знала, что вы еще живы. Не спрашивайте, откуда.

— Ее брат внизу, — сказал Каракатица. — Капрал Шип.

— Жив?

— Думаю, да. Сколько дней прошло?

— Три. Четыре ночи с момента атаки. Хватит вопросов. Закройте глаза.

Она рубила мечом по дыре, раскачивала камни и кирпичи. Внутрь хлынул воздух, холодный и, невзирая на пыль, ставший сладким в груди Бутыла. Фаредан Сорт врубилась в особо прочный камень и сломала меч. Поток корелских ругательств.

— Это меч со Стены, капитан? Мне жаль…

— Не будь идиотом.

— Но ваши ножны…