Патриция Бриггз - Власть холодного железа

Я взяла Джесси за руку.

— Мы воспользуемся ванной Адама. — Я не помнила, есть ли у него ванная, но не могла себе представить, чтобы в таком доме не было отдельной хозяйской ванной; к тому же он ведь пришел с губкой в руке. — Поскольку эту Адам решил переоборудовать.

Конечно, звучало это чуть фальшиво — но если Адам рассердится на меня, он не будет думать о том, как найти нападавших на Джесси.

Джесси вслед за мной через коридор, в котором было тесно от собравшихся, прошла в спальню Адама. С одной стороны была открытая дверь, которая могла вести только в спальню. Я втолкнула ее туда и закрыла дверь.

И очень-очень тихо прошептала:

— Тебе нужно вымыться и избавиться от запаха, пока отец не подумал об этом… если он еще не подумал.

Глаза ее расширились.

— Одежда? — одними губами спросила она.

— Все, — ответила я.

Она печально посмотрела на свои теннисные туфли, но включила душ и в одежде и обуви встала под него.

— Принесу чистую одежду, — сказала я.

Адам встретил меня в коридоре. Он подбородком показал в сторону ванной, откуда отчетливо слышался плеск.

— Запах, — сказал он.

— У нее одежда была грязная, — ответила я с некоторым самодовольством. — Даже обувь.

— Де… — Он не закончил слово. Адам старше, чем выглядит. Он вырос в пятидесятые годы, когда мужчина не мог в присутствии женщины произнести неприличное слово. — Дела, — без удовольствия поправился он.

— На дворе трава, на траве дрова, — согласилась я. Он оглянулся, поэтому я повторила с должным выражением: — «На дворетрава, на траведрова». Мой приемный отец все время говорил мне это. Он тоже был старомодным волком. И особенно подчеркивал — «траведрова». «Траведрова, Мерседес. У тебя нет здравомыслия, который Господь дает даже мелким яблокам».

Адам закрыл глаза и прислонился лбом к дверной раме.

— Если сломаешь вторую стену, ремонт встанет дорого, — с надеждой предположила я.

Он открыл глаза и посмотрел на меня.

Я развела руками.

— Отлично. Хочешь поддержать профсоюз плотников — твое дело. А теперь пропусти, я должна отнести Джесси одежду.

Он отодвинулся с преувеличенной вежливостью. Но когда я проходила мимо, шлепнул меня по заду. Больно шлепнул.

— Осторожней. — И проворчал: — Будешь вмешиваться в мои дела — можешь пострадать.

Идя к комнате Джесси, я ласково ответила:

— Последний мужчина, шлепнувший меня так, гниет в могиле.

— Не сомневаюсь.

В его голосе прозвучало удовлетворение.

Я повернулась к нему лицом, пусть у него глаза желтые и все такое.

— Я собираюсь снять кое-какие части для «синкро» [35] Одна из моделей «фольксвагена» — «Фольксваген Синкро W12». . На моем участке еще полно места.

Какой-нибудь посторонний слушатель решил бы, что мои последние слова не имеют отношения к предыдущему, только не Адам. Я уже несколько лет наказываю его запасными частями для моего «кролика». «Кролик», хорошо видный из окна его спальни, уже лишился трех колес и множества частей. Надпись на нем сделана по предложению Джесси.

Если бы Адамйне был так собран, это бы не подействовало, но Адам относится к тем личностям, у которых «все на месте и у всего свое место». Его это раздражало — и очень.

Он коротко улыбнулся, потом посерьезнел.

— Скажи мне, по крайней мере, что у тебя хватило ума запомнить их запах.

Я приподняла бровь.

— Зачем мне это? Чтобы вместо Джесси ты стал приставать ко мне?

Один из этих парней мне незнаком, но второй… что-то в его запахе словно било в тревожный колокол, но я подожду. Сперва уйду отсюда, а потом разберусь.

Он резко рассмеялся.

— Лгунья.

Сделал два шага ко мне, рукой ухватил за шею и придержал, чтобы удобней было поцеловать. Этого я не ожидала — ведь он был так близок к перемене. Не знаю, почему я не вырвалась.

Первое прикосновение его губ было мягким, осторожным, просительным, в то время как руки оставались требовательными. Он дьявол. Я бы сопротивлялась силе, но поцелуй — совсем другое дело.

Я прижалась к нему: он просил об этом легкими прикосновениями. Адам осторожно отнял губы, приглашая последовать туда, куда он поведет. Тепло его тела в этом чересчур охлажденном доме вознаградило меня, когда я прижалась к нему; вознаграждали жесткие мышцы, к которым я прижалась еще сильней.

Он словно танцевал. Вел, а не тянул. Он должен был это делать сознательно, должен был стараться, потому что он вожак стаи — как все Альфы. Но Адам не просто вожак — он очень умен. И он жульничает в игре.

Он уже прижал меня к стене, навалившись на меня, когда кто-то… Даррил негромко кашлянул.

Я вырвалась и отскочила на середину коридора.

— Мне нужно отнести Джесси одежду, — сказала я ковру, краснея, юркнула в ее комнату и закрыла дверь. Я не против того, чтобы меня заставали целующейся, но только слишком уж чувственным был этот поцелуй.

Иногда острый слух вовсе не благословение.

— Прошу прощения, — сказал Даррил, хотя в его голосе слышалась улыбка, а не смущение.

— Еще бы, — проворчал Адам. — Черт побери! Это надо прекратить!

Даррил понимающе хохотнул. Я никогда не слышала, чтобы он так смеялся. Обычно Даррил чрезвычайно сдержан.

— Прошу прощения, — повторил он, на этот раз более виновато. — Мне показалось, ты не хотел прекращать.

— Да. — Голос Адама неожиданно прозвучал устало. — Мне давно следовало взять ее. Но после того как Кристи ушла от меня, я не был уверен, что мне нужна другая женщина. А Мерси боится больше моего.

Кристи — это его бывшая жена.

— Потом появился еще один борец за приз — Сэмюэль, — сказал Даррил.

— Я не приз, — прошептала я.

Я знала, что они оба меня слышат, но Адам только заметил:

— Сэмюэль всегда был соперником. Я предпочитаю, чтобы он был здесь. Так я соперничаю с живым мужчиной, а не с воспоминанием.

— Если собираешься за моей спиной говорить обо мне, — сказала я Адаму, — хотя бы делай так, чтобы я тебя не слышала.

Должно быть, они учли мою просьбу, потому что больше я их разговор не слышала. Душ продолжал шуметь. Я села посреди комнаты Джесси, убрав из-под бедра пузырек с лаком для ногтей, и воспользовалась возможностью собраться с мыслями. Адам прав, это слишком затянулось.

Сэмюэль вел себя как ангел — почти всегда, — и Адам тоже. Но мне показалось, что Адам взвинчен больше обычного, и его терпение на исходе.

Это тревожная новость, потому что нрав у Адама горячий и вспыльчивый, даже хуже, чем у большинства вервольфов. Сэмюэль говорил, что Маррок хотел бы чаще использовать Адама в качестве одного из представителей вервольфов. У него подходящая для этого внешность, и он умеет говорить. Адам уже привлек к себе внимание прессы, как консультант и участник переговоров в Вашингтоне, округ Колумбия. Он очень хорошо умеет держать себя в руках, но когда срывается, просто сходит с ума, и Маррок не хотел этим рисковать.