Патриция Бриггз - Власть холодного железа

Я готова была поверить, что домой нам по дороге. Этот небольшой участок шоссе — самый быстрый путь к восточной части Кенневика, к тому же отсюда можно попасть в Паско и Бербанк, хотя по федеральной дороге на противоположном берегу реки было бы быстрее.

Но когда я свернула на Кемикал-драйв, откуда можно проехать только к Финли, Файдел повернул следом, а я никогда раньше не видела в Финли такой «Порше 911». Он преследует меня.

Я невольно снова потянулась за телефоном, но когда достала его из сумки, вся рука у меня стала мокрой. И тут я поняла, что запах соленой воды становится все сильнее. Я бросила бесполезный телефон и поднесла руку ко рту. Вкус тины и соли — скорее соленое болото, чем морская вода.

Хотя наши с Адамом участки разделены общей изгородью, поворачивать к нему с улицы ладо на полмили раньше, чем ко мне. Я не могла вспомнить, работает ли сегодня ночью Сэмюэль, но даже если Адама нет дома, кто-нибудь там есть обязательно. И этот кто-то — вервольф.

Конечно, в доме будет и Джесси, но Джесси способна защититься еще меньше моего.

Я свернула на Финли-роуд, чтобы иметь возможность подумать. Объезд длинный, и мне придется вернуться на Кемикал, чтобы попасть домой, но я сегодня натворила немало глупостей, и мне еще нужно решить, такая ли прекрасная мысль — привести этого иного, каковы бы ни были его намерения, к дому Адама.

Волноваться не стоило. Когда я проезжала «Парк Двух Рек», где дорога пуста, а дома стоят вразброс, мой «кролик» закашлялся, захлебнулся и остановился.

Обочины не было, поэтому я просто свела машину с асфальта, надеясь на лучшее. Если оставить ее на дороге, какой-нибудь бедняга, возвращаясь позже домой, может наткнуться на нее и погибнуть. «Кролик» подпрыгнул на нескольких камнях, что не пошло на пользу моей подвеске, и остановился на относительно ровном месте.

В машине я чувствовала себя как в западне, и поэтому выбралась из нее, едва только перестали вращаться колеса. «Порше» остановился и урчал на дороге.

Пока я возвращалась, совсем стемнело, и свет фар слепил меня — один из недостатков хорошего ночного зрения. Я отвернула голову, и поэтому, когда Файдел вышел из машины, я это скорее услышала, чем увидела.

— Странно видеть иного на «порше», — холодно сказала я. — Блок цилиндров может быть из алюминия, но корпус стальной.

Машина издала глухой звук, словно по ней похлопали.

— На «порше» кладут много слоев хорошей краски, а у меня дополнительно четыре слоя воска, так что никаких проблем, — сказал он.

Как от воды на моем телефоне, от него пахло гнилой растительностью и солью. То, что я его не вижу, беспокоило меня: нужно уйти из света фар.

Я могу убежать, но бежать от того, кто может оказаться проворнее, — не самое умное. Только в самом крайнем случае. Может, ему нужен только этот дурацкий посох? Поэтому я вышла на дорогу и по широкому полукругу обошла свою машину, пока не оказалась сбоку от «порше», а не в свете его фар.

А когда ступила на асфальт, ощутила, как по нему словно катится волна магии. Сильная магия вызывает почти болезненное ощущение, словно языком касаешься обоих полюсов девятивольтовой батарейки. Сегодня в магии было нечто большее… нечто хищное.

Файдел далеко не так слаб, каким казался на приеме у Тима.

Я зашипела, ощутив сильную боль в ногах. И остановилась на другой стороне дороги. Глаза мне по-прежнему жгло, но я разглядела его: он стоял у места водителя. Выглядел он не совсем так, как у Тима. Подробности были не видны, но мне показалось, что он стал выше и шире.

Он вежливо ждал, чтобы я остановилась, и только тогда заговорил. Обычно, когда за тобой охотятся, вежливость — дурной знак. Это значит, твой противник уверен: он может в любую минуту схватить тебя.

— Значит, ты маленькая собака с любопытным носом, — сказал он. — Не надо было совать его в чужие дела.

— Зи мой друг, — ответила я. По какой-то причине слово «собака» оскорбило меня. Но было бы глупо говорить: «Я не собака». — Вы, малый народ, хотите, чтобы он принял смерть за чье-то преступление. Я единственная, кто захотел найти настоящего убийцу. — Я соображала, по какой причине он может на меня сердиться. — Я сейчас смотрю на убийцу?

Он закинул голову и рассмеялся — низким грудным смехом. А когда снова заговорил, в голосе слышался шотландский акцент, и этот голос стал на пол-октавы ниже.

— Я не убивал О'Доннелла, — сказал он, что было не совсем ответом на мой вопрос.

— У меня есть защита, — спокойно сказала я, стараясь не говорить вызывающе. — Убьешь меня — начнешь войну с вервольфами. Нимейн в курсе.

Он поводил головой из стороны в сторону, как спортсмен, разминающий мышцы шеи. Его волосы стали длиннее и влажно шуршали, падая на плечи.

— Нимейн не та, что прежде, — сказал он. — Слаба, слепа и слишком беспокоится о людях.

Он вдохнул и начал расти, когда вдох закончился, силуэт Файдела оказался выше любого виденного мной мужчины по меньшей мере на фут, и в ширину он был почти такой же, как в высоту. Мои глаза привыкли, и я увидела, что изменились не только его размеры.

— Твой смертный зов прозвучал, — сказал он. — И до сих пор мне никто не говорил, что его отменили.

Он снова рассмеялся и встряхнулся. С темных полос, покрывавших его, как обтрепанный ковер, слетела пена. Губы его стали шире, чем раньше; в темной пещере рта виднелись длинные светлые острия.

— Давненько… — Голос его звучал мокро и хлюпающе. — Человеческое мясо такое сладкое у меня на языке, а я очень давно его не пробовал. Мое нутро просит пропитаний'. -

Он заревел, как зимний ветер, и одним прыжком перелетел через дорогу.

Но прежде чем он приземлился, я, уже в обличье койота, опрометью мчалась прочь, на бегу разбрасывая одежду. Споткнулась о бюстгальтер, покатилась и в падении избавилась от помехи.

Он мог бы схватите меня, но думаю, наслаждался погоней. Наверное, поэтому и не вернулся к «порше». Ему потребовались бы минуты, чтобы уменьшиться и влезть в машину, хотя машина гораздо быстрее меня, и я не могу бежать бесконечно.

Мне пришлось держаться дороги, пока я не пересекла канал. Перепрыгнуть через него я не могла — слишком широко, а плаваю я не так хорошо, чтобы уйти от водяного.

Миновав канал, я тут же спустилась на дорогу, ведущую к реке. Перескочила через изгородь у первого дома и побежала по полю. Когда хозяйская собака заметила меня и залаяла, поднимая тревогу, я уже была на другом поле и бежала в траве выше моего роста. Пробежав с полмили, я перешла на быстрый шаг.

Почва мягкая, на поле пасутся коровы и лошади. В загоне за мной погнался разъяренный осел; но я только наддала и перемахнула через ограду загона. Лошади обычно не реагируют на койотов, коровы тоже. Куры разбегаются, а вот ослы, все до единого, нас ненавидят.