Джон Толкиен - Возвращение государя

— Война началась, — повторил Тейоден после долгого молчания. — То будет величайшая битва нашего времени, в которой суждено пасть многим и многим. Но теперь по крайней мере нет надобности таиться. Мы поедем открыто, кратчайшим путем, и так быстро, как только сможем. Время сбора пришло, и дожидаться запоздавших уже некогда. Как там у вас в Минас-Тирите с припасами? Нам с собой много не взять, лишний груз — потеря времени.

— Припасов хватит на всех, — заявил Хиргон. — Езжайте налегке, только поскорее.

— Зови герольдов, Эйомер, — приказал Тейоден. — Отдай приказ строиться.

Эйомер вышел, и спустя мгновение загудели трубы, но далеко не так звонко и ясно, как в прошлый вечер. Тяжелый воздух глушил все звуки, делая их хриплыми и дребезжащими.

— Ну вот, добрый Мериадок, — промолвил король, обернувшись к хоббиту. — Я отправляюсь на войну. Скоро мы расстанемся: с этого часа ты свободен от службы, но не от дружбы. Мне бы хотелось, чтобы ты остался здесь и послужил Эйовин. Она будет править вместо меня.

— Но, государь!.. — сбивчиво заговорил Мерри. — Я предложил тебе свой меч, и ты его принял. Я не хочу расставаться с тобой! Все мои друзья ушли на войну, и я не захребетник, чтобы прятаться в горах!

— Ты велик сердцем, но не вышел ростом, — улыбнулся Тейоден. — Мы поскачем быстро: пони за скакунами не угонится, а с боевым конем тебе не сладить.

— Тогда привяжи меня к седлу, к стремени, хоть к конскому хвосту, — упорствовал хоббит. — А нет, так я побегу следом, все ноги стопчу, но не отстану.

— Ну, не горячись, — похлопал его по плечу король. — Поедем вместе до Эдораса, я покажу тебе Медусельд. С этой дорогой твой Стибба справится. Настоящая-то скачка начнется потом, на равнине.

— А пока, достойный Мериадок, — вступила в разговор Эйовин, — пойдем со мной. Арагорн просил подобрать для тебя подходящее воинское снаряжение. Я так и сделала, сердцем чую, что оно тебе понадобится.

Дева отвела хоббита к шатру королевской стражи, откуда оружейник вынес маленький шлем, круглый щит и все прочее.

— Кольчуги на твой рост у нас не нашлось, а ковать уже некогда, — сказала Эйовин. — Возьми кожаный нагрудник, легкий и прочный, пояс и нож. Меч у тебя свой, а по этому щиту каждый поймет, что ты воин Марки, — на щите, таком же, как у Гимли, красовался роханский герб, белый конь на зеленом поле. — Доброй удачи тебе, Мериадок, надеюсь, мы еще свидимся. Прощай!

Хоббит в ответ низко поклонился.

Мрак сгущался, но король Рохана готовился повести свои войска на восток. Многие отправлялись в этот поход с тяжелым сердцем, но суровые рохирримы были верны своему государю, и никто не роптал. Даже в лагере беженцев из Эдораса, где разместились старики, дети и женщины, обошлось без жалоб и слез. Люди молча смотрели в глаза судьбе.

Спустя два часа, которые пролетели как миг, королю подвели коня, и он начал объезжать строй. Высокий и величавый, с ниспадавшими из-под шлема серебряными сединами, предстал он перед воинами и одним своим гордым, неустрашимым видом пробудил в них надежду.

На широких полях вдоль шумной реки выстроились рохирримы — пятьдесят пять сотен конников в полном вооружении и несколько сот вспомогательного войска с вьючными лошадьми. Протрубил один-единственный рог. Король поднял руку, и воинство Марки пришло в движение. Впереди ехали двенадцать королевских телохранителей, прославленных своей доблестью, за ними сам Тейоден с Эйомером по правую руку.

С Эйовин он уже распростился, и сколь грустным ни было расставание, теперь все его мысли сосредоточились на предстоящей дороге. Позади короля трясся на своей лошаденке Мерри, скакали гондорские гонцы и еще дюжина телохранителей. Они проезжали мимо сурового, молчаливого строя ожидавших сигнала людей и уже приблизились к концу шеренги, когда один из конников поднял глаза, и Мерри поймал его пристальный взгляд.

«Какой молодой», — подумал хоббит, заметив, что и ростом, и шириной плеч этот всадник заметно уступает большинству соратников. Он уловил блеск в ясных серых глазах и поежился: ему вдруг почудилось, что так может смотреть лишь человек, оставивший надежду и решившийся искать смерти.

Они спустились вниз по сереющей во мгле дороге вдоль Снеговой. Мимо поселений в долине, где женщины, стоявшие в темных проемах дверей, провожали их печальными взглядами. Так, без труб и барабанов, без музыки и восклицаний начался великий поход на восток, о котором сложили песни, звучавшие в Рохане и много поколений спустя.

В полдень, больше походивший на поздний пасмурный вечер, король прибыл в Эдорас, где к войску присоединились три дюжины опоздавших на сбор всадников. Перекусив, Тейоден снова собрался в путь и сердечно попрощался с хоббитом. Тот упрашивал взять его с собой, но старый король проявил твердость.

— Я же сказал, Стибба не угонится за нашими скакунами. И подумай сам, тебе ли, при всей твоей храбрости, сражаться на полях Гондора? Там разразится страшная битва, падут многие грозные воители, а ты попросту погибнешь напрасно.

— Кто знает? — возразил Мерри. — Я твой оруженосец, и мое место рядом с тобой. И мне вовсе не хочется, чтобы потом, в песнях и преданиях, меня поминали как никчемного бездельника, от которого никому не было никакого прока.

— А мне не хочется, чтобы ты попусту сложил голову, — отрезал король. — Поклялся повиноваться мне, вот и повинуйся. Случись нам сразиться у ворот Эдораса, твои подвиги наверняка воспели бы менестрели, но до Мундбурга, где правит Дэнетор, больше сотни лиг, а мои всадники не станут брать лишнюю ношу — им нельзя перегружать коней. Все, Мериадок, больше говорить не о чем!

Пристыженный и опечаленный, Мерри бродил среди собиравшихся в дорогу воинов. Они проверяли сбрую и снаряжение, осматривали коней, а некоторые с беспокойством поглядывали на низкое небо. Неожиданно кто-то тронул хоббита за плечо. Тот обернулся и узнал юного конника, замеченного им еще в Дунхаре.