Джон Толкиен - Возвращение государя

Огромные стальные створы Черных Врат под угрюмой аркой были плотно закрыты. На укреплениях никто не показывался. Вокруг царила тишина, но тишина напряженная, настороженная. Марш отчаяния завершился. Воины стояли в сером, холодном рассветном сумраке, взирая на могучие стены и высокие башни, и каждый понимал, что даже имей они осадные машины, даже не будь у Врага других войск, кроме тех, что охраняют проход, попытка штурма все равно была бы обречена на провал. А другие войска у Врага были, и войска немалые. Во мраке пещер и тоннелей, источивших скалы близ Мораннона, таились злобные полчища. Вдобавок и назгулы сбились в стаю и теперь, словно коршуны, кружили над Зубьями. Но они только наблюдали, ибо Враг все еще выжидал.

Не оставалось ничего другого, как довести задуманное до конца. Арагорн занял лучшую позицию, какую смог найти, — воины разместились на склонах двух огромных холмов из земли вперемешку с дробленым камнем, которые были насыпаны рабами Мордора за несчетные годы тяжких трудов. Между холмами и Моранноном пролегала широкая полоса топкой зловонной грязи. Выстроив войска, вожди в сопровождении знаменосца, трубачей и герольдов выехали к воротам. Впереди скакал Гэндальф, за ним Арагорн с сынами Элронда, Эйомер Роханский и Имрахил. К ним присоединились и Леголас, Гимли и Перегрин, так что у Ворот были представлены все враждебные Мордору народы.

Остановились в пределах слышимости от Мораннона. Развернулось знамя, запели трубы, и над черными бастионами возвысились звонкие голоса герольдов.

— Мы вызываем Властелина Темной Страны! Он беззаконно начал войну с Гондором, захватил и разорил многие земли. Ныне государь Гондора призывает его к ответу, дабы он исправил содеянное зло и ушел навеки. Пусть он выйдет!

Ответа не последовало. Стены и башни оставались погруженными в молчание. Саурон хотел сначала поиграть со своей добычей и лишь потом нанести смертельный удар. Вожди уже вознамерились было повернуть обратно, но тут тишина взорвалась ревом труб, от которого закладывало уши, и грохотом барабанов, подобным раскатам грома. Средние створы ворот с лязгом распахнулись и выпустили посольство Черной Твердыни.

Выступавший впереди черный конь — если это вообще был конь, ибо морда огромного страшного чудовища более походила на оскаленный череп, в провалах ноздрей и глазниц которого полыхало пламя — нес на себе могучего всадника в черном одеянии и черном шлеме. Но то был отнюдь не Призрак Кольца, а живой человек, служивший наместником Барад-Дура; он называл себя не иначе как «устами Саурона», а его подлинное имя не сохранилось даже в преданиях. Однако рассказывали, что он происходил из народа, прозванного «черными нуменорцами». Поселившись в Средиземье во дни могущества Саурона, они добровольно подчинились ему из любви к темному знанию и стали самыми преданными его слугами. Этот, первейший из них, был сведущ в магии и снискал расположение своего Властелина жестокостью, которой превосходил любого орка.

Его сопровождал небольшой отряд воинов в черных доспехах, под черным стягом с изображением Багрового Ока. Остановившись в нескольких шагах перед вождями, он смерил их с головы до пят презрительным взглядом и рассмеялся.

— Есть тут хоть кто-нибудь достаточно знатный, чтобы говорить со мной? Или, на худой конец, такой, что у него хватит ума меня понять? Уж, конечно, не ты, — насмешливо бросил он Арагорну. — Чтобы стать королем, мало нацепить эльфийскую стекляшку и окружить себя всяким сбродом.

Арагорн не ответил, он лишь поймал и удержал его взгляд. Некоторое время они смотрели глаза в глаза, а потом, хотя Арагорн и не прикоснулся к оружию и даже не шевельнулся, его противник вскрикнул и отпрянул, словно от удара.

— Я глашатай и посол, на меня нельзя нападать! — воскликнул он.

— Таков обычай, — произнес Гэндальф. — Но там, где обычаи соблюдаются, послы не ведут себя с такой наглостью. Впрочем, никто тебе не угрожает. Пока ты справляешь посольство, можешь нас не бояться. Но если твой хозяин не поумнел, то скоро тебе не поздоровится, как и всем его слугам.

— Ага! — воскликнул посланец. — Стало быть, говорить будешь ты, седобородый? Мы наслышаны о тебе, знаем, что ты привык болтаться по всему свету и строить гнусные козни, оставаясь при этом безнаказанным. Но на сей раз ты засунул нос слишком далеко, дражайший Гэндальф, и сейчас увидишь, что бывает с теми, кто дерзает составлять заговоры против Саурона Великого.

Он подозвал одного из воинов, и тот подал ему что-то обернутое в черную ткань.

Мордорский посланец развернул сверток и показал короткий меч Сэма, серый эльфийский плащ с застежкой и, наконец, кольчугу из мифрила, которую Фродо носил под одеждой. У всех потемнело в глазах, сердца окаменели, ибо казалось, что пришла пора распроститься с последней надеждой. Пиппин с горестным криком бросился вперед из-за спины Имрахила.

— Молчи! — вскричал Гэндальф, отталкивая его назад, но черный глашатай громко расхохотался.

— Так у вас, стало быть, еще один такой имеется! — покатился он со смеху. — Не знаю, зачем они вам вообще сдались, но чтобы посылать их в Мордор! Подобной глупости трудно было ожидать даже от таких, как вы. Ну ладно, этот хоть для одной малости сгодился. Теперь ясно, что вещички ему знакомы, да и другим наверняка тоже. Отрицать бесполезно.

— Никто и не собирается, — промолвил Гэндальф. — Я действительно знаю каждую вещь и ее историю, а вот ты, хоть и именуешь себя устами Саурона, много на сей счет не расскажешь. Зачем ты принес все это сюда?

— Гномья кольчуга, эльфийский плащ, меч павшего Запада и лазутчик-крысеныш… То-то же! Мы знаем все — ваш жалкий заговор раскрыт. Можно предположить, что тот недомерок, у которого отобрали эти вещи, для вас ничего не значит, но я думаю иначе — он вам дорог. Коли так, задумайтесь, если вы вообще способны думать. Саурон не жалует шпионов, и судьба крысеныша будет зависеть от вашего выбора.

Никто не ответил, но побледневшие лица и ужас в глазах говорили сами за себя. Вновь послышался громкий смех.

— Прекрасно, прекрасно! Вижу, вы этого мозгляка цените. И дело ему поручили важное, не так ли? Теперь его ждут долгие годы нескончаемых мучений — у нас в Великой Башне есть большие искусники по этой части. Вы его вовек не увидите, разве что однажды он, сломленный и вразумленный, вернется к вам в назидание. Все будет именно так, если вы не примете условий моего Властелина.

— Назови условия, — голос Гэндальфа звучал твердо, но находившиеся поблизости видели в его глазах боль: он выглядел старым, усталым и готовым сдаться. Никто не сомневался в том, что маг выполнит все, что от него потребуют.

— Итак, условия… — промолвил посланец, злорадно улыбаясь и переводя взгляд с одного противника на другого. — Весь гондорский сброд вместе со своими прихвостнями немедленно уберется за Андуин, принеся перед этим клятву не умышлять против Саурона Великого ни явно, ни тайно. Земли восточнее Андуина навсегда отходят к Мордору, а западные, вплоть до Мглистых гор и Роханского провала, обязуются платить ему дань. Люди могут жить своим обычаем и подчиняться своим вождями, но им запрещается носить оружие. А также они должны восстановить подло разрушенный Айсенгард. Туда будет назначен наместник, но не Саруман, а иной, более заслуживающий доверия.