Татьяна Патрикова - Хитрости эльфийской политологии

— У тебя есть сигареты? Они там, — махнул в сторону телевизора, — постоянно что-то курят. Хочу попробовать.

— Разумеется, нет, — возмутился психолог, — Сам не курю уже какой год и тебе не советую.

— Но когда-то же пробовал!

— О, да. Когда меня собственный родители… — начал он, но осекся. А я впервые в жизни почувствовал себя последней сволочью, так как осознал, что хреново не только мне, но вот остановиться уже не смог.

— Тогда сам схожу и куплю, — заявил, вскочил с дивана и направился мимо психолога в коридор, и Андрей, как не странно, меня пропустил. Пусть я и подозревал, что он попытается воспротивиться моему уходу. Хотел, чтобы воспротивился. Ждал этого. Не дождался.

Он стоял и смотрел как я обуваюсь в прихожей. Просто стоял и смотрел. Я злился. И на него, и на себя. Меня бесило, что сам, почти осознанно, напрашиваюсь на его жалость. И раздражало, что у него нет её для меня. Тоже мне, друг называется! А ведь должен понимать с полуслова, с полувзгляда. И тут в ночной тишине квартиры прозвучал его спокойный голос:

— Ты, конечно, у нас уже взрослый мальчик, но можешь мне хотя бы в двух словах объяснить, что это вообще за истерика такая? Хочешь выйти на улицу в таком виде и нарваться на каких-нибудь гопников?

— О, да, именно это мне сейчас как раз нужно, — оскалился, обернувшись, но натолкнулся на ледяной взгляд, который у Андрея редко можно увидеть, и осекся, даже как-то присел, сходу не сообразив, что рост изменился не просто так, а в мерцании.

— Ты снова строишь из себя бабу, — выплюнул психолог грубым, злым тоном.

Во мне взыграла злость. Внешне я, может, и изменился, превратившись в человеческую девушку Ирину, в которую мерцал когда-то, чтобы вместе с Андреем навестить его горе родителей. Но внутренне остался собой. Неполное мерцание — самое обычное дело. С тем лишь уточнением, что в нем мы наиболее опасны для жизни и здоровья окружающих, потому что по большому счету — это не что иное, как переходное состояние между мерцанием и нами настоящими. Самое неустойчивое состояние психики из всех возможных.

— Да, строю, — сказал, тряхнул головой. С короткой стрижкой, как у этой девицы, выглядело это, конечно, не так эффектно, как с моей собственной копной черных, как смоль, волос. — Потому что девчонкой мне не так противно и стыдно, как было бы, останься я собой.

— Ты — это ты. Сейчас изменилась только внешность. Я что не вижу? — Вопросил он и сбавил тон, — Из-за чего стыдно, объясни, пожалуйста? Из-за того, что мы…

— Из-за того, что ты… ты можешь в любой момент… а, ладно! — махнул рукой и попытался выйти, но сходу не справился с дверным замком. Он подошел ко мне, прижался сзади и сам открыл её для меня.

— Испугался, что умру до того, как ты найдешь, как с этим справиться? — спросил он над самым ухом.

Дверь, так и не переступив порог, я захлопнул сам. И на замок закрыл тоже без посторонней помощи. Рост снова стал прежним. Я стал собой. И медленно повернулся лицом к Андрею. Он нависал надо мной. Разница в росте у нас была незначительной, и все же, он был выше. Мы стояли достаточно близко, чтобы мне пришлось запрокидывать голову, чтобы смотреть на него.

— Ну, хочешь обниму, — явно шутя, протянул он, — тебе сразу полегчает.

— Так уж и сразу?

— Не факт, но после комплекса превентивных мер, уверен, станет лучше.

— Это каких, например? — сам не заметил, как уголки губ вверх поползли. Он все-таки догадался. И все правильно сделал, что не стал жалеть. У меня это была минутная слабость. Я сам бы никогда ему не простил откровенную жалость. Поэтому все хорошо. Все обязательно будет хорошо, разве нет?

— Чаем напоить, спать уложить? Имей в виду, одного я тебя сегодня теперь точно не оставлю. А то снова накрутишь себе незнамо что и наделаешь каких-нибудь глупостей. Жалко.

— Меня? — в мой собственный голос вернулась настороженность. Не сумел справиться с собой.

— Тех, кого ты прибьешь, выйдя на улицу ночью в девчоночьем виде. Ты ведь этого хотел? Найти каких-нибудь отморозков, чтобы повод был душу отвести, так?

— Все-то ты знаешь!

— Знаю. Но чай — это первый обязательный пункт программы.

— Общая кровать тоже обязательный?

— Ага. И упреждая твой следующий вопрос, отвечаю: все что захочешь.

— Из необязательной программы?

— Именно.

— А если ничего не захочу.

— Ну-у-у, — Андрей долго тянул междометье, потом улыбнулся, как мог улыбаться только он. — Если честно, после всех волнений я тоже слегка не в форме. Так что как-то еще тебя перед сном развлекать, сил уже нет.

— Тоже? — хмыкнул, — Говори за себя! — оттолкнул его и прошел на кухню чайник ставить. Как же хорошо, что мой друг психолог по призванию, все понимает, любую глупость может простить.

Андрей

Ира я мог понять. Сам, признаться, перетрухнул не по-детски. То, что мерцающий теперь не успокоиться, пока не найдет как меня от жизни вылечить, это даже не обсуждается. Почему от жизни? А как еще это называть? Я ведь ничем не болен, кроме того, что живу, как могу, по-человечески, а люди по меркам Халяры долго не живут. Разумеется, несмотря на все мои увещевания, Ирка успокоился далеко не сразу. На моей крохотной кухне мы с ним цедили чай часов до трех ночи. До кровати доползли в начале четвертого, а в девять утра по моим часам нас поднял настойчивый стук в дверь. Я было подумал, что мне из родного подъезда стучат, но просчитался. Хотя, давно пора было привыкнуть, что теперь ко мне в основном гости заглядывают исключительно с Халяры.

Это был Вини. Виниэльс Тирлим Шелковый — правая рука Барсика. Данный эльф предпочитал заплетать волосы в две тяжелые золотые косицы, но, несмотря на это, выглядел всегда на удивление мужественно. И как ему это удавалось? Ведь черты лица у него были, как у большинства светлых, тонкими и изысканными, как у какой-нибудь королевской фаворитки прошлого. А еще у Вини над верхней губой была весьма характерная родинка, можно даже сказать мушка. Так что за компанию к такой внешности еще и мужественность урвать — это надо умудриться.

— Что-то мне не нравится, как ты на меня смотришь? — Протянул, встретившись с эльфом взглядом. Он стоял, упираясь правой рукой в косяк.

— Вас ректор обоих к себе вызывает.

— Без завтрака? — полюбопытствовал Ир, нарисовавшийся у меня за плечом.

— У него в кабинете и позавтракаете, — отозвался эльф, глядя на нас обоих сочувственно.

— И командоры будут? — зачем-то решил уточнить я.

— Неа, — Вини неожиданно оживился и подмигнул мне, — они взяли два отгула и умотали в столицу Федерации.

— А не там ли проживает старшее поколение семьи Барсим?

— Точнее шесть последних поколений.

— О! — Протянул, переглянувшись с Иром.

— В общем, я все передал. Пойду, — быстро сказал Вини, — а то у нас сегодня совместная тренировка, впервые за последнюю неделю вместе с капитанами. Сами понимаете…