Анна Тьма - Крылатый

— Мальчики, не деритесь! — Майя подбежала к нам, но встревать в бой не решилась. И правильно сделала!

— Мы не деремся, — пропыхтел я, упираясь подошвой в скулу эльфа и пытаясь выдернуть из его крепко сжатой ладони телефон.

— Не мешай, рыжая, — прорычал брат, раз за разом ударяя кулаком свободной руки мне под колено.

— Ван, отдай…

— Демона лысого тебе!

— Вас разнять или сами успокоитесь? — поинтересовался появившийся вслед за сестрой Слава.

— Не смей лезть! — одновременно рявкнули мы.

Ван обхватил мою ногу рукой и резко бросил меня на песок, добавив пинка по спине. Дурак, там же ребро сломано! Я извернулся в последний момент, превращая его захват в мой бросок. Эльф ловко крутанулся в воздухе, и мы застыли друг напротив друга в классических боевых стойках.

— Мелкий, — ядовито сообщил светлый, покачав в ладони сотовый.

— Ушастый, — не менее ядовито ответил я, погрозив кулаком.

— Огребешь.

— Жду с нетерпением!

Последующая схватка совершалась уже по всем правилам боевых школ и через минуту опять превратилась в обычную свалку.

— Отдай, — рычал я, выдирая у брата трубку.

— Забери, — так же рычал в ответ Ван, не собираясь сдаваться.

Дело уже было не в звонке деду — признаться, я о нем вообще забыл, а телефон отобрать хотелось принципиально.

— Пап, как их разнять? — послышался голос Славы.

— Никак, — ответил Андрей Данилович. — Когда два брата дерутся, лучше не лезть — получишь от обоих.

— Пап, они ж покалечат друг друга… — сказала Майя.

— Ничего, у нас аптечка есть, — успокоил Андрей Данилович дочку.

Ну разожми же пальцы, гад ушастый… Еще чуть-чуть — и победа за мной! Ну почти, почти… Но мое «почти» закончилось подсечкой, перехватом руки и резким поворотом. Если он сейчас заломит мне руку за спину и уложит носом в песок, я проиграл! Резким движением отклонив голову назад, я ударил затылком в лоб эльфа и тут же упал на колени, обхватив голову руками.

— А-а-а, дурак светлый… — простонал я сквозь приступ боли.

— Идиот темный… — таким же стоном ответил мне Ван.

Обернувшись, я увидел, что брат сидит на песке и держится рукой за лоб, а из-под пальцев стекает струйка крови. Мрачно взглянув на меня, он снял светлый венец, с которого при ударе слетел полог невидимости. Я пощупал свой лоб и обнаружил, что мой венец тоже стал видимым. Только этого нам не хватало…

Майя, стоя с походной аптечкой в руках, переводила растерянный взгляд с меня на светлого и обратно.

— Да, мы из знатных семей, — ядовито высказался эльф в ответ на так и не заданный вопрос.

— Дай пластырь, — попросил я рыжую девушку, и она тут же засуетилась, раскрыла аптечку. Обнаружив искомое, передала мне.

Не вставая с коленей, я подполз к брату, приладил сорванный лоскут плоти обратно к черепу, наложил «заживлялку» и заклеил. Через пару часов заживет, а к вечеру и рубец будет почти незаметным.

— Голова болит? — скорее констатировал, чем спросил эльф. — Повернись.

Сев к нему спиной, я молча вытерпел приступ боли, когда светлый запустил пальцы в мою встрепанную, перепачканную в крови и песке шевелюру. Через минуту полегчало, от руки брата растекся приятный холодок.

— Спасибо, — сказал я и попытался встать на ноги, но отказался от этой идеи, когда мир перед глазами закружился. Заработал все-таки сотрясение? Не хотелось бы.

Стянув кроссовки, я вытряхнул из них песок с ракушками. На лице у Вана виднелась ссадина и след моей подошвы. Хы, оба грязные, побитые, и песок везде, где только возможно. Оторвались на славу!

— Нас теперь пустят только на бомж-пати, — усмехнулся я.

— В быдло-клуб, — вернул усмешку светлый, так же вытряхивая песок из обуви. Взвесив в руке сотовый, он бросил трубку мне: — Крылатый, лови!

Поймав телефон, я просмотрел список последних вызовов и взглянул на эльфа.

— Ну ты и зараза…

— Доверчивый дурак.

Я вернул Вану телефон. Переглянувшись, мы не выдержали и расхохотались.

Пока мы выясняли, кто круче, Слава и Майя все еще не могли уговорить отца, чтобы их отпустили на ночь.

— Шестнадцатилетним девочкам не место в ночном клубе! — услышал я возглас седого дядьки.

Ой и еще раз ой. Она старше меня. Хотя, с другой стороны, можно не говорить ей, сколько мне лет… Эх, кого я обманываю! Мой возраст у меня на лице крупными буквами написан!

— Пап, я пойду с Майей и за всем прослежу, — спокойно возразил ее старший брат гулким низким басом.

— За малолетней сестрой и компанией юнцов?!..

— Мы совершеннолетние! — хором возмутились мы с Ваном, незаметно подойдя к спорящим поближе. — И отвечаем за себя сами!

Андрей Данилович, прищурившись, поинтересовался, давно ли совершеннолетие стало наступать в пятнадцать лет, на что Ван в грубой форме ответил, что ему вообще-то несколько больше, и если он молодо выглядит, так это лишь потому, что жить будет в четыре раза дольше любого человека. А самостоятельность светлые приобретают в четырнадцать, а если они еще и хранители, то тренируют их с пеленок и первые полномочия вместе с обязанностями они получают еще в семь лет. И добавил, что темных наделяют всеми правами и обязанностями с момента трансформации и окончания основного курса обучения. А если они еще из знатных родов, то обучение проходят по ужесточенной программе. Ну, тут уж все равно, темный или светлый. Обременен длинной родословной и старшей кровью, будь уверен — плохо учиться не позволят.

Хранителей и стражей ушастых тренируют по особой программе и растят не так, как других. И если на роль стражей выбирают в четырнадцатилетнем возрасте, то хранителей отбирают с рождения. Это особая эльфийская каста, которой многое дозволено, а взвалено на них еще больше.

Пока мы возвращались к пирсу, я успел спрятать оба венца под пологом невидимости и, приняв суровое выражение лица, объяснить, что разбалтывать секретную информацию о нашем происхождении не стоит.

Отец Майи после разговора с нами сделался задумчив и уже не был так категоричен с детьми. На пирсе я заметил, что Майя как-то странно на меня смотрит. Ну вот, опять… Сколько раз мне придется доказывать, что и с венцом, и без венца я одинаковый?!

— Тебя смущает мое происхождение? — напрямую спросил я, подойдя к девушке.

Она быстро взглянула на меня и отвела взгляд. Я терпеливо ждал ответа.

— Знаешь, Ирдес… обычно молодые люди твоего социального статуса… не такие… не те, кем кажутся и кому стоит доверять, — ответила она, не глядя на меня.

— Знаешь, Майя, — помолчав, сказал я холодно, — ты меня только что оскорбила так, как никто еще не смел оскорблять. — Она вскинула на меня взгляд, и я, демонстративно обнажив клыки, безжалостно продолжил: — Ты назвала меня человеком!