Павел Блинников - Поединок

Все это Андрей понял по глазам исполинского охотника. И он не отвел взгляд. Губы стража на какое-то мгновенье пришли в движение, обнажив огромные зубы. Андрей подумал, что он все не правильно понял, и медведь, подобно самцу гориллы, решил, что Андрей бросает ему вызов. Но тут же успокоился, потому что просто улыбнулся ему. В голове пронеслась не своя мысль: "Ты еще мал, чтобы охотиться со мной, но ты вырастешь и тогда…". Эта мысль наполнила Андрея целиком и полностью. На второй план отошло все, и разрушенная жизнь, и смерти близких людей, и вообще вся эта чертовщина, случившаяся в последние несколько дней. Все это сменилось одной мыслью, теперь уже своей: "Когда-нибудь я вырасту, и тогда…".

Медведь, наконец, перестал глядеть на Андрея, и бывший участковый получил возможность осмотреться. Он увидел колдуна, стоявшего с тремя зайцами в руках.

— Это добыто в честной охоте, — крикнул колдун медведю.

И кинул этих зайцев медведю. Когда трупики пересекли невидимую границу, они вдруг вспыхнули серебреным светом, и как будто увеличились в размерах. Страж распахнул пасть, и все три зайца устремились туда, слегка меняя траекторию полета. На какое-то мгновение они осветили медведя, и Андрей понял, что шкура его вовсе не черная, а бурая. Но когда тушки пропали в его пасти, тьма снова взяла свое. Медведь опять огласил округу неслышимым ревом, а потом развернулся и направился в лес. Деревья проседали под исполинской фигурой, но тут же возвращались на места. Страж леса не мог навредить его обитателям.

Подождав немного, пока медведь скроется из виду, Михаэль подошел к краю круга и очень аккуратно наступил на границу. Все сразу пропало. Лес наполнился звуками, и темнота обратилась привычной темнотой, а не тем непроглядным мраком, хранившем странных нитей. Михаэль подошел к машине и завел, затем включил фары и посмотрел на догорающее пламя костра. В ту же секунду огонь угас.

— Садись, нам надо уезжать отсюда как можно скорее, — сказал колдун. — Я здесь такого наворотил, что появилась приличная вероятность падения метеорита на эту поляну.

Андрей так и не понял, шутит колдун или нет, но на всякий случай поспешил сесть в машину. Хотя странная мысль до сих пор не отпускала его: "Когда-нибудь я вырасту!". Поэтому до домика они доехали молча. Михаэль припарковался на лужайке перед домом и заявил, что очень голоден. Это вывело Андрея из задумчивости. Он вспомнил, что за весь день съел только одну шаурму, и яичницу с утра. Каткин поспешил в дом за Михаэлем, а тот уже ставил какое-то блюдо в микроволновку.

— Нет, наука это, конечно, хорошо, но мне надоело греть в этой чертовой машине вчерашнюю еду, — сказал Михаэль. Но ничего, сегодня ночью я еще буду праздновать гурмана.

— Подожди! — спохватился Андрей. — Я так и не спросил, страж будет нас охранять?

— Конечно, будет. Ты ему здорово понравился, не то, что я.

— Я ему понравился, а ты нет? Вот это круто! А почему?

— Видишь ли, у стража своя странная психология, он считает, что охота…

— Да я знаю про стража не меньше тебя, ты лучше скажи, почему я ему так понравился?

— То есть, как знаешь не меньше? — нахмурился Михаэль. — И откуда, интересно? Мне помнится, я рассказал тебе про него не все, а про охоту только заикнулся.

— Это произошло, когда я смотрел ему в глаза. Я вдруг просто понял, что если отведу взгляд, он не будет нас охранять. И тогда же я понял, что он не просто страж, но и охотник. И он сказал мне, что когда я вырасту мы, может быть, сможем поохотиться.

— Вот это да, — задумчиво пробормотал колдун. — Да ты воспользовался Знанием! А что значит, он тебе сказал? Знание тебе сказало.

— Нет, не думаю. У меня как будто появилась не своя мысль в голове.

Михаэль задумчиво сложил толстые губы в гузку.

— Да ты полон сюрпризов, участковый, — сказал колдун. — До этого я не знал ни одного случая, когда страж с кем-то заговаривал.

— Но это действительно так. Я вообще-то не спец по этому твоему Знанию, но уверен, это было что-то другое.

— Да, я тебе верю, — кивнул Михаэль. — Тогда понятно, почему он согласился сторожить нас целых двенадцать часов. Я, признаюсь, рассчитывал максимум на пять-шесть, дольше страж обычно не сторожит. Память у него странная, он может помнить что-то веками, но забывает, что обещал посторожить тебя через несколько часов. Но он сам знает свойства своей памяти, поэтому назначает срок в пять-шесть часов максимум.

Микроволновка дзынькнула и Михаэль вытащил оттуда мини-пиццу. Потом достал из холодильника две бутылки пива и одну дал Андрею. А тот уже впился зубами в пиццу и, несмотря на заверения Михаэля, она показалось ему очень вкусной.

— А как ты понял, что он будет нас охранять, если он с тобой не говорил? — с набитым ртом проговорил Андрей. — И ты, кстати, не ответил на мой предыдущий вопрос.

— Понял я Знанием. А понравился ты ему именно потому, что ты для него еще просто медвежонок, обещающий вырасти в настоящего охотника.

— А почему ему не понравился ты?

— А я уже не медвежонок, но я не тот тип охотника, который он приветствует. Он считает, что охотиться и убивать можно только ради пропитания, или для спасения жизни. Он не мог не признать, что я не жертва, но и на охотника в его понимании я не тяну. В общем, на охоту он меня никогда не приглашал и не пригласит.

— Ну да, ты же убийца, а ему это не нравится.

— Мои моральные качества не имеет право критиковать ни он, ни ты.

— Ладно, ладно, не кипятись. А если бы я ему не понравился, или если бы ты был один, он согласился бы тебя охранять?

— Не знаю, — пожал плечами Михаэль. — Когда я его призывал, на тебя не очень-то рассчитывал. А в прошлом я получал от него примерно столько отказов, сколько и согласий. Но двенадцать часов! Клянусь Темным, это настоящая удача. И что особенно приятно, к этой удаче я не имею никакого отношения.

— А ты мог бы повлиять на его решение своими вероятностями?

— Нет. Он гораздо более могущественный разрушитель вероятностей, чем вся инквизиция вместе взятая. Он сам у себя на уме.

— Да, он крутой, — кивнул Андрей. — Ты знаешь, когда он мне сказал, что когда-нибудь я смогу поохотиться с ним… это наполнило меня такой радостью, как будто в жизни появился какой-то смысл…

— Я бы на твоем месте так не радовался. Он ведь сказал: когда вырастишь. Это, конечно, можно трактовать по-разному, но что если он имел в виду именно размер?

— Нет, он не это имел в виду, я уверен.

— А нужна ли тебе эта охота? Ты хоть представляешь, на кого и как он охотится? Нет, это явно не самое приятное зрелище.

— Если ты пытаешься обгадить самый прекрасный и удивительный момент в моей жизни, можешь даже не стараться. У тебя все равно ничего не получится.