Ян Сигел - Честь чародея

Чуть позже я принесла ему полную миску сока Дерева. Он уже сейчас мог быстро разделаться с теленком, но мне хотелось, чтобы он вырос настолько, чтобы мог сожрать человека. Тогда никто — ни обезьяна, ни домовой, ни Адам, ни Ева — не сможет украсть у меня плод.

— Итак, что мы выяснили? — спросила Ферн. В ее маленькой квартирке собрался совет. Был разгар лета, но в окна стучал дождь, и ей даже пришлось включить искусственный камин, чтобы было не так промозгло. Языки газового пламени весело плясали по вполне правдоподобным углям. Гэйнор, Уилл и Рэггинбоун сидели полукругом, греясь от их жара. Люка на совет не пригласили.

— Ничего, — ответила Ферн на свой же вопрос. — Моргас по–прежнему кажется неуязвимой, а Дана все еще в коме. Мы движемся в никуда.

— Гэйнор хорошо сработала, собрав информацию о Валгриме–старшем, — заметил Уилл. — Человек с такой безупречной репутацией всегда настораживает, особенно банкир. Ведь если ты вне подозрений, ты можешь творить все что угодно.

— У тебя есть какие–нибудь соображения по поводу того, что он творит и как? — спросил Рэггинбоун.

— Например, выдумывает несуществующую компанию, убеждает людей вкладывать в нее средства, а деньги потом присваивает, — цинично заявил Уилл. — Это самое легкое мошенничество. А если Моргас взяла его в оборот, то он не очень–то задумывается о будущем. Под воздействием магии мозги размягчаются, и инстинкт самосохранения пропадает. Во всяком случае, так было со мной, когда Элайсон похитила меня несколько лет назад. Думаю, с Валгримом происходит нечто подобное.

Рэггинбоун кивнул в знак согласия.

— А что с гоблинами? Они что–нибудь разузнали? — спросила Гэйнор.

— Они не расследуют, они просто наблюдают, — пояснила Ферн. — Следят за Даной, Люком и Каспаром.

— За Люком? — пробормотал Рэггинбоун, метнув на нее взгляд из–под насупленных бровей.

— Даже за Рокби следят с безопасного расстояния. Пару недель назад Моргас купила целый выводок щенят — малоправдоподобно, но Скулдундер в этом абсолютно уверен. Какие есть предположения — зачем они ей?

— Может, она любит собак, — с сомнением предположила Гэйнор.

— У нее есть кошка, — сказала Ферн. — Ведьмы держат кошек. Это традиция. И потом, она не собачница. Я легко могу ее представить с аквариумом ядовитых спрутов, с ручной коброй, с тарантулом на золотой цепочке, но уж никак не со щенками. Она готова убить любого, кто описает ей юбку.

— А какие были щенки? — спросил Уилл.

— Не знаю. Гоблины собак вообще не любят, поэтому не разбираются в них. А это важно?

Уилл пожал плечами:

— Мы не знаем, что может оказаться важным. Вероятно, тебе стоит еще раз начертить круг.

— Это слишком опасно, — возразил Рэггинбоун. — Разве ты забыл? Сильная магия притягивает духов стихий. Многоглазый Эдафор будет внимательно смотреть и может выдать местонахождение Ферн, раз Моргас вызывала его. В прошлый раз мы быстро отправили его назад, но, боюсь, сейчас это не выйдет. А мы еще не готовы к серьезному столкновению.

— А без него никак нельзя обойтись? — спросил Уилл. — Если Ферн не в силах победить ее, может, есть какой–нибудь другой способ…

— Она ищет меня, — сказала Ферн. — Вокруг Дэйл Хауза кружат сороки. Брэйдачин даже снизошел до телефона, решив, что мне стоит об этом знать. Он сказал, что они были помечены голубым цветом, хотя на первый взгляд этого не видно. Это птицы с Вечного Древа, шпионы Моргас.

— Брэйдачин воспользовался телефоном? — недоверчиво переспросил Рэггинбоун. — Гоблины же ненавидят технические новинки, считают их современной злобной магией. Должно быть, он действительно счел это очень важным.

— Он особенный гоблин, — сказал Уилл.

— Мне придется с ней столкнуться. — Ферн следовала ходу своих мыслей. — Но не сейчас.

— А Древний Дух в этом как–то замешан? — робко спросила Гэйнор.

— Хороший вопрос, Гэйнор, — ответил Рэггинбоун. — Он всегда замешан, и нам лучше не упускать этого из виду. Если кто–то из вас почувствует его, пусть даже во сне — особенно во сне… — Что–то во взгляде Ферн, в ее молчании показалось ему странным. Уилл и Гэйнор, проследив за его взглядом, тоже посмотрели на Ферн… — Обязательно поделитесь с нами.

— Ты не рассказывала ему о своем сне? — спросил Уилл у Ферн.

— Нет еще. — Ферн не хотелось говорить об этом, снова описывать тот сон: офис в высокой башне, Эзмордиса, скрип пера, когда она подписывала документ, читать который ей не было необходимости. — Вчера он снова снился. Каждый раз сон кажется все более реальным. Я знаю, что это Темная Башня, как в преданиях, только теперь она современная, вся из стекла и бетона — парящий высоко черный небоскреб. Мне кажется, башня существует в своем собственном измерении, как Дерево, но не отдельно от этого мира: она как–то связана с Сити, может быть, она есть не только в Лондоне. Во сне я сама разыскиваю ее, нахожу и подписываю кровью договор, продаю свою душу, свой Дар, самое себя.

— Может быть, это не пророчество, а предупреждение, — сказал Уилл.

— Возможно, — согласился Рэггинбоун.

— Я думала, что он обитает в Эзмодейле. — Гэйнор нахмурилась. — Я ничего не понимаю насчет этой Башни.

— У него много твердынь, — пояснил Рэггинбоун. — Эзмодейл — Живописная Долина — самая древняя из них. Но Темная Башня тоже очень старая. Когда–то в ней были подземелья, бойницы и витая лестница, а теперь там лифт и эскалатор, а вместо каменных палат офис с ковровым покрытием. Ее разрушали, но она снова отстраивалась, приспосабливаясь к ходу истории. Он движется в ногу со Временем, становится все ближе к людям, жиреет на их слабостях. Когда–то давно Башня стояла посреди голой пустыни, а теперь, по словам Ферн, она в каждом городе. Он делает так, чтобы великим и добрым было проще протоптать тропинку к его дверям.

— Но только не Ферн, — уверенно заявил Уилл, взяв сестру за руку. — Не беспокойся. Мы уверены, что ты этого никогда не сделаешь.

— Поосторожнее с такими заявлениями, — предостерег его Рэггинбоун. — Пророчества — вещь странная и ненадежная, но видения владеющих Даром нельзя игнорировать. — Повернувшись к Ферн, он спросил: — О чем ты думаешь, когда подписываешь договор во сне?

— Я чувствую, что мне совсем не хочется этого делать, — сразу ответила Ферн. — Но у меня вроде как нет выбора: кто–то, кого я люблю, в опасности.

— Тот парень? Кто–то из нас? — одновременно спросили Уилл и Гэйнор.

Ферн покачала головой:

— Не знаю.

— Мы сами можем позаботиться о себе, — сказал Уилл.

— Я помню.

— Не надо этого сарказма. Люди учатся на своих ошибках. Тебе бы тоже не мешало.

— В каком смысле? — спросила его сестра.

— Владеющие Даром всегда одиноки. Не только Элаймонд или Моргас — вспомни Зорэйн. Даже Рэггинбоун был одинок во времена, когда был чародеем. Сила и власть изолируют. Возьми, к примеру, Гитлера, Сталина, Пол Пота. Может, у них тоже был своего рода Дар — кто знает, что ими двигало? Но заметьте — ни у кого из них не было друзей, только фавориты, приспешники, выполнявшие грязные поручения, и придворные льстецы, которые обожали их и выслушивали их напыщенные речи. Но не было никого, кого бы они по–настоящему любили и кто любил бы их. Никто не мог проникнуть сквозь стену, которой они огородили свое маленькое «я» и куда пытались втиснуть весь остальной мир. В результате имеем сумасшествие.