Ян Сигел - Честь чародея

— Люк! — Она опустилась на колени рядом с ним и попыталась вытащить копье. Но бесполезно: шипы уже раскрылись внутри и из раны хлынула кровь, казавшаяся черной в лунном свете. Господи, как много крови! Ферн крикнула Брэйдачину, чтобы он принес бинты или вату. Ни свечей, ни фонарика она не попросила и свет зажигать не стала, чтобы только не видеть того, что натворила. Она прижимала полотенце к его животу, и оно быстро становилось черным, пропитываясь кровью. Ее руки тоже были черными. — Люк, — звала она, — Люк! — Но он не отвечал. Она попыталась нащупать пульс у него на руке или на горле, но не знала точно, как это делается. Лицо ее было мокрым: она и не знала, что плачет.

— Он умер, — сказал Брэйдачин. — Тут уже ничем не поможешь.

Ферн еще долго сидела рядом с телом. Потом, мягко подталкивая, Лутэрри заставила ее пойти в ванну вымыть руки. Розовыми струйками кровь утекала в сток. Ферн подумала, что так всегда поступают убийцы: первым делом смывают кровь с рук.

Все случившееся казалось ей дурным сном.

Вернувшись в спальню, она зажгла свет. Ей не хотелось этого делать, но она понимала, что сейчас это необходимо. _Он_хотел,_чтобы_ты_убила:_он_сказал,_что_это_необходимо,_ вспомнилось ей. Обескровленное лицо Люка стало совершенно бледным. Это уже не Люк, это — тело. Мертвое тело словно заполняло комнату и весь дом. Оно не разложилось мгновенно, как Моргас, оно осталось здесь, неподвижное, неподъемное. При свете она словно впервые увидела его.

В Лондоне у Уилла зазвонил телефон.

— Я убила Люка. — Голос сестры был почти неузнаваем, на грани истерики. — Приезжай скорее. Ты должен приехать. Здесь тело, и оно никуда не денется. Я не знаю, что с ним делать. Пожалуйста…

Уилл повернулся к Гэйнор:

— Нам надо ехать.

Они неслись по ночным дорогам, нарушая все правила, и добрались до Ярроудэйла, когда еще не было восьми. Остатки входной двери были подперты комодом, и Ферн не сразу смогла отодвинуть его.

— Ты сказала, что убила Люка? — спросил Уилл, как только они оказались внутри.

Последовали сбивчивые и почти бессвязные объяснения:

— У него был нож–маленький кинжал из офиса в Башне. Как ножик для писем. Он сказал, что я должна пойти с ним. Мы б–боролись, и Брэйдачин дал мне его. Слир Брунау. Копье. — Губы у нее дрожали, а взгляд был прикован к чему–то невидимому. — Оно вошло так быстро… Я даже не успела… не успела его отдернуть. Он колебался. Я уверена, что он… У него был нож, но он промедлил. Я была быстрее, и оно вошло, а я не смогла его вытащить. Я не смогла…

Уилл обнял ее, и Ферн разрыдалась, но без слез. Ее трясло, и всхлипывания были похожи на судорожные глотки воздуха во время приступов у астматиков.

— Все в порядке, — сказал Уилл, как ему казалось, успокаивающе и уверенно. Он никогда не видел ее в таком состоянии, и это потрясло его не меньше, чем то, что она сделала. — А почему он угрожал тебе ножом?

— Он продался Эзмордису. — В этот момент она подняла глаза, в них светилась дикая ярость. — Все, как в моем сне, понимаешь? Только не я, а он. Люк — Лукас — Лукастор, Сын Утра… Я видела шрам. Он сказал, что я должна присоединиться к нему.

— О господи, — прошептала Гэйнор.

— Понятно, — сказал Уилл.

— Мы занимались любовью. Он дал мне понять — нет, заставил поверить, — что он Рэйфарл, что он возродился… Может, так оно и было. Это хуже всего. Может быть, он и был Рэйфарлом и предал меня. — Вот сейчас она расплакалась, слезы стекали по щекам, оставляя мокрые дорожки. — Мы уснули, и мне приснился сон, а когда я проснулась…

— Ладно, — сказал Уилл. — Гэйнор, сделай ей чаю, крепкого и очень сладкого. Или кофе — что раньше найдешь. Главное, чтобы было очень сладко.

— Я не пью с сахаром.

— А сейчас придется. У тебя шок. — Они перешли в кухню. Ни Уилл, ни Гэйнор не стали спрашивать о разбитых окнах. Откуда–то из тени появилась Лугэрри и пошла с ними, а Брэйдачин уже ждал их на кухне.

— Я п'тался п'мочь ей, — сказал он. — Но она т'лько сидела на полу и др'жала, как жалкий щенок. С'бака вылизывала ее, но она все время м'лчала. Она ни в чем не вин'вата, парень ок'зался м'рзав–цем. Он бы т'чно ее убил.

Ферн покачала головой.

— Он колебался, — прошептала она. — А я нет. _Я_нет._ - Слезы потекли еще сильнее. Уилл надеялся, что это принесет ей облегчение.

— Где он? — спросил Уилл у Брэйдачина. Гоблин показал большим пальцем на потолок:

— В ее спальне.

Они поднялись наверх. В бледных лучах утра тело казалось холодным и белым. Уилл минуту разглядывал его лицо, благодаря Господа, что глаза закрыты. Лицо выглядело восковым, черные волосы, примятые шлемом, прядями спадали на лоб. Уилл не стал убирать полотенца, пропитанные кровью, и смотреть на рану. На ковре тоже была кровь — она уже почернела и засохла. Копье исчезло: должно быть, Брэйдачин как–то смог его вытащить.

— Ты д'лжен сх'ронить его гл'боко, — сказал гоблин. — Сд'ется мне, что не все п'ймут, поч'му нашей д'вочке пришлось енто сд'лать.

— Я знаю. — Да, придется избавиться от тела. Он подумал об этом хладнокровно и несколько прозаично, потому что только так сейчас и нужно было рассуждать. — Ты поможешь мне?

— Он для меня тяжеловат.

Придется просить Гэйнор. Уиллу этого очень не хотелось, но больше никого не было.

— Я не буду хоронить его. Могилу копать слишком долго, да и свежевырытая земля всегда привлекает внимание. Неподалеку есть озеро, примерно в часе езды отсюда.

— И мотоцикл, — напомнил Брэйдачин. — От него т'же надо изб'виться. А то н'род быстро его приметит.

— Жаль. — Уилл старался отвлечься от мрачных мыслей. Ферн, которая никогда не паниковала, сейчас совершенно не в себе. И это та Ферн, которая встречалась лицом к лицу с королевой ведьм и драконами, которая похитила яблоко с Вечного Древа, прошла тропами Подземного Царства, оседлала бурю при Падении Атлантиды. А сейчас все свалилось на него. — Люк мне всегда не нравился, хотя я мало знал его, — заявил он, стараясь казаться легкомысленным, — а вот мотоцикл жаль.

— Да уж', — сказал Брэйдачин, — я не од'бряю телеги без л'шадей, но это кр'сивая м'шинка. Я бы не отк'зался и сам на ней пр'катиться.

Вернувшись на кухню, Уилл сказал Гэйнор:

— Мне ужасно жаль, но мне придется просить тебя о помощи. Если, конечно, ты сможешь это вынести. Одному мне с телом не управиться.

— Тело, — пробормотала Ферн. — Люк. Тело… Как в кино. — Кружка задрожала в ее руках.

— Я помогу, — ответила ему Гэйнор.

— Ужасно начинать отношения с такого, — сказал Уилл, чуть приобняв ее за плечи.

— Ужасно их так заканчивать, — ответила она грустно.

Миссис Уиклоу появилась ближе к обеду. Уилл это предвидел, и они с Гэйнор заранее перетащили тело, завернутое в простыню, в комнату на втором этаже. Ферн уложили в постель, заявив, что она больна. Мотоцикл закатили в бывшую студию Уилла и тоже накрыли простыней, хотя экономке в общем–то незачем было туда заходить. Миссис Уиклоу попричитала по поводу разрушений в доме и следов птичьего помета, но отнесла это все на счет зловещего нашествия птиц, что в целом было недалеко от истины. Она приготовила им вкусный обед, но никто есть не смог. Ферн, совсем измученная, приняла изрядную дозу аспирина и наконец уснула. К счастью, отсутствие аппетита у Уилла и Гэйнор экономка объяснила тем, что между ними разгорался роман, и в силу своей природной деликатности не стала задавать слишком много вопросов. Домой она ушла около четырех, и Уилл с Гэйнор вздохнули с облегчением.