Владимир Голубев - Знахарь

— Павел, где Вы берете детские игрушки? — удивилась Кларисса.

— Секрет. Иначе, Вам будет неинтересно. Мы разговорились, а Оля перекочевала к Веронике, которая сидела наискосок от нас.

— Тётю обокрали, — вернулась девочка через минуту. Вероника погрузилась в свои беды, два паренька стащили её сумку, и сошли на площадке. Ничего страшного не произошло, билет и паспорт остался в дамской сумке. Но потеря тряпок стала для Вероники той каплей, которая сломала остатки её стойкости. Слезы текли из глаз девушки непрерывным потоком, а маленькая Оля вернулась и стала утешать Веронику, как могла непосредственно и просто.

— Пойдем к нам. Дядя Паша волшебник. Вероника на мгновение посмотрела на меня и горько усмехнулась. Она подумала, что через двадцать лет Оля тоже не будет верить в волшебников.

— Верить не будет. Но надеяться будет. Самую малость, чуть-чуть, — возразил я.

— Мой скептицизм написан на лбу, — усмехнулась Вероника, — я так и не сказала тебе спасибо за помощь тогда.

— Мне не составило труда. Персики, я помню, любишь, — сменил я тему, и показал «фокус». Оля захлопала в ладоши.

— Во всяком случае, с голода мы в дороге не умрем, — перехватила инициативу Кларисса, — а бутылочку красного сухого вина?

— Нет ничего проще! — я достал из дорожной сумки бутылку.

— Так не годится! — засмеялась Кларисса.

Пока мы добрались до Симферополя, Кларисса успела узнать историю нашего знакомства с Вероникой. Усиленно восторгалась случаем с потерей памяти, ни на йоту не веря глупости киношной мелодрамы.

Павел Ильич.

Мой дом стоял полуразрушенный. Новый хозяин затеял ремонт, и бросил, не завершив.

— Эта халупа — летняя дача? — заинтересовалась Вероника, легко уклонившись от водопада брызг, хлынувшего, с задетого ею, куста сирени.

— Я жил в этой халупе! — огорошил я свою подругу.

Пол был вскрыт, перегородки в доме сломаны, коробку дома строители не тронули.

— Я проберусь внутрь, а ты постой рядом с домом. Пол в комнатах разрушен, придется перебираться по лагам, а подпол глубокий. Вероника кивнула головой и направилась в беседку. Я осторожно пробрался в спальню. Сосредоточился, похоже, что это только мешало. Я отстранился от реальной действительности. Попытался смотреть только на туманную картинку. Ничего не получалось. Закрыл глаза, чтобы убрать самую яркую, картину реального мира, и попытался снять пелену тумана с картинки перехода. Мне показалось, что туман стал ярче, натуральнее, объемнее. «В пещере на самом деле светящийся водяной туман» — обрадовался я своей догадке. Осторожно перенес ногу в желанный мир магии, и сразу ощутил влагу и прохладу пещеры. Настроение подскочило до небес, я счастлив, я достиг желанного результата. Тихий вскрик на гране слышимости ударил мне по нервам. Я метнулся из дома, чудом не переломав себе ноги. Рядом с беседкой стояла Вероника с жилетом из динамитных шашек. Выглядело для меня это именно так.

— Стоит мне отпустить кнопку на пульте, случится маленький бумм-м, — обратил на себя внимание приятный мужчина, доверительным тоном. Его лицо располагало к себе, как у высококлассного мошенника. Он отвлек моё внимание, и с противоположной стороны мне почудилось движение. Нервы мои были напряжены до предела, и я удалил парализующим заклинанием изо всей силы. «Очаровательный мошенник» повалился на землю, удачно, не разжимая руки с пультом. Но Вероника взорвалась мелкими кровавыми брызгами. Взрывная волна была достаточно сильная, но мой амулет погасил удар. Я поднял лицо вверх и посмотрел на небо внимательным, магически вооруженным глазом. Маленькая точка превратилась в огромный вертолет. Мой новый парализующий удар легко достиг вертушки, летящей на километровой высоте. Я сразу же начал выдергивать из падающей машины людей, переправляя их в подвал замка Роззе. Затем пробежался по окрестностям, выбирая незнакомых людей из множества, уложенных моим ударом.

Я вернулся в дом, в свою спальню. Но что-то разладилось во мне. Я никак не мог сосредоточиться, переход в мир магии не работал. Хард, как всегда, был занят.

— Покороче. У меня срочные дела.

— У тебя в подвале три десятка мерзавцев. К вечеру они очнутся. Допроси их по поводу сегодняшней работы. Язык знает Алексей. Для начала определи мне старшего из них, его я заберу, остальные мне живыми не нужны.

— Ты не слишком крут со своей тайной стражей? У нас за такое обязательно отомстят сослуживцы.

— Я долго был мягок. Теперь всех, кто знал об операции, я буду судить за убийство Вероники. Тех, кто выполнял приказ, тех, кто его отдавал, тех, кто обеспечивал подготовку. Всех до одного. Они мне ответят полной мерой, не ссылаясь на приказ, — я не говорил, а кричал во весь голос.

— А если приказ отдал сам король, или император? Он сам есть закон. Он имеет такое право, — Хард не подозревал о существующей у нас форме правления.

— Хорошо! Пока никого не вешай! Если рыба гниет с головы, то рубить ей хвост глупо, — после раздумья согласился я. «Будем надеяться, что до премьера и президента такая мелочь не дошла», – спрятал я голову в песок. Плодить в родном государстве беспорядок и смуту мне не хотелось. Сторожа Петровича я обнаружил в сарае. От него, как всегда, несло перегаром. За его единственную смену, парадный пиджак и брюки, и, самое главное, его паспорт, я расплатился с лихвой. Четвертушки водки, поллитровки крепленого вина, упаковки пива я запрятал по всему дому, сараю и погребу. Выбрал я Петровича по двум причинам. Во-первых, он подходил мне по комплекции. Во-вторых, Петрович был одинок.

Алексей.

Три десятка сотрудников группы захвата уже получили получасовую экзекуцию, Хард приказал бить их палками по пяткам. Алексей выдал каждому групповой снимок, шариковую ручку и лист бумаги.

— Каждый из вас пронумерует на фотографии сослуживцев, и напишет на листе фамилию, должность и звание этого человека. Вы можете написать сведения обо всех вам известных на фотографии бывших сотрудниках ведомства, — начал Алексей.

— Почему бывших? — вылез с вопросом летчик.

— Вы уже никогда не вернетесь на родину, — пояснил Алексей. Кто-то начал писать, кто-то задумался.

— Вам дается пять минут. Те, кто не желают писать, могут сразу уйти на второй круг. Девушку, которую вы убили, я видел только один раз, мельком. Но её любил Павел Ильич, мой друг, поэтому слова: «ничего личного», к вам не относятся.

Хозяин крепости ваш коллега. Он пытается уговорить Павла Ильича не зверствовать. У вас есть надежда остаться в живых. Ещё двое начали писать. Алексей просмотрел записки, выделил двух командиров, добавил еще двух «наблюдателей». Среди любителей получать по пяткам палкой не было ни одного подозрительного. Алексей смотрел на новизну одежды, холеность лиц и рук. Этих «молчунов» Алексей отправил к палачам, но попросил уменьшить усердие.