Север Снег - Чужак. Сапсан и нетопырь

Аналогично, темные маги и адепты Отступников способны черпать в своих обрядах силу магии смерти у своих Повелителей.

Каждый человек, независимо от того обладает он долей или нет, обязан хорошо знать некоторые правила. Прежде всего потому, что ребенок с долей может родиться в любой семье, независимо от того, обладают ли долей его родители или любые родственники. Доля обычно начинает проявляться в ребенке лет с 9-10, реже — раньше, но для того, чтобы стать колдуном или магом необходима инициация. Обязательным компонентом инициации является половой акт инициируемого (инициируемой) и инициирующего. Провести инициацию может любой маг, жрец или колдун, желательно (но необязательно) — противоположного с инициируемым пола. Для обладателей доли отказ от проведения инициации под любым предлогом, кроме указанных в Особом перечне, является государственным преступлением в Лакаанской империи и в Когурском каганате. Уважительными причинами отказа являются а) физические причины (тяжелая болезнь, ранение, полное истощение магом его магической энергии); б) выполнение особо срочного и неотложного задания Магической Гильдии, Совета Верховных Жрецов или Его Величества, связанного с жизнью людей; в) исключительные форс-мажорные обстоятельства. В любом случае, лицо, отказавшее по вышеуказанным причинам в немедленной инициации, обязано принять все меры, чтобы инициация всё же состоялась в кратчайшие сроки…

Особо следует подчеркнуть опасности магии смерти и дикой магии. Магия стихий может убить или искалечить, но дикая магия вызывает необратимые изменения в живых существах (так появились населяющие Мертвые Земли иношные твари). Болезни людей вызываются спонтанными выбросами магической энергии смерти (порча) или намеренными действиями адепта темных сил — наведенная порча. Лечением, соответственно, является использование магии жизни.

(Из "Введения в курс общей и инструментальной магии" для учащихся Магической Академии)

Расположившись на открытой веранде приморского духана, Дар с удовольствием потягивал из кружки охлажденное терпкое вино и разглядывал жизнь горожан. В отличие от многих "свободных" стран на Земле, здесь, по крайней мере, не было заметно крайней нищеты, а самодовольная роскошь не лезла нагло напоказ. Люди умели трудиться, но не через силу, не на износ, умели и отдыхать. Девушки в свободных, часто полупрозрачных одеждах весело болтали с юношами. Стайка загорелых обнаженных ребятишек в возрасте где-то от пяти и до двенадцати лет резвилась в фонтане на площади, ничуть не смущаясь своей наготы. Дар подумал, что отсутствие в здешней религии свойственного "мировым религиям" лицемерного ханжества сильно способствовало улучшению местной морали. Да и правители тут не стремились самовольно провозглашать себя наместниками богов на земле — вполне реальные боги этого мира за такую наглость могли чувствительно наказать…

До чего приятное ощущение — не надо ни от кого бежать, таиться, скрывать и обманывать… Дар неожиданно почувствовал себя дома. А события последних декад мелькали яркими картинками в памяти, не устававшей их прокручивать…

Путь от места встречи с караваном и до первого крупного города Империи — Тарка, в котором он сейчас отдыхал, занял более трех декад. После первой естественной настороженности, их приняли почти с восторгом, когда поняли, что бегство самалитов с их шаманом — заслуга неожиданно появившихся путешественников. Разумеется, наибольшие почести выпали Элеане и Квинту, "своим". Дар нисколько этому не огорчался — он был только рад, что его персона не привлекла излишнего внимания. Разумеется, караван двинулся в путь не сразу — верховые разведчики прочесали окрестности и убедились, что самалиты действительно ушли. Затем старшина каравана отвел им места в фургонах и караван, снова вытянувшись в цепочку, тронулся в путь. Еще путешественникам подобрали одежду — взамен рванья и обносков самалитов, которые они носили до того. Вымотавшаяся сверх всякого предела, Элеана тут же свалилась в отведенном ей фургоне. Маг и его помощник-лекарь, сами выглядевшие неважно — последний удар шамана был тяжел, навестили ее, и сказали, что восстановление здоровья требует только отдыха. А после свалился и Дар — его травмы остались недолеченными, расставаться с шеддовским обликом он явно поспешил. А в человеческом теле всё заживало медленнее. Провалялся он почти столько же, сколько и волшебница — с декаду. Один только Квинт остался на ногах и, навещая друзей по очереди, рассказывал им новости.

Караванный маг обиделся было на Дара, когда тот категорически отказался от любой врачебной помощи. Но выхода не было — Дар не испытывал уверенности, что амулет Хора закроет его при тщательном магическом обследовании. Самолечение у него получалось все лучше, управление магией — всё надежнее (хотя он внешне этого старался не показывать, раз благодаря защитному амулету Хора его долю не воспринимали). Поэтому он решительно предпочитал обходиться своими силами.

Квинт и Элеана потратили немало труда, чтобы убедить мэтра Проспера не обращать внимания на суеверия и чудачества дикаря-горца. Помощник мага, Деций, казался проницательнее, но если что-то и думал, то держал при себе. Он дал Дару несколько общеукрепляющих снадобий и тоже оставил в покое. Кстати, это именно он пустил, напоследок, едва придя в себя после удара шамана, огненную волну, которая оказалась последней соломинкой, вызвавшей бегство степняков. Этот огонь не причинил им реального вреда, но связываться без своего шамана с магами каравана они не рискнули.

Потом Дар поправился, и был очень рад, что маги перестали обращать на него внимание.

Караванщики легко отделались. Кроме нескольких легко контуженных первым общим магическим ударом, в караване больше не было пострадавших. Самалиты, ожидая результатов магического поединка, не нападали, и раненых обычным оружием не было вообще. Дар улучил момент, когда вокруг не было посторонних ушей, и прояснил несколько вопросов с Элеаной. Она рассказала, что с магией подчинения она никогда раньше не встречалась, хотя знала, что такая бывает. Собственно, это даже Квинт знал. Но принадлежала эта магия к особо сложным разделам черной магии и требовала точной настройки на конкретного человека, отчего применялась чрезвычайно редко. А в боевых условиях — никогда. Оттого атака магической паутины оказалась для волшебницы полнейшей неожиданностью. А всё, что было после, она помнит урывками, как в наркотическом трансе. Вплоть до той минуты, когда она пришла в себя на руках у Квинта.