Елена Вахненко - Отдать долги

Николя еще с минуту повозился, и вскоре запястья и щиколотки Влада сковывали железные обручи. Выпрямившись, страж окинул самодовольным взглядом результат собственных усилий и улыбнулся:

— Качественно! Теперь осталось повторить эту процедуру с твоим недоумком-другом. Хотя ты сегодня продемонстрировал себя куда большим недоумком!

Влад зло ощерился, но на сей раз удержался от вспышки. Злость его буквально душила, и он почти не ощущал тесные кандалы, жадно впивавшиеся в кожу. Ненависть и бешенство заглушали боль не хуже наркотика.

Минут пять спустя, отпустив еще несколько оскорбительных шуточек, Николя покинул подземелье. Когда гулкий звук его шагов растворился в тишине, Влад заговорил:

— Наступит день — и я убью этого монстра! — его голос дрожал от накала эмоций.

— И это будет благим поступком, — с жаром отозвался Костя. — Кстати, знаешь, в нашем положении есть и кое-что хорошее!

— И что же? — скептически поинтересовался Влад.

— Нам не нужно кувыркаться на крыше с мечами и скакать на коне! — торжественно объявил собеседник.

Влад молча возвел глаза к потолку и тихо вздохнул. Ну, что тут скажешь? Костя останется Костей.

ХХХ

Влад не знал, сколько часов минуло с той секунды, когда Николя покинул подземелье, и до момента появления очередного посетителя. Он то погружался в вялую полудрему, то, очнувшись, обменивался с Костей ничего не значащими фразами… У него раскалывалась голова и онемели ступни и кисти рук — по-видимому, наручники были рассчитаны на людей с более хрупкой конституцией.

Когда, наконец, в подвал спустился Роберт, Влад уже перестал что-либо чувствовать — мышцы и эмоции словно атрофировались. Как, интересно, пленники проводят тут долгие месяцы? Он бы сошел с ума на третьи сутки!

Роберт отпер их камеры и подал ужин: по кружке с тухлой водой и куску черствого кисловатого хлеба, который Влад, измучавшись за два дня диеты, проглотил, не жуя. Есть было трудно, задеревеневшие пальцы отказывались работать, однако острый голод заставил приложить все оставшиеся в резерве силы, чтобы кое-как удерживать в руках скудное угощение.

Роберт пробыл в подземелье совсем недолго и за это время не произнес ни единого слова. Когда он скрылся на лестнице, Костя хмуро спросил:

— Как считаешь, мы и ночевать тут будем?

— Наверно, — мрачно протянул Влад. — Наверно…

На этот раз тяготиться одиночеством им пришлось недолго — полчаса спустя на лестнице раздались шаги, и в подземелье вошел Жозеф. Сощурившись, он заглянул в первую камеру, и брови его поползли вверх.

— Это Николя приковал вас?

— Не мы же сами, — буркнул Влад. Жозеф удивленно покачал головой:

— А мне ничего не сказал… Странно, странно… Ладно, на пару часов, пока я дежурный, можете подняться на крышу. Но соблюдайте тишину — для нашего общего блага.

Он снял с них наручники и несколько минут терпеливо ждал, пока пленники, кривясь и корчась, растирали ступни и запястья. В конце концов, Владу удалось подняться и, опираясь о стену, выйти из камеры. В этот же миг из соседней каморки показался Костя.

— Идти способны? — осведомился Жозеф и, получив два не слишком уверенных кивка, бодро продолжил: — В таком случае пошли. И помните: очень тихо.

— И так ясно, — проворчал Влад.

В сравнении с сырым холодным подземельем крыша показалась Владу лучшим местом во Вселенной. Широко улыбнувшись, он потянулся всем телом, стараясь ощутить каждую косточку, и с наслаждением вдохнул свежий воздух. Здесь царила ночь — или, в крайнем случае, поздний вечер — но, в отличие от вечных сумерек тюремных камер, эта ночь была волшебно-прекрасной.

— Привет, ребята, — раздался приглушенный женский голос. — Как самочувствие?

Только теперь Влад заметил темную фигурку Мишель в дальнем углу.

— Сносно, — ответил он, направляясь к девушке. Костя последовал за ним.

Опустившись рядом с Мишель, Влад обнаружил возле парапета тарелку с чем-то съедобно- ароматным, и взгляд его тотчас вспыхнул живым интересом.

— По бутерброду с сыром и котлете каждому, — хмуро пояснил Жозеф. Длинноволосый брюнет остался стоять, скрестив руки на груди и недовольно взирая на пленников. — Больше принести не мог, возникли бы подозрения…

— О, да ты волшебник! — воскликнул Костя и, взяв с тарелки бутерброд, откусил едва ли не половину.

— Спасибо огромное, это весьма кстати! — с признательностью добавил Влад и потянулся к котлете, однако Мишель ловко перехватила его руку.

— Потом съешь. Я хочу осмотреть твою щеку.

— Когда потом?! — разъярился Влад. — Потом поздно будет!

— Потерпишь! — отрезала девушка. — Или хочешь со шрамом щеголять?

— А ты пластический хирург, надо понимать? — фыркнул Влад, покорившись неизбежности. Спорить с женщинами, вбившими себе в голову какую-то идею, занятие нервное — это правило он усвоил давно, и сейчас, смирившись, сердито пожирал одним лишь взглядом аппетитную котлету.

Девушка коснулась его щеки кончиками пальцев.

— От тебя как будто током бьет, — удивленно сообщил парень.

Мишель раздраженно качнула головой:

— Молчи и не мешай!

Пытаясь игнорировать ехидное выражение на Костином лице, Влад терпел около минуты, когда девушка, наконец, отняла руку от его щеки, выпрямилась и слабо улыбнулась:

— Можешь ужинать.

— Вот спасибо! — язвительно поблагодарил Влад, схватил вожделенную котлету, ставшую за время ожидания еще более желанной, и принялся торопливо есть, утоляя жадный голод и практически не ощущая вкуса.

— А что ты делала? — полюбопытствовал Костя. Он успел расправиться со своей порцией, а потому взирал на мир благодушно и миролюбиво. — Массаж лица?

— Ну, можно сказать, энергетический массаж, — хмыкнула она, откусывая от своего бутерброда.

Влад вытер жирные губы о запястье.

— Энергетический? — с нескрываемым скептицизмом уточнил он. — Ну-ну…

— А что? — с вызовом спросила, сощурившись, Мишель. — Не веришь?

Юноша пожал плечами, принимаясь за бутерброд.

— Вот уж не знаю, чему верить! Столько всего происходит!

Мишель поморщилась, и Жозеф поспешил перевести разговор в другое русло:

— Лучше скажите, ребятки, с какой радости вы устроили сегодня эту комедию.

— Снова здорово! — театрально простонал Костя, а Влад сердито покраснел:

— Комедию?! Неужели ты не понимаешь…

— Я все понимаю! — прервал его тот, подняв раскрытую ладонь. — Но вы должны научиться владеть собой…

— Ах, владеть собой! — взбешенно прошипел парень и, не в силах бороться с клокочущим в душе гневом, вскочил на ноги. Еще немного — и ярость прорвется наружу, сминая чахлые заслоны самообладания, и тогда никто, включая Николя с его садистскими склонностями, не остановит смертельную лавину ненависти… Владу было почти безразлично, услышат ли его. Пускай слышат! Пускай поднимутся сюда… Пускай пытают — а он будет смеяться им в лицо, смеяться до последней секунды, даже если придется истечь кровью!