Алексей Глушановский - Стезя чародея

— А почему недоразумение? — поинтересовался Олег.

— Оно тебе надо? Орхис не был рожден богом. Он просто сумел добыть себе божественную и демоническую силы. Собственно, поэтому он и требует себе жертвоприношения из магов. Его собственная магическая сила была невелика, и не давала возможности реализовывать захваченное. Вот он и нашел возможность ее увеличить. Кстати, обрати внимание. Разрушение храмов и смерть жрецов — существенно ослабляет любое божество.

— Но я не собирался воевать с Орхисом! — удивленно воскликнул Олег. — Я всего-то намерен сдержать свое обещание и помочь Аталетте вернуть свой трон. И все! После этого я покину Фенриан! Тут мне милорд Альфрани такую возможность предложил!

Гелиона лишь улыбнулась:

— Как хочешь. Только запомни кое-что еще: То, что было украдено кем-то один раз, всегда может забрать и использовать кто-то другой. А Орхис надоел многим. Очень многим!

Так, за разговором, они и вернулись в общий зал, где как раз начинался новый танец.

— Ладно, — прервала сама себя Гелиона. — Со временем ты сам все поймешь. Просто помни, что в случае крайней, СМЕРТЕЛЬНОЙ нужды я постараюсь помочь тебе. А сейчас давай танцевать. Нам скоро надо будет прощаться. Мне уже очень хочется сделать какую-нибудь пакость, например, вон тому надутому индюку, — и она кивнула в угол зала, где, вокруг молоденькой горожаночки, по всей видимости, родственницы кого-то из студентов, важно выхаживал Мхал йос Брауде, нарядившийся по случаю праздника в самую богато изукрашенную из имевшихся у него мантий.

— Последний вопрос. — Олег положил руки на тонкую талию богини, и закружил ее по залу в ритме играемой оркестром музыки. — Скажи, ты могла бы оживить моих друзей? — Ему вспомнился Висс, которому он когда-то дал обещание поговорить об их проблеме с Гелионой.

— Могла бы, — кивнула та и добавила, предвосхитив его просьбу: — Но не буду!

— Почему?

— Потому что когда-нибудь ты это сможешь сделать сам! Во-первых, я не хочу терять такой хороший стимул для твоего развития, а во-вторых, не так-то это просто — вернуть к жизни столько людей сразу. Право на подобную помощь вначале требуется заслужить. Кстати, не вздумай пробовать воскресить их сейчас. Ничем хорошим это для тебя не кончится. Вначале тебе требуется набраться сил. Оживив Лею, ты сам не погиб лишь чудом, — добавила она, скромно умолчав о том, кто именно был тем самым «чудом». — Кстати, об этом говорить им ты не должен. Впрочем, можешь передать им мое предсказание. Жизнь обретут они, когда в мир вернется камень с запертыми сердцами и сбудется проклятье последнего Тииса.

— Проклятие Тииса? О чем ты? — Олег судорожно пытался припомнить, отчего ему кажется знакомым это имя.

— Неважно. В свое время узнаешь. — Гелиона улыбнулась, и дальше танец продолжался в молчании. Увы, но целоваться и беседовать одновременно чрезвычайно неудобно, как для демонов, так и для огненных духов.

— Ну все. Мне пора, — со вздохом сожаления отстранилась Гелиона, когда танец закончился. — А то еще немного, и я уже не смогу сдерживаться! До встречи!

— До свидания! — в тон ей вздохнул Олег.

Бал заканчивался, оставалось только отметить зачетку у ректора и получить направление на работу. Ни в оценке, ни в том, куда именно он будет направлен, у Олега не возникало ни малейших сомнений.

Поздним утром третьего июня тысяча пятьсот пятьдесят восьмого года от Эльфийского Исхода на угольно-черном коне из ворот валенсийской столицы выехал облаченный в потрепанную косуху, синие джинсы и ало-черный плащ мага всадник. С пояса чародея свисал тонкий одноручный меч в простых кожаных ножнах, на спине была приторочена гитара, а в седельной сумке, помимо небольших запасов дорожной провизии лежала пара небольших изукрашенных многочисленными печатями пергаментных свитков, удостоверяющих, что маг этот, именем Ариох Бельский, с отличием закончил Академию Светлой Силы по специальностям магия огня и некромантия и сейчас направляется к месту работы.

На душе у Олега было на редкость неприятно. После получения диплома и направления в Фенриан, расстроенный ранним уходом Гелионы, он не стал сдерживаться и сейчас мучился сильнейшим похмельем. Муки абстинентного синдрома усугублялись внезапно нахлынвшей на него депрессией. Все чего-то хотели от него, стремились использовать его в своих целях, а те, кого он любил и кому мог бы доверять, находились далеко. Гелиона — в своем Ирии, Вереена — где-то в баронстве Торасском, у Ариолы приболел малыш, и целительница целыми днями не отходила от него, Вашек до сих пор не мог оторваться от своей суккубы, а Триан с Лиссой еще вчера, сразу после бала, отбыли в герцогство Литвийское. В общем, покидать Антис Олегу пришлось в полном одиночестве. В голове его вертелся отрывок песни трех мушкетеров:

Ночевать Олег остановился в небольшой деревушке, на границе Трира и Валенсии, благословляя про себя скоростные качества Ворона. Наутро его разбудил шум подъехавшего отряда. Когда он спустился вниз, к нему подошел подтянутый офицер в латах, украшенных гербом княжеского дома Ленских.

— Рад снова видеть вас, лэр! — обратился он к Олегу. — Ее Высочество принцесса Эриния предупредила мою жену, что вам может понадобиться помощь. Она же сообщила, где вас можно встретить. Со мной четыре сотни гвардейцев дома Ленских в полном вооружении и с заводными конями. Они в вашем распоряжении, милорд!

С немалым трудом Олег опознал в этом подтянутом, закованном в боевой панцирь офицере своего бывшего противника по Великому турниру. Четыре года жизни с наследницей дома Ленских явно пошли на пользу Вадилену, превратив весьма средненького (чтоб не сказать слабого) бойца в умелого и подтянутого воина.

Отряд, переданный под начало Олега Вадиленом, только миновал границу графства Рельского, ближайшего к Вольным баронствам из трирских земель, когда его догнал взмыленный гонец.

— Кто здесь Ариох Бельский? — громко закричал он, подскакав к голове походной колонны.

— Я. — Олег направил Ворона к гонцу.

— Вам письмо от ее светлости княгини Катины Бельской, — Гонец протянул Олегу небольшой конверт, украшенный печатью с изображением парящего сокола — родовым гербом Бельских. Сгорая от любопытства, Олег распечатал конверт. За все пять лет это было первое письмо от его приемной матери.