Татьяна Апраксина - Дом Для Демиурга. Том первый

— А я вам отказываю, — равнодушно ответил Гоэллон.

— Герцог, вы не можете быть столь жестоки! Разлучать влюбленных грешно! Мы любим друг друга и я готов жениться на Керо…

— Да бросьте, Кертор. В ваши чувства я верю, вы страдаете уже две девятины, но с чего вы взяли, что вам отвечают взаимностью? Юная девица просто упражняется на вас… и, кстати, не только на вас.

— Я вам не верю! — Как?! Его возлюбленная не может так поступить!

"Может-может, — ответил ехидный и злой внутренний голос, почему-то говоривший с интонациями герцога Гоэллона. — Ты и получаса не провел с ней наедине, ты ничего о ней не знаешь. Пяток записок, одно письмо, одно рукопожатие… да с чего ты решил, что она в тебя влюблена так же, как ты? Дурак…".

— Если вы мне не верите, то я позову саму Керо и вы сможете повторить свое предложение.

— Зовите, — обреченно вздохнул Флэль, уже предчувствуя неладное.

Герцог дернул за шнур, через несколько минут в кабинет сунулся слуга.

— Позовите мне девицу Къела, и побыстрее, — приказал герцог. — И еще принесите вина. Ужин подадите через полчаса.

Гоэллон так и сидел на подоконнике, заложив руки за голову. Вид у него был настолько довольный и ехидный, что Флэль уже понимал, что наступает час позора. Для него, разумеется, а не для Паука. Впрочем, отказываться было поздно, да и надежда еще не покинула керторца.

Керо вошла и остановилась на середине комнаты, сделав неглубокий реверанс.

— Слушаю вас, герцог, — негромко сказала она.

От недавнего румянца уже не осталось следа, а пряди на висках были мокрыми и плотно прилипли к щекам: должно быть, девушка умывалась, чтобы согнать с лица краску. Золотисто-коричневое домашнее платье с высоким воротом превращало ее в совсем юную девочку, и Флэль ошеломленно сообразил, что не представляет, сколько ей лет. Семнадцать? А вдруг — меньше, и она не сможет ответить согласием на его предложение? Законы строго запрещали подобные браки.

— Ну, Кертор, говорите. Керо, прошу вас внимательно выслушать господина Кертора.

Девушка перевела взгляд на Флэля, застывшего в двух шагах от нее. Он глубоко поклонился, потом сделал шаг навстречу. Северянка осталась неподвижна, только досадливо закусила губу.

— Госпожа Къела… в присутствии вашего опекуна я хотел бы… — запинаясь, начал керторец. — Хотел бы просить вашей руки. Если вы будете благосклонны к моим чувствам, я буду счастлив назвать вас своей законной супругой.

— Супругой? — удивленно повторила Керо, и Флэль вздрогнул — сказано было так, словно девица Къела произнесла название чего-то мерзкого, мокрого и скользкого: например, "лягушка". — Простите, господин Кертор, но я пока что не собираюсь становиться чьей-либо супругой, и, — заледеневший лазурный взгляд уперся в Гоэллона, — надеюсь, что законы Собраны охранят меня от этого!

— Как же, юная дама? Вы состояли с господином Кертором в отношениях, после которых единственным возможным выходом для обоих является свадьба. Господин Кертор, как благородный человек, готов спасти вашу честь…

— Вы… вы не можете принуждать меня к браку! — топнула ножкой девица.

— Вы свободны, Керо, — пожал плечами герцог.

Флэлю очень, очень хотелось провалиться сквозь землю. Куда-нибудь на первый этаж, поближе к выходу. Но ему пришлось стоять столбом, пока неверная возлюбленная покидала комнату, и пока соизволивший слезть с подоконника Гоэллон не толкнул его за плечо назад в кресло.

— Это горе нужно запить, Кертор, — усмехнулся он. — Надеюсь, вина в доме хватит.

— Давно вы знаете? — уныло спросил Флэль.

— Почти с самого начала.

— Что ж вы раньше…

— Этот урок пошел на пользу не столько вам, сколько моей подопечной. Теперь она трижды подумает, прежде чем раздавать авансы малознакомым людям, с которыми не собирается связывать свою жизнь. Что до вас — вы уже взрослый человек и сами все поймете.

Слуга принес вино. Флэль сцепил руки на кружке и не смог подавить тяжелого вздоха. Запах пряностей щекотал глаза, и на них наворачивались слезы. Неудачливый влюбленный боялся пить, чтобы не подавиться: спазм прочно стиснул горло.

Увесистую серую кружку с серебряной росписью хотелось швырнуть об пол, но так распускаться в присутствии хозяина дома Кертор не мог. Как глупо все вышло, как наивно и нелепо — влюбиться в девочку-подростка, которая сама не знает, чего хочет! Придумать себе романтический образ и отдать ему сердце… Поступи так кто-то из приятелей, Флэль хохотал бы, как сумасшедший, но теперь ему смешно не было.

— Пейте, — приказал герцог. — Пейте и не думайте об этом больше.

— Вы с нами играли… — выговорил керторец.

— Да вы наглец, господин Кертор! — расхохотался Гоэллон. — Лет сто назад я обязан был бы вызвать вас на дуэль, по нынешним законам должен потащить в суд, а вы ставите мне в вину то, что я позволял вам писать моей подопечной любовные письма!

— Герцог, вы хоть раз в жизни любили? — Очередная чушь и глупость, но, потеряв голову, по серьгам не плачут.

— Какой же вы еще мальчик, Кертор, — герцог оборвал смех и вздохнул. — Закончим этот разговор, а не то завтра вы станете стесняться того, что наболтали, и больше носа в мой дом не покажете. Вы мне еще нужны.

— Нужен? Для чего? — Флэль был ошарашен. Что ни суд, ни дуэль ему не грозят, он уже понял, но был уверен, что герцог откажет ему от дома.

— Через пару-тройку седмиц я попрошу вас дать несколько уроков фехтования другим моим воспитанникам. Пока с ними занимается Кадоль, капитан охраны, но Реми очень лестно отзывался о вашем мастерстве.

— Я буду рад оказать вам услугу, — кивнул несчастный влюбленный; уже бывший несчастный — от сердца отлегло. — Кстати, герцог, почему вы никогда не фехтуете?

— Будучи чуть старше вас, я дал обет браться за оружие лишь для защиты своей или чужой жизни. Глупый обет и глупая причина, но — что сделано, то сделано.

— Что же, вы и не упражняетесь? — удивился Флэль.

— Об этом я не говорил, но поединки для забавы — не для меня.

— Могу я спросить, в чем состояла причина?..

— Нет, Кертор, не можете. — Гость удивился изяществу отказа. Вроде бы ему сунули под нос кукиш, но он не ощущал обиды. Скорее уж, чувствовал себя так, словно его поймали за миг до падения с лестницы.

Он поднял голову. Герцог смотрел в окно и чему-то улыбался.

Дядюшка Алессандр примчался только в сопровождении полусотни своей личной охраны, и одно это уже не сулило Рикарду ничего хорошего. Если уж маршал Меррес сел на коня и десять дней провел в седле, останавливаясь только для ночлега, то племяннику нужно было спрятаться в самом дальнем из подвалов замка Саура. Однако ж, прятаться можно, если ты нашкодивший племянник, а если генерал армии, то изволь встречать старшего по званию как положено.