Юрий Ижевчанин - Первая колония

— Все точно! Чувствую я, что мы с тобой, твое величество, скоро еще и подеремся бок о бок. Местные горцы у нас очень благочестивы. Паломников, идущих в Монастырь, они не трогают: это великий грех. А на обратном пути эти люди ведь паломниками не считаются. Вот их можно захватить и пограбить. А перед тем, как убить, попросить у них прощения и благословения.

— Ну нас с тобою они убивать не будут. Выкуп потребуют. — улыбнулся царь.

— А это смотря в какой день захватят. Если в постный, то взятие раба в постный день приравнивается к мясоедству. Так что необходимо либо отпустить, обобрав до нитки, либо убить на месте.

— Да. В вере у вас люди крепки и строги, — улыбнулся царь.

— Настолько крепки, что, захватив женщин в постный день, они их убивают, прежде чем грабить, чтобы даже мысль о прелюбодеянии с ними не проникла в их добродетельные головы. А вот если женщина попадется в обычный день, то ее вполне могут изнасиловать и отпустить с миром, естественно, ограбив до рубашки либо дочиста: они же добрые последователи веры Победителей и не должны убивать зря, тем более тело, в котором, может быть, зачат их ребенок. Ведь по их обычаям даже второй жены не полагается. А наложниц они вообще иметь не могут: сожительствовать с рабыней — великий позор для свободного и гордого горца. Вот поиметь ее пару-тройку раз — меньший грех, если после этого продаешь другому.

— Очень набожные горцы, однако!

— Да еще и благочестивые, как я уже говорил. От каждого грабежа отделяют десятину и раз в год обязательно отправляют в Монастырь по мужчине и женщине из каждого рода внести ее и замолить свои грехи.

— Ну что ж. К опасностям нам с тобой, князь, не привыкать. Но хорошо, что рассказал об обычаях.

— До нас дошли легенды о небесных танцовщицах, которые пляшут в ваших храмах и во дворцах ваших царей. И я даже слышал, что ты привез с собой таких рабынь.

— Своих горцев ты, князь, прекрасно знаешь. А нас знаешь так же плохо, как и мы агашцев. Сейчас мы очищаемся перед паломничеством, а после возвращения я тебе покажу наших гурий. Только они не рабыни, и заранее откажись от мысли, что ты сможешь попросить одну из них в подарок. Они свободные знатные женщины.

— Ну тогда я смогу попросить одну из них в жены. Она была бы жемчужиной моего гарема.

— Попросить ты ее сможешь. А вот согласится ли она?

— Разве у вас женщина сама решает, за кого выйти замуж?

— Смотря какая женщина. Женщин из владетельных семей, конечно же, выдает замуж их семья за того, кого нужно. А свободные полноправные выходят замуж сами.

— Я слышал о неприличных нравах на Севере. Наверно, рассказывают больше лжи, чем правды. Но мне становится все интереснее. Однако, надо учиться у горцев! Перед паломничеством нельзя даже допускать таких соблазнительных мыслей. Лучше выпьем еще вина и сложим стихи.

И два собеседника подняли чаши южного сладкого вина.

После пары чаш князь, расслабившись, произнес:

Много грехов накопил, много неправды содеял.

Ныне я в горы иду, чтоб искупить хоть их часть.

Душу больную несу, чтоб возвратить себе целой,

Древние стены пройдя, смоем мирскую мы страсть.

Царю вновь пришлось напрячь все свои силы, чтобы найти достойный ответ.

Суетный мир устремил в души поток наслаждений,

Чтобы от вечных вещей нас навсегда отделить.

И потому честный ум мучим шипами сомнений,

Что к чистой истине путь для нас грехами закрыт.

Непогода кончилась. Подождав еще пару дней, чтобы дороги высохли, и накинув на себя и своих людей плащи с двенадцатью семиконечными звездами в знак того, что они отправляются в паломничество, царь и князь вместе с сотней своих людей двинулись на северо-восток, где в горах стоял Южный Великий Монастырь. Походная военная одежда агашцев была почти такой же, только сапоги подкованные, а юбки короткие, выше колен.

Каноническая территория этого монастыря была просто громадной. На севере она доходила до Великой реки, на юге правоверные в вере Победителей царства и княжества побережья тяготели к этому монастырю где-то на полторы тысячи верст. Среди всех Великих Монастырей Земли он считался сильнейшим и богатейшим. Формально Император Юга получал благословение на царство именно здесь, так что ни один из северных Великих Монастырей не мог похвастаться таким статусом. Но вот Южная Империя, в отличие от старкской, была полной фикцией.

В Старкской Империи верховная власть была очень слаба, но существовала. Император регулярно рассуживал королей и князей Империи. Часто собирался Имперский Сейм, на котором разные государства по крайней мере могли высказать друг другу претензии. Из-за выборности Императора постоянно велись политические игры насчет того, кто следующий возложит на себя корону. Словом, в потенциале власть и авторитет были, но нужна была очень сильная личность на посту Императора, чтобы их реализовать. Принц-князь Клингор такой личностью был, именно поэтому его первоначально стремились сделать Императором: личность-то есть, но ресурсов, чтобы реализовать свои устремления, у нее недостаточно, и тем самым она была бы обезврежена и даже использована другими.

На Юге же царствует древняя императорская династия, непрерывно продолжающаяся уже полторы тысячи лет. Но Император Юга правит лишь своим доменом, небольшим царством Имашанг в тех местах, где Мастрацасса делится на ряд рукавов, между которыми издревле прорыт еще и ряд каналов. Эти места назывались древним знаком Благодать. Они были действительно превращены в исключительно плодородные и богатые земли трудом многих поколений крестьян, прочно сидевших на своих наделах.

Чтобы попасть в Благодать из тех мест, где сейчас находился царь Атар, надо было пересечь горы и двигаться дальше примерно на север. Оба отрезка пути (и горный, и степной на севере) были очень опасны. Местные народы отнюдь не испытывали вырождения, а, наоборот, были энергичны и воинственны.

В деревнях, через которые проходил отряд, местные жители действительно демонстрировали свою набожность, с благоговением взирая на плащи паломников и вынося им еду. Князь предупредил, что на пути в монастырь платить за еду нельзя. Считается, что, угостив паломников, семья смывает грехи полугода.

— Вот на обратном пути они постараются с нас содрать как можно дороже. А потом еще и благословения от нас потребуют, чтобы забрать себе еще и часть духовной силы, что мы приобретем в молитвах и покаянии. Да и убить путника на обратном пути считается наименьшим грехом. Ведь он душу очистил и попадет в рай или в райское перерождение, особенно если перед смертью простит и благословит своих убийц, — пояснял князь.

Такие слова не добавляли вдохновения в души паломников. Все понимали, что на обратном пути придется туго. Плащи будут сброшены, и очень пригодятся доспехи, которые пока что едут в тюках на спинах лошадей. Ведь паломники должны идти пешком. В крайнем случае по немощи позволяется ехать на осле. А лежачего должны нести на носилках родные, но ни в коем случае не наемные слуги либо рабы.