Кэтрин Куртц - Невеста Дерини

Первое, что ощутил Келсон в этом новом месте, был запах благовоний и медовый аромат восковых свечей. Они оказались в дальнем углу крошечной часовни. В дрожащем огне лампад мозаики на стенах и на высоком куполе казались почти живыми.

Светильники свисали со сводчатого потолка на длинных золотых цепях и являли собой чаши тончайшей филигранной работы, украшенные рубиновым, изумрудным и сапфировым стеклом. Длинноликие святые и позолоченные ангелы взирали с раскрашенного иконостаса. Иконы по обеим сторонам дверей, что вели в святилище, и которые отец Кароли именовал Царскими Вратами, — были полностью закрыты окладами, богато выложенными самоцветами, так что на виду оставались одни только лица. Сами Врата оказались закрыты, но их створки были высотой всего от плеча до колена.

— Сойдите с Портала, — шепотом велел им Лайем, увлекая гвиннедцев к центру часовни. — Я не могу позволить вам узнать, где мы находимся.

Морган невольно напрягся, но именно об этом и был их уговор с самого начала. Келсон ободряющим жестом тронул друга за локоть, и вместе с Лайемом они встали посреди часовни, пытаясь отыскать впотьмах следы Матиаса. Его нигде не было видно, однако он не чувствовал здесь никакой опасности; скорее, ощущение мира, покоя и подлинной благости, хотя внешне это святилище и казалось для него совершенно чуждым. Лайем, ненадолго обернувшись к иконостасу, поклонился и перекрестился на святые образа, а затем вновь с неуверенной улыбкой взглянул на своих спутников.

— Матиас пошел обновить защиты, окружающие это место, чтобы мы были в полной безопасности.

Надеюсь, вы не станете возражать?

Келсон невольно подумал, что уже слишком поздно для возражений, если Лайем и впрямь завел их в ловушку, но вместо ответа лишь согласно кивнул. Почти в тот же миг он ощутил, как встают вокруг стены защиты, плотные и умело выставленные.

И потоки энергии устремились вверх вдоль стен, загибаясь и смыкаясь наверху, над головой, образуя защитную сферу, совпадавшую очертаниями с помещениями часовни.

Лайем отступил в сторону, когда какая-то тень шевельнулась в проходе у иконостаса. Вскоре оттуда появился Матиас, распахнув перед собой двойные врата, а затем тщательно закрыв их. Украшенная эмалью иконка Девы Марии вспыхнула у него на груди, словно драгоценное украшение.

— Благодарю вас за доверие, — произнес он негромко. — Уверяю вас, что я высоко ценю это. Я постараюсь быть кратким, ибо не хочу, чтобы нас хватились. Я прекрасно понимаю, что после моего рассказа у вас может возникнуть множество вопросов и сомнений.

— И все же, что это за место? — спросил его Келсон.

— Здесь нет никакого обмана, это просто часовня, моя личная часовня. Одна из тех, где я люблю бывать.

— В Торентали? — полюбопытствовал Келсон.

— Нет, и даже не рядом с Белдором. Однако еще раз повторяю, что в этом месте против вас не умышляется никакого обмана. Но вот братья мои попытаются обмануть вас даже в самой Хагия-Иов…

Они твердо намерены сделать это и хотят предать нашего короля. Я не могу этого допустить.

— Продолжайте.

Матиас склонил голову.

— Они считают, что я с ними заодно. Мы с Теймуразом, а также граф Ласло и Бранинг должны будем установить Скользящую Защиту на церемонии восшествия на престол Лайема-Лайоса. Надеюсь, отец Кароли объяснил вам, о чем идет речь… Это большая честь, и требует значительных магических способностей. Задача Скользящей Защиты — охранять будущего короля перед инаугурацией, в те моменты, когда он будет наиболее уязвим, прежде чем овладеет всей полнотой мощи Фурстанов.

Он немного помолчал, а затем продолжил:

— Но Махаэлю принадлежала часть этой силы, пока он был регентом, и теперь он не желает расстаться с ней. Он скорее готов уничтожить Лайе, нежели лишиться хоть толики своего влияния. Что же касается Ронала-Рурика, то он либо погибнет, в поднявшейся суматохе, либо с ним вскоре произойдет «несчастный случай», в точности, как с его братом Алроем-Арионом. В любом случае, королем станет Махаэль.

— Но какова же роль Мораг во всем этом? — спросил Келсон. — Участвовала ли она в заговоре против Алроя и готова ли теперь содействовать убийству своих оставшихся двух сыновей?

— Ответ — нет, на оба вопроса, — отозвался Матиас. — Хотя она и была регентом при обоих своих сыновьях, но женщина не способна владеть магией Фурстанов. Конечно, сила ее и без того велика, ведь она сестра Венцита хо-Фурстаноса… Однако ей не с руки тягаться с Махаэлем, когда тот получит дополнительную энергию Скользящей Защиты.

— А Ронал-Рурик?

Матиас пренебрежительно пожал плечами.

— Ему всего десять лет, и он не владеет фурстанской магией. Лайе взял на себя ее малую часть, когда был препоясан державным мечом, однако он будет вынужден расстаться с ней и полностью опустить защиты, прежде чем сможет овладеть всей полнотой своего могущества. И в этот миг он будет чрезвычайно уязвим.

Именно столь подлого замысла и ожидал Келсон от Махаэля, а в сознании Матиаса сейчас он читал самое искреннее отвращение перед подобным злодейством. Сам Лайем, слушая дядю, побледнел, как полотно, и изо всех сил стиснул зубы. Морган, судя по всему, также верил в правдивость торентца.

— И что вы предлагаете? — спросил его Келсон.

Матиас стиснул в кулаке образок, висевший у него на шее, и с растерянным видом нахмурил брови.

— Чтобы спасти своего короля, я вынужден предать братьев, — прошептал он едва слышно. — Перед Господом Богом и Богоматерью я клянусь, что никогда не желал принимать участия в интригах и борьбе за власть, которые сгубили стольких моих родичей. Герцог Аларик, я говорил правду, когда утверждал, что величайшее счастье для меня — это растить виноград и воспитывать детей. Я хочу, чтобы сын мой повзрослел у меня на глазах, хочу увидеть дитя, что растет сейчас в утробе матери. И если замысел мой постигнет неудача, я буду навсегда лишен этого счастья.

— Надеюсь, что этого не случится, — произнес Морган сквозь стиснутые зубы. — Однако если вы попытаетесь нас обмануть, то клянусь, я лично уничтожу вас, пусть даже мне придется для этого вернуться из преисподней.

— Постараюсь уберечь вас от такого возвращения, — с улыбкой возразил Матиас. — Клянусь, я не хочу обманывать никого, но братья мои предали собственную семью, погубили последнего законного короля и готовы вновь пойти на цареубийство… А я люблю Лайе так же сильно, как Аркад любил Никкола. Желаю я того или нет, но я вынужден вмешаться, иначе братья мои попытаются захватить власть, которая им не принадлежит, и помешают Лайе насладиться всем тем, что удалось изведать мне самому: познать любовь и счастье в супружеской жизни с женой и детьми, познать покой и наслаждение…