Илья Рошаль - Пожиратель огня

Уильям Гордон

Пожиратель огня

(«Северо-Запад», 1999, том 5 «Кулл и Дыхание Смерти»)

Выполнить обещание, данное им Шуршилу, Кулл не смог. Ни через несколько дней, ни даже через полгода выступить в поход против Шашонга не удалось.

И дело тут было не только в ранах Кулла, хотя они оказались куда серьезнее, чем атлант старался убедить Ту и Брула. Эл-Та и Кутулос, мужественно перенося ругань своего дарственного пациента, наотрез отказались выпускать Кулла из дворца без присмотра по меньшей мере полудюжины своих учеников-подмастерий. Всех сил атланта не хватило, чтобы ускользнуть от этой вездесущей парочки мучителей.

— Можете приказать меня казнить, Ваше Величество, но я не могу позволить вам так относиться к своему здоровью! Вам непременно следует выпить вот это… — Решительно вскинув бороду, тряс какой-то микстурой перед носом атланта дворцовый лекарь.

— Своей упрямостью вы грозите свести на нет все наши усилия, — вторил ему придворный маг Кутулос, подсовывая пригоршню магических пилюль.

Но так или иначе, могучий организм горца справился и с тяжелейшими ранениями и с лечением. Куда большую проблему представляли государственные дела, пришедшие за время событий, последовавших за бегством Ренара, в запустение. Политическая обстановка в Валузии требовала от Кулла постоянного присутствия и пристальнейшего внимания.

И первое, что сделал Кулл, едва достаточно оправился, чтобы передвигаться без посторонней помощи, это безжалостно расправился со всеми участниками неудавшегося восстания, присягнувшими на верность Шашонгу. Если он готов был простить простых горожан, введенных бунтовщиками в заблуждение, то для участников омерзительных пиршеств в подвалах графа Фанары снисхождения быть не могло.

— Ваше Величество, вы ни в коем случае не должны казнить представителей древнейших валузийских родов Фанары, Блала и де Латомов! — попытался убедить Кулла седобородый Га-Нахор. — Это оттолкнет от вас всю валузийскую аристократию! И, кроме того, подаст отрицательный пример черни!

— Вот где я видал валузийскую аристократию! — взревел разъяренный атлант, потрясая огромным кулаком перед носом старейшего члена государственного совета, доставшегося ему в наследство от свергнутого им тирана Борна. — Я объявил свою волю, и так и будет!

Достаточно я слушался вас, старых болтунов, и проявлял милосердие к изменникам вроде Ка-нуба, барона Блала! — Не на шутку взбешенный Кулл, швырнул на пол чашу с лечебным зельем, которую мгновением раньше взял у Эл-Та. — Ты посмотри к чему это привело? Стоило мне на несколько лун покинуть Хрустальный Город, как выкормыши этой ядовитой жабы Шашонга в открытую вершат непотребное колдовство в сердце моего королевства! Валузиец поднял меч на валузийца, а из-под земли вообще лезет невесть что! — несколько непоследовательно закончил атлант.

— Ваше Величество… — при упоминании о живых мертвецах, поднятых из могил страшными заклинаниями посланца Великого Змея, действовавшего под личиной графа Фанары, Га-Нахор побледнел, — Все истинно так, но может быть…

— Никаких «может быть», — рявкнул Кулл и его серые глаза исполнились такого яростного блеска, что окружавшие его советники, пришедшие с прошением о замене смертной казни аристократам пожизненным изгнанием, в страхе попятились. — Ни одна тварь из тех, что добровольно пожирала плоть моих подданных и своих соотечественников, больше не будет осквернять своим присутствием землю!

Когда правитель великой Валузии был в таком настроении, спорить с ним решился бы только самоубийца. Даже Брул в такие моменты не осмеливался возражать Куллу. Хотя, на этот раз пикт полностью разделял мнение своего друга и лично взялся бы привести приговор Кулла в исполнение.

Кулл с тигриной грацией поднялся с обитого горностаевыми шкурами Топазового Трона и, выпрямившись во весь свой немалый рост, изрек:

— Мы, Кулл Первый, Повелитель Валузии, постановляем. Завтра на рассвете Кануб, барон Блала, и прочие змеиные прихвостни из рода графа Фанары, Тирона, Ренара и де Латома, чье добровольное участие в омерзительных и преступных деяниях доказано, будут переданы в руки палачей и распяты на городских воротах. При казни обязаны присутствовать представители всех дворянских родов и послы Семи Великих Держав и Малых Княжеств, которым разрешается покинуть лобную площадь лишь после смерти последнего из изменников. Можете удалиться-

Трясущиеся валузийцы, кланяясь, как заведенные, пятясь оставили Зал Совета.

— Ваше Величество совершенно правы, существа вроде Кануба не достойны называться людьми, — низко поклонился стоявший у подножия трона Ту. — К тому же я считаю, что эта казнь в полной мере послужит интересам государства и с политической точки зрения…

И чуть ли не впервые за время своего правления Кулл увидел в глазах пожилого валузийца, пережившего уже четырех правителей этой многострадальной державы, явное одобрение своих поступков.

Многомудрый Ту оказался совершенно прав. Решительность и бескомпромиссность Кулла, наоборот, укрепила его репутацию справедливого и грозного правителя. И валузийская аристократия и представители сопредельных государств лишний раз убедились в твердости руки повелителя Валузии.

В свою очередь горожане не забыли, как меж ними еще недавно расхаживали змеелюди и ожившие покойники. И дело тут было не только в страхе перед нечистью, но в настоящем оскорблении религиозных чувств почитателей Валки, которому истово поклонялись валузийцы. Морок слов графа Фанары и болтуна Кануба рассеялся, и люди ужаснулись, оглянувшись на деяния рук своих. Сознание того, что еще недавно они готовы были свергнуть своего законного повелителя — избранника Валки во имя ужасающего Сета, наполняло их стыдом и раскаянием. Поэтому, вопреки опасениям государственного Совета, казнь предателей рода человеческого была встречена с большим энтузиазмом и вызвала всеобщее одобрение.

После того как Кулл восстановил порядок в государстве, все его время уходило на подготовку к войне со Змеиным Королевством. Он поклялся, что череде кровавых деяний Шашонга будет положен предел, и отнесся к своим обещаниям очень серьезно. Рассказы командира Алых Стражей Келкора и рьяного почитателя Кулла змее-человека Шуршила о страшной участи рабов в городе Пирамиды зажгли сердца людей пламенем ярости и гнева.

Вновь разнеслись над землями человеческого предела древние полузабытые слова: «ка нама каа лайерама». Повсеместно изобличались принявшие человеческие личины змеелюди — лазутчики и посланники первосвященника Великого Змея Шашонга.

Только теперь сильные мира сего осознали, в какой страшной опасности они находились и как широко раскинул некогда поверженный древний Бог свои щупальца. Сотни и сотни лучших представителей рода людского — аристократы, воины, жрецы и ученые были принесены в жертву Змееголовому Сету, чтобы их место могли занять чешуйчатые демоны.