Павел Миротворцев - Искусство Мертвых

Первыми, кто попался нам, оказались Лирт и Варлд. Мы только собирались к ним заползти в «нору», как они к нам на встречу.

— Ё! — вскинул руку Лирт. — Вам стало скучно в компании друг друга, и вы решили разбавить свое общество новыми людьми, м?

Тирм привычно захохотал, показывая свою «недалекость».

Зачем он вообще выбрал себе подобное амплуа? Не так давно я поинтересовался на этот счет. Ну и, как это водится, все оказалось до банальности просто. До Легиона он дружил с одним алхимиком, и тот его порядком «защитил» в плане различных зелий. И вот, когда он оказался в Легионе, его, как и всех остальных, допрашивали с помощью зелий. А он в этот момент мало того, что все прекрасно соображал, так еще и зелье памяти на него не подействовало. Весь допрос он запомнил в мельчайших деталях, а там он, закономерно опасаясь дознавателей, показал себя несколько глуповатым верзилой. Попав же в основной лагерь и пока не разобравшись, что вообще вокруг него происходит, он так и придерживался выбранной маски. Ну, а потом это просто вошло в привычку, да и смысла показывать свое «настоящее» лицо Тирм не видел. Вот оно все так и осталось.

Собственно, во всем его рассказе меня по-настоящему заинтересовало упоминание алхимика и его зелий. Я в свое время тоже озаботился собственной безопасностью, но больше напирал на различные яды, поэтому мне стало крайне любопытно, чем же именно он поил Тирма? Просто «зелье памяти» и «зелье правды» относились к крайне специфическому разделу. Вследствие чего лишь очень незначительное количество алхимиков обладали знаниями и умениями для создания даже обыкновенного антидота, не говоря уже о полноценной сыворотке. Я сам, например, в свое время озаботился только защитой себя от зелья правды, но и это далось мне нелегко, а ведь меня учил один из известнейших Мастеров. Впрочем, это все еще ни о чем не говорило, мало ли у кого учился знакомый Тирма? Ведь даже у моего учителя, помимо меня самого, было еще целых пять учеников.

— Не совсем, — покачал я головой, скалясь в дружелюбной улыбке, — мы пришли ставить эксперименты.

— У нас есть право отказаться? — наигранно холодно осведомился Лирт, выпрямляя спину и пронзая нас взглядом своих зеленых глаз.

— Нет, но у вас есть право хранить молчание во время провидения эксперимента, — перековеркал я фразу столичных стражников.

— Тогда мне необходимо подумать!

— У вас нет такого права.

— Какие жестокие нынче настали времена, — тяжко вздохнул он, смахивая пальцем несуществующую слезу.

— Ну так и? — подал голос Варлд. — В чем заключается этот ваш эксперимент?

— Все, что от вас требуется — посидеть немного в одной позе и молчать, причем молчать лучше в норе.

— Нет проблем, — безразлично пожал плечами Варлд, а затем, развернувшись и пригнувшись, забрался в выделенную для него и Лирта «нору».

— Прежде чем мы начнем, — снова заговорил Лирт, провожая взглядом Варлда, — я должен вам заметить, что придерживаюсь сугубо традиционной ориентации в выборе партнера.

— Чё? — нахмурился Тирм, типа не понимая.

— Он говорит, — подыграл я здоровяку, — что ты не в его вкусе.

Довольно грозно зарычав, Тирм сделал шаг по направлению к Лирту, но тот, закричав в притворном ужасе с криком «Насилуют!» нырнул в «нору».

— Шутник, блин, — пробормотал я, залезая следом за ним.

— Да, еще какой, — едва слышно пробормотал Тирм.

Нет, я, конечно, уже не раз становился свидетелем розыгрышей Лирта, но, судя по голосу Тирма, за его словами крылись воспоминания о чем-то особо запоминающимся. Надо будет поинтересоваться по этому поводу. Во-первых, любопытно, а, во-вторых, опять же, психопортретик обновлю. Люблю полные данные.

В норе Варлд устроился на своем топчане. Усевшись на задницу и скрестив ноги, он, приподняв бровь, посматривал на Лирта. Этот хохмач, развалившись на своем лежаке, довольно улыбался и, судя по хитрым глазам, вот-вот был готов сморозить очередную глупость… долго ждать не пришлось. Не успел я усесться перед Варлдом, как в «нору» забрался Тирм, а Лирт только этого и ждал.

— Иди сюда моей хороший, — призывно погладил он одеяло рядом с собой. — Покажи мне все, на что ты способен, зверь мой!

— А как же традиционная ориентация? — насмешливо поинтересовался я, передавая «светильник» вползшему Тирму.

Сидеть в темноте мне не хотелось, поэтому его я захватил специально, а то ведь подобной роскошью обладал только я один. Остальным приходилось довольствоваться одними лишь разговорами в темноте… за исключением некоторых сложившихся парочек, коих, правда, было не так уж и много. Все-таки с женщинами в Легионе туговато, поэтому большая часть мужиков и вовсе предпочитала раз в месяц выпивать зелье, сваренное лекарями, и не думать о них вообще.

— Это я произнес для отвода глаз, — тем временем, небрежно отмахнулся Лирт на мой вопрос. — Нужно ведь поддерживать свой имидж.

— Имидж? — отметил я необычное слово.

— Да это… это слово такое… это отец так… одеждам там обозначается этим… — явно застигнутый врасплох подобный вопросом, в исконно своей манере, с постоянными «это», выдал Лирт.

Хм… имидж… должен заметить, довольно редкое слово, пришедшее к нам вместе с купцами с другого материка… а Лирт жил в лесу. Его отец, конечно, мог и услышать его… но больно легко оно соскочила с языка самого Лирта. Ех… загадки, непонятки, вот такие у нас деля, ребятки! Интересно, есть ли еще более странное место в Империи, нежели Мертвый Легион? А то получается вопрос — демон их побери! — на вопросе и вопросом погоняет.

— Я знаю, что такое имидж, — покачав головой, прервал я все еще «запинающегося» Лирта. — А теперь, — наставил я на него палец, — немного помолчи. И ты тоже, — добавил, обернувшись к Варлду, — много времени у вас не отниму.

Так оно и получилось.

С Варлдом я закончил буквально за пять минут. Блоки у него нашлись, причем в точности такие же, как и у Тирма, но разрушать я их не стал. Да и вообще большую часть из потраченного времени я просто «бродил» по психике Варлда, набирая статистический материал. Ведь его «мир» я воспринимал огромной зеленой равниной, заполненной летающими, подобно мыльным, пузырями, которые отличались друг от друга цветами, размером, плотностью и подвижностью. Я пока еще не совсем понимал зависимость между моим восприятием психики и самим человеком, но внутренний мир Варлда выглядел крайне доброжелательно, можно даже сказать дружелюбно. Мой «мир», например, больше всего походил на некий, если так вообще можно сказать, сюрреалистический механизм. Впрочем, если подумать, словом «сюрреализм» можно охарактеризовать все уже увиденные мной «миры». Сюрреалистический механизм. Сюрреалистический хаос. Сюрреалистический пейзаж. Пока еще, конечно, рано делать конкретные выводы, но, исходя из уже известного, можно предположить, что и все остальные «миры» будут носить ярко выраженный отпечаток «сюрреализма». Другими словами, психика людей имеет принципиальные (или просто значительные?) отличия от всего… существующего. Отсюда и такое определение — сюрреализм.