Анатолий Нейтак - Камень и Ветра 5. Путь наверх

Чёрная башня видна преотлично: очень высокая, обманчиво узкая. Она похожа на… впрочем, ни на что она не похожа.

Лишь на саму себя, как и её хозяева.

Сухтал, маг воды, командор Союза Стражей Сумерек, часто приходит сюда. Независимо от времени суток или времени года. Посмотреть на свою столицу. Подышать свежим воздухом.

В конце концов, подумать (не помедитировать!). Здесь хорошо думалось.

А иногда и побеседовать.

- Значит, договорённость остаётся в силе, командор?

- Да, уважаемая. Урочище Тихих Вод – ваше… на очередные семь лет.

- Только на семь?

- Вы гордитесь своей независимостью. У всего должна быть своя цена, не правда ли?

Худая, почти измождённая женщина в свободном белом одеянии и знаком Ордена Чаши на груди бросила на Сухтала острый взгляд.

- Этим, – скупо указала она на Чёрную башню, – вы позволили выкупить землю для строительства. Даже помогли в оформлении купчей.

- Да. Но "эти" плетут заклятия, а не интриги.

- Вот как?

Командор позволил лёгкой насмешке отразиться в своём взгляде.

- Старший магистр некромантии Устэр Шимгере и его жена Эйрас сур Тральгим – люди законопослушные, мирные. Они не являются представителями какой-либо организации. Частные же лица, согласно общему закону Союза, имеют право покупать и продавать имущество обоих видов[*] без ограничений, если тому не препятствуют особые обстоятельства. Вам известны обстоятельства, способные стать основанием для расторжения совершённой некромантами покупки земли?

[* – то есть движимое и недвижимое.]

Глаза женщины в белом темны и непроницаемы.

- Значит, слухи не лгали. Вы действительно их боитесь, Сухтал.

- Нет, Кеваэ Трость. Их боитесь вы. А я с ними дружу.

"Прямота, употреблённая к месту, тоже оружие". Глядя на выражение лица представительницы Ордена, командор позволил себе усмехнуться…

Исключительно мысленно.

- Своей властью я могу дать приют любому: беглецу, изгнаннику, даже преступнику. Но некроманты, живущие в уютном домике у подножия Чёрной башни, оказывают всей Белой Крепости немалую честь своим выбором места жительства.

- Следует ли понимать вас так, что разрешение арендовать Урочище Тихих Вод, выданное представительству моего Ордена, не делает вам чести?

- Ну почему же. Я рад приютить в своей командории столь достойную организацию. Хотя я не разделяю цели Ордена Чаши, я уважаю Орден и его представителей.

"Что ты можешь знать о наших целях?" Однако лицо Кеваэ осталось невозмутимым.

- Очень рада это слышать, командор, – сказала она, не трудясь прибавить выражению лица и тону правдоподобия. – С вашего разрешения, я возвращаюсь в Урочище. Успехов вам.

- Вам того же, уважаемая.

Кеваэ Трость отрывисто кивнула, развернулась и направилась к ближайшей лестнице. От её резких, каких-то неженских движений и гуляющих вдоль стены порывов ветра белая ткань одеяния билась хаотичными волнами. Минута – и женщина скрылась из вида.

- Сволочь, – холодно констатировал Сухтал. – Крильта!

- Командор?

- Тебе понравилась эта особа?

- Нет. – Понимая, что слишком короткого ответа мало, телохранитель добавил. – Властолюбие, честолюбие и двуличность уродуют всех, но в женщинах они особенно отвратительны.

- А ты заметил, какие у неё щиты?

- Я не маг. Но… ментальные блоки "этой особы" отменно хороши.

- Ещё бы! Знаешь, что это за блоки? Я тебе скажу. Это артефактная защита первого уровня. Работы всем нам известной Иглы.

- Эйрас сделала защитный амулет для Ордена Чаши?

- Сомневаюсь. Я бы знал. Скорее, она сделала его для подставного лица… кстати, надо выяснить, кого орденцы использовали в этом качестве. И какое положение занимает в Ордене эта самая Кеваэ, тоже надо выяснить. И какого Орфуса вообще затевают эти… бабы. В прошлый раз они всего лишь прислали в главную канцелярию какую-то мелкую сошку с набором документов для продления аренды, а теперь – нате, личный представитель!

- Сложно, – заметил Крильта Бутон, потирая тщательно выбритый подбородок. – Орден закрыт плотно. И очень хорошо. Но мы постараемся, командор.

Охрана у Сухтала была необычная. И отношения командор с ними также строил не рядовые.

- Я тоже постараюсь, Крильта. Уж ты мне поверь.

Зал невелик, и обстановка в нём скудна. Пол покрыт тёмно-зелёным ковром; по основному фону разбегаются сложные асимметричные узоры: светло-зелёные, золотисто-жёлтые, малахитово-чёрные. В узорах нет магии, если не считать таковой ткацкое искусство. Потолок – искусная роспись в тонах морской пены, бирюзы, берилла и светло-зелёного нефрита; роспись манит тайной, намекая на скрытые в её контурах фигуры, знаки и образы… но при более тщательном и близком рассмотрении намёки остаются лишь игрой света и тьмы. В росписи также нет ничего магического. Стенные панели сделаны из розовой сосны, морёной по хитрому старинному рецепту и по другому хитрому старинному рецепту покрытой в три слоя янтарно блестящим лаком (точный состав последнего за те полвека, в течение которых Белой Крепостью владел Орфус, увы, утрачен). Естественный узор дерева – единственное украшение стенных панелей, но резьба, не говоря уж о краске, стала бы оскорблением, попирающим благородную лаконичность убранства.

Посреди зала стоят пять простых полукресел. Другой мебели в нём нет.

Это музыкальный зал цитадели. Оправдывая название, в нём звучит негромкая, но чистая и мощная музыка. В мире Больших Равнин не знают инструментов, на которых можно было бы сыграть подобное. И в зале действительно нет ни инструментов, ни музыкантов. Небывалый оркестр заменяет хитроумная система артефактов, установленная и настроенная Устэром Шимгере. Другой такой нет во всём мире, но есть похожая, установленная на седьмом этаже Чёрной башни.

Однажды в музыкальный зал привели менестреля по прозвищу Дюжина. (Кто-то из его конкурентов бросил, что так, как играет он, сыграть можно, но лишь имея лишние пальцы на руках; прозвище прижилось, вытеснив и предав забвению прежнее). Знаменитый менестрель просидел в зале больше восьми часов и вышел из него полностью седым, со слепо блуждающим взором.

- Что ты слышал? – спросил Дюжину встретивший его слуга, когда набрался храбрости.

- Что я слышал? – переспросил музыкант. Жутко улыбнулся и ответил:

- ВСЁ.

Но обычные люди не столь впечатлительны, как признанный великим ещё при жизни менестрель с его профессиональным слухом. Для большинства мелодии музыкального зала звенят печалью, грохочут яростью, кружатся шальной радостью и сплетают в единое полотно сотни иных эмоций. Не более. Большинство способно слушать, но едва ли способно услышать .

Двое, сидящие в полукреслах, вообще не обращают внимания на музыку иных миров. Количество записей, которые воспроизводит система артефактов, очень велико, но всё же ограничено. Звучащий сейчас мотив знаком обоим.