Сергей Шевелев - Время Икс

Именно благодаря Владимиру, а, точнее — его бронедивизиону, и уцелел Бер-дышев несколько дней спустя, когда на обескровленный наступлением гренадер-ский батальон пошел в контратаку резервный полк австрийцев. Густые цепи про-тивника приближались, а патроны были на исходе. И тут где-то сзади раздался треск моторов, и шесть темно-зеленых черепах, зловеще вращая клепаными баш-нями, двинулись на неприятельских солдат, поливая их свинцовым дождем. Контр-атака была отбита…

А потом были сражения первой мировой и гражданской, ранения и госпитали, годы учебы и службы. Судьба вновь их сводила и разлучала вновь, но, тем не ме-нее, и он, и Володька, старались не терять друг друга из виду.

В двадцать третьем году, в Москве, Берестов познакомил его с красивой свет-ловолосой женщиной.

— Это Зоя — моя жена, — сказал он тогда просто и буднично…

Спустя полтора года Дмитрий Сергеевич, закончивший к тому времени инсти-тут и уже работающий в ОГПУ, узнал, что у Владимира и Зои родилась дочь, кото-рую назвали Леной…

Последний раз они встречались в тридцать девятом, в Москве, незадолго до халхингольских событий. Выезжали на природу, веселились, жарили на костре ароматный шашлык. Четырнадцатилетняя Лена ни на шаг не отходила от Бердыше-ва.

— Жениться тебе надо, старый черт! — смеялся Берестов. — Сколько можно би-рюком ходить!

— На пятом-то десятке! — отшучивался Дмитрий Сергеевич. — Какая теперь же-нитьба, на пенсию скоро пора!..

А за три недели до наступления нового — 1940 года, он узнал об аресте ком-брига Берестова из скупых служебных сводок… Единственное, что он смог тогда сделать, — это приложить все усилия к тому, чтобы дочь и жену старого товарища оставили в покое. Что, впрочем, ему потом и припомнили…

…Светало. Бердышев накинул на плечи шинель и, закурив, вышел на свежий воздух. Утро было тихое и безветренное. Над лагерем стояла тишина. Лишь за де-ревьями, возле полевой кухни, мелькали людские силуэты, и раздавались приглу-шенные голоса. Повар со своим помощником растапливали печь, начинали гото-вить завтрак.

Дмитрий Сергеевич неторопливо двинулся к укрытой маскировочной сетью полусфере, возле которой прохаживались трое часовых. Старший наряда сразу его узнал и подошел с рапортом. Майор молча его выслушал и, подойдя вплотную к черной, шершавой поверхности, приложил к ней руку. И тут же отдернул… Граду-сов пятьдесят, не меньше!

Бердышев подозвал красноармейца, переминавшегося в сторонке с ноги на ногу.

— Давай, браток, поднимай инженеров!

Окончательно рассвело. Исчезли на небе фонарики-звезды. Небосклон на вос-токе налился ярким пурпуром. Начинался новый день.

"А ведь сегодня воскресенье! — подумал Дмитрий Сергеевич. — Последнее вос-кресенье июня… Но денек предстоит далеко не воскресный! Тяжелый будет денек… О многом предстоит серьезно подумать!.."

Где-то вдали, на западе, раздался непонятный гул. Бердышев прислушался, но тут подошли Смирнов и Борисенко. Сразу вслед за ними, почти бегом, прибыл Гольдберг.

— Что случилось, Дмитрий Сергеевич? — озабоченно спросил Борисенко. — Час вроде бы как ранний…

Бердышев показал пальцем на черную поверхность.

— Попробуйте!..

Борисенко, а вслед за ним и Гольдберг со Смирновым дотронулись до полу-сферы.

— Ого, однако! — воскликнул Смирнов, а Гольдберг, не говоря ни слова, опро-метью кинулся в палатку.

Тем временем далекий гул все усиливался. Смирнов заворочал головой.

— Моторы вроде… — неуверенно сказал он. — Похоже, что самолеты идут. Да-леко, правда…

— С запада? — удивленно спросил Борисенко. — И в такую рань…

Прибежал Гольдберг с чемоданом.

— Сейчас измерю температуру, — быстро пояснил он, доставая несколько тер-мометров. — Так!.. Температура воздуха… двадцать… двадцать один с половиной!.. Температура поверхности… Невероятно!.. Пятьдесят один!

Борисенко присвистнул.

— Ничего себе! Одни загадки… А вчера, между прочим, было все наоборот! Температура на поверхности была ниже температуры воздуха…

Самолетный гул уже заглушал человеческие голоса. Стало ясно, что идут они с запада, и в очень большом количестве.

— Странно! — Смирнов поглядел на часы. — Без четверти пять. Откуда такая ар-мада?

В этот момент в зоне видимости показались первые машины. Шли они на вы-соте километра полтора, стройными рядами, и было их несколько десятков.

— Бомбардировщики… двухмоторные, — определил Смирнов. — Учения что ли у летчиков?..

На шум моторов из крайней палатки, застегивая на ходу китель, выскочил Га-лузин, и быстрыми шагами направился в их сторону.

— Посмотрите, полковник, — крикнул ему Бердышев. — Это не ваши, случайно, поутру разлетались?

Галузин изумленно посмотрел на небо.

— Да вы что!.. Нет, конечно! Сам ничего не понимаю…

Смирнов сбегал в машину и принес полевой бинокль. Самолеты проходили как раз над ними…

— Кресты… — прошептал он. — Кресты на крыльях!.. Это немцы, товарищи! Это немцы!

— Немцы… здесь? До границы четыреста километров, какие тут немцы? — рас-сеянно спросил Борисенко.

Летчик выхватил у Смирнова бинокль.

— Г-господи! Это "хейнкели"… Да что ж такое? — он окинул присутствующих изумленным взором. — Неужели… Нет, не может быть!..

Самолеты скрылись за лесом. Гул моторов становился все тише.

— Срочно свяжитесь с Могилевом и с Минском! — скомандовал Бердышев Смирнову. — Уточните, что это за ерунда!

Инженер и летчик скрылись в машине связи. Борисенко вытер пот со лба.

— Нет! Ну, вы понимаете… — начал он, но тут земля задрожала от далеких взры-вов. Все кинулись на опушку.

В той стороне, где находился город, поднимались в небо густые столбы дыма. Взрывы не прекращались ни на минуту.

Молчание нарушил Гольдберг.

— Это война… это война, товарищи!

— Да! Это война! — раздался рядом голос Смирнова. — Немцы бомбили Минск, их войска около часа назад перешли границу на многих участках. В эфире кошмар, что творится!

— Связи с аэродромом нет! — прохрипел подбежавший Галузин. — Хоть ты трес-ни, но нет!..

Увидев клубы дыма на горизонте, он ухватился за голову.

— Да они ж по нашему аэродрому работают!.. А там самолеты — крыло к кры-лу!.. Товарищ комбриг, — путая от волнения армейские звания со званиями сотруд-ников НКВД быстро заговорил полковник, ухватив Бердышева за рукав гимна-стерки, — отпустите вы меня ради бога! Я вам все равно не помощник! Ну не могу я сказать — отчего та черная хреновина летает! Не могу! А там, — он махнул рукой в сторону аэродрома, который немецкая авиация в настоящий момент, по-видимому, разносила в щепки, — там у меня люди… техника! Надо положение спасать!.. Ну от-пусти, Бердышев, умоляю!..