Николай Воронков - Реалити - шоу

— Здесь мне делать нечего. А там, может, будет хоть какая-то польза.

Верона снова долго молчала.

— Не откажешься пообедать со мной?

Не хотелось обижать её напоследок, и я согласно кивнул.

— Давай через час. Я пока скажу Хенрику, чтобы готовил людей, сам соберусь. И это, не надо разносолов. Что-нибудь простое и сытное.

Хенрик выслушал приказ, поглядел на солнце, немного подумал.

— Времени уже достаточно много. Может лучше выехать утром? И время на подготовку будет больше.

Я тоже поглядел на солнце.

— Можно и завтра. Можно и через неделю. А можно и вообще никуда не ездить, просто сидеть и ждать, когда приедут в гости к нам — Хенрик воспринял мои слова как ехидство, встал по стойке смирно, а я больше испугался, что завтра могу на такое и не решиться — Короче, выезд через два часа. Или это слишком быстро для ваших солдат?

Хенрик сделал равнодушное лицо.

— Какую полусотню возьмёте, милорд?

— На ваше усмотрение. Но есть нехорошее подозрение, что придётся ещё и драться.

Хенрик кивнул.

— Через два часа всё будет готово.

Собственные сборы я закончил за пять минут. Гусля принёс дорожную сумку, я кинул в неё пару комплектов белья и решил, что этого мне хватит. Потом что-то засомневался — ведь если и вправду придётся разговаривать с горожанами, то надо бы выглядеть попредставительней. На всякий случай положил ещё и новенький костюм для парадных выходов. Что ещё? Оружие и деньги со мной. Значит готов.

Гусля было заикнулся, чтобы взять и его, но я только хмыкнул, окинув его взглядом, и он сразу отступил.

Обед прошёл скованно. Верона поняла мои слова немного по-своему. Никаких салатов и десертов, сплошное мясо во всех видах. И даже бутылочка вина. Не зная, как себя вести, я ел и ел, стараясь наесться впрок. Да и о чём говорить? Весёлое не вспоминалось, о плохом говорить не хотелось. Верона сидела тихонечко, даже не притронулась к еде. И смотрела, смотрела на меня. Под конец я не выдержал.

— Верона, я уже решил, и это не обсуждается. И не хорони меня раньше времени. Съезжу и посмотрю, делов — то.

— Ты вернёшься?

Я замялся. Врать не хотелось, но и говорить правду было немного жестоко.

— Я сделаю всё, что зависит от меня, — ответил я немного туманно — но есть ещё и судьба — и Эли, закончил я про себя. И что он ещё придумает — неизвестно.

Верона после слов о судьбе замерла, потом еле слышно выдохнула.

— Раз ты решил, значит так и надо. А я буду ждать.

Когда мы вышли во двор, все уже были готовы и ждали только меня. Не желая затягивать проводы, я сразу уселся на коня, повернулся, чтобы сказать что-нибудь на прощание, но слова сразу пропали — Верона стояла неестественно прямо, смотрела на меня, не отрывая взгляда, и по лицу непрерывно бежали слёзы.

Успокаивать, врать, обещать? Больше мы не увидимся. И сюда я уже точно не вернусь, во всяком случае, по своей воле.

С трудом отведя взгляд от лица Вероны, я махнул рукой отряду

— Вперёд!

Дорога, как ни странно, прошла без приключений. Может мы даром никому не нужны были, а может сыграла роль готовность отряда к атаке в любой момент. Уже вечером, когда вокруг начались безлюдные места, полусотник Пеко, командовавший отрядом, приказал всем одеть кольчуги. И двигались мы по всем правилам — и впереди и сзади колонны боевое охранение. Если места казались подозрительными, то отправляли и боковое охранение. При устройстве лагеря никто не филонил, а уж заснуть на посту и вообще было бы чрезвычайным происшествием.

Двигались мы по достаточно оживлённой дороге, и вид мрачных солдат, наверное, производил сильное впечатление на встречных. Я не собирался таиться, и слухи о нашем движении расползались во все стороны, обгоняя нас. Только этим можно было объяснить то, что стоило нам встать лагерем, как к нам в гости являлся какой-нибудь местный начальник. Вежливо представлялся, вежливо интересовался, не надо ли чего. Очень — очень осторожно интересовался целью поездки. Узнав, что я еду «поговорить» с мятежным городом, ещё более осторожно оглядывались на моих солдат.

Парочка оказалась из тех, что присутствовали при неудачной попытке присяги. Один даже осмелился спросить.

— Милорд, вы обещали месяц на размышление.

— А я разве что-то от кого требую? Я еду посмотреть, узнать, что и как, поговорить.

— А если вас разговор не устроит?

— Не устроит, так не устроит. Пока меня не трогают, я тоже стараюсь никого не трогать.

Странные разговоры, полные намёков. Кто-то выпрашивал себе льготы, кто-то оглядывался на соседей, словно ожидая какого-то сигнала или значительного события. Но все разговоры заканчивались ничем. Я не дипломат, да и неинтересно мне ловчить, меняя шило на мыло. Вот если бы я хотел создать свою империю, может я бы и попытался кого то склонить на свою сторону. Может это будет медвежьей услугой Вероне, но потеря таких «слуг» не казалась особой потерей. А когда уж очень надоедали, я коротко бросал:

— Месяц у вас ещё есть, думайте — и как бы невзначай с улыбкой смотрел на своих солдат. Намёк понимали все. Кто-то бледнел, кто-то становился задумчивым, но хамить и хвататься за оружие не пытался никто. Уже неплохо. Первый раз это получилось совершенно случайно, но результат мне понравился, и в дальнейшем я использовал этот приём уже сознательно. А что, очень даже дипломатично. На меня напали — я убил. Открыто отказались от власти Вероны — еду «поговорить», прихватив для компании солдат. Месяц кончится — начальникам придётся или принимать присягу или убираться с этих земель. Вроде всё честно. Свобода выбора, так сказать. Наверное, многие и так принесли бы клятву и служили честно, а я всех сбил с толку и заставил сомневаться. Но может и в такой ситуации была польза? Во всяком случае, явных врагов можно было отсечь, а сомневавшиеся придут проситься сами.

До Сундура мы добрались за четыре дня. И я не уставал удивляться контрастам местной природы. То ровный лес, то сопки, то голые долины. Сами по себе они интереса не вызвали бы, нечто подобное я уже видел (природу). Но чтобы зоны менялись так резко? Явно, без вмешательства богов здесь не обошлось.

Мы медленно ехали по улице, ведущей к крепостной стене, и настороженно присматривались. Сундур и в самом деле поставили в удачном месте. То, что он стоял на пересечении торговых путей, это одно. Но и сам город бы расположен очень удачно. Центр — крепость с тыла прикрывал огромный холм с крутейшими склонами. Даже на вид крепостные стены выглядели толстыми и надёжными. Метров десяти в высоту, они образовывали квадрат. Башня над центральными воротами, ещё две угловых, это то, что было на виду. По верху стены местами зубцы или просто выступы с амбразурами для стрельбы. Не сказать, что суперкрепость, но полусотне всадников явно не по зубам. Я попытался посчитать. В городе постоянного населения тысяч пять. Плюс всяких проезжих ещё с тысячу-две. Даже если воином будет один из двадцати, то против нас выступит человек триста. И это ещё будет удачным вариантом. Крепость — это на случай осады и для богатеньких. Люди попроще живут в пригороде (слободе). Но и здесь дома крепкие, много складов, огороженных заборами из брёвен метра по три-четыре в высоту. Тоже своеобразные маленькие крепости, готовые к обороне.