Наталья Свиридова - Теплый мир

… И было от этого не по себе. Но при этом как-то до странности все равно. И вдруг где-то далеко-далеко впереди блеснул осколок голубого неба, разрезав на мгновение пыльный туман. Блеснул и угас. Будто не было. Растворился. Оставив в сердце щемящее чувство того, что она знает эту тень. Знает! Но уже успела забыть…

Прежде чем, пришло осознание того, что же это за тень, она перехватила какой-то взгляд. Пепельно-пенный, стальной, как серые облака в непогоду над верхушками сосен. Точно такими они были в день, когда Рокот… и тут же в голову пришла мысль — "стынущие". Вот и теперь глаза этой тени, которая безучастно сидела в стороне от всеобщей вялой толкотни, показались Белянке знакомыми до боли и такими же стынущими, словно жизнь еще не до конца покинула их хозяина. Но в том, что она уже давно должна была покинуть, девушка почему-то не сомневалась. Ноги сами понесли ее к этой тени, руки сами попытались коснуться его руки, но безуспешно, пальцы ощутили лишь ледяной камень дороги. И тут ее глаза обожгли слезы, идущие откуда-то из самой глубины. Это были не просто слезы — они были горячее крови и горше полыни. Она узнала, она поняла — это он! Сердце билось с такой силой, что Белянка в серьез испугалась — не выскочит ли?

— Стрелок! — все еще не до конца веря, произнесла она.

Он, казалось, совсем не обращал на нее внимания. Белянка устало опустилась, рядом облокотившись о стену дома. Живой или мертвый, наяву или во сне — не важно, он был рядом. И она могла протянуть руку и попытаться его коснуться, но рука упрямо падала на мостовую. Но это он. Однозначно он. Девушка все четче угадывала очертания его волос, прямой нос и чуть насмешливые губы. Она видела его руки, некогда шершавые и такие теплые, сильные, но нежные. Горячие слезы, не переставая, текли по ее щекам. Белянка съежилась рядом и продолжала смотреть в его глаза.

— Я тут скучала, — прошептала она, глотая слезы. — Мне было одиноко, а ты все никак не приходил и не приходил. Я же тогда сожгла деревню, очень скоро после того, как ты ушел. Но все выжили, не волнуйся. Ловкий теперь твое место занял — стал Отцом Деревни нашей. У них с Лаской сын родился. Олененком назвали, — ее голос робко звучал, наивно пробиваясь сквозь слезы. Она верила, что он ее обязательно слышит. Верила и продолжала рассказывать, про свои сны и страхи, про Каменку и Стела, про Крона, Шелла, Рокота, Теренима, Мали, Лессу, Ериха, Горца. — Ты — мой самый близкий и родной человек. Мне так плохо без тебя. Зачем ты оставил меня совсем одну? Они все ждут, что я их спасу. А я же не знаю как! Помоги мне! Обними меня! Я так скучала! Ведь прошло уже больше шести Лет! — сейчас она вновь чувствовала себя той маленькой, глупой девочкой, ученицей Ведуньи.

Слезы продолжали литься нескончаемым потоком, а в его молчаливом взгляде она увидела искру понимания и сочувствия, но он упрямо молчал! Хотя Белянка знала, что он слышит! Но почему он молчал? Что, она зря все это время помнила его? Зря верила и ждала их обещанной встречи? Она в очередной раз попыталась коснуться его ладони и… почувствовала знакомое тепло родных рук. Девушка подняла на него глаза, полные надежды:

— Ты вернулся? Ты здесь? Мы будем жить? — она радостно кинулась в его объятия.

— Нет, — ответил он, его голос прозвучал странно как после долгого молчания, очень долгого.

— Почему? — Белянка не хотела слышать больше ничего плохого.

Что может случиться, когда он здесь, рядом, держит ее за руку? Всем горестям и тревогам больше нет места! Она дошла, она заслужила это счастье! Он поможет ей освободить всех, замкнуть круг! Ведь в их руках сила более древняя, чем сам Теплый мир! Сила, которая сильнее смерти и страха — Любовь! Как же она сразу не догадалась?

— Стрелок, — она провела рукой по его волосам. — Вот мы и встретились.

В ее голосе читалась вся сила сдерживаемых чувств, все, что копилось долгие годы. Теперь все закончилось.

— Беляночка, — произнес он, и хриплый голос дрогнул. — Меня нет. Совсем. Это не я вернулся. Это ты пришла. Но ты еще жива. Тебе нельзя говорить со мной. Я не могу тебе помочь. Прошу, ради меня, ради Теплого мира, ради нашей Деревни — встань, отойди, отпусти! Мы встретимся, обязательно. Но не сейчас. Я — всего лишь тень, всего лишь пыль. И в Предрассветном часе меня держат твои слезы, твоя Любовь. И моя Любовь тоже. Я не забуду тебя, никогда. Мы встретимся, если ты сможешь сейчас спасти наш мир. Ты. Именно ты. Одна. Без чьей-либо помощи. Понимаешь? Я не могу тебе помочь. Меня нет.

Его пепельно-пенные глаза наполнились слезами. Это был он. И он был мертв. Но он все помнил и не разучился чувствовать. Белянка долго на него смотрела, сумасшедший блеск ее глаз смешивался со слезами. Она не хотела слышать и понимать его слова.

— Нет! — закричала она и бросилась в его объятия. — Я тебя чувствую. Это ты. Ты здесь. Мне ничего больше не надо! Слышишь? Ничего! Я останусь с тобой! Беляночкой меня называла только мама и ты…

Стрелок не выдержал и крепко ее прижал к себе. Ее горячие слезы капали на его призрачную грудь, а он продолжал, как заклинание повторять:

— Уйди! Меня нет! Уйди!

А она его не слышала, прижимаясь мокрой щекой к его шершавой ладони. И ей было наплевать на все вокруг. Жизнь без него ей не нужна. Если он здесь, то и она останется здесь, вечно сидеть в призрачном потоке на холодной мостовой…

Неизвестно, сколько прошло времени. Стел и Лесса безуспешно пытались найти Элю. Они обшарили все улицы Ерихграда, все закоулки и подворотни — ничего. Повстанцев начала охватывать паника. Здесь, в опасной близости от Всадников и Магов, они совершенно не знали что делать. С пропажей Эли запал куда-то ушел. Они растерялись.

Стел не знал, где ее искать. Он еще сильнее сжимал и без того побелевшие костяшки пальцев, он заглядывал во все окна и двери, но никак не мог ее найти. Вдруг он услышал странный голос. Голос казался полупрозрачным:

— Я знаю, где она…

— Кто это сказал? — но еще до того, как его глаза различили полупрозрачную тень, он узнал Шелла. — Шелл…

— Я… — тень слегка колыхнулась. — Ты же знаешь, что я всегда любил ее. И я могу найти ее где угодно. Она у края Дворцовой площади. Сидит в обнимку с какой-то тенью, которая уже не первое Лето мается в Предрассветном Часе. Думаю, это из-за него она никогда не обращала на меня внимания. Но она там…

Стелу показалось, что Шелл вздохнул.

— А ты знаешь, что она вернулась в Города ради тебя? Она узнала, что ты погиб, и…

— Жаль поздно… Но если она сможет помочь вам, оставшимся — я буду рад. Я готов уйти совсем, — тень медленно поплыла к Дворцовой Площади. Стел поспешил за ним.

— Эля! — услышала она слабый голос, словно пробивающийся к ней сквозь густую толщу облаков.