Терри Брукс - Пламенеющий Ангел

Он опустил взгляд на блюдо с печеньем, которое она принесла, впервые заметив его.

Джози опустила глаза.

— Я принесла это Нест. Она вечно печет всякие вкусности для других, вот я и решила отплатить ей тем же. Можно мне войти?

— Конечно, — поспешно сказал он, отступая назад. — У меня просто все мысли разбежались. Входи. — Он подождал, пока она не перешагнет порог, и закрыл за ней дверь. — Нест в парке, но скоро должна вернуться.

Они смотрели друг на друга, стоя у дверей, слушая тиканье ходиков и мерное бормотание Беннетт, читавшей Харпер книжку.

— Выглядишь усталым, Джон, — наконец промолвила она.

— А ты выглядишь замечательно.

Эти слова слетели с его уст, прежде чем он подумал, что не стоило бы их произносить. Джози зарделась, потом одарила его ослепительной улыбкой, и Джон почувствовал: ничто на свете не может быть милее его сердцу.

— Эта твоя улыбка… я так часто вспоминал ее, — покачал он головой, прислушиваясь к тому, что разгоралось в груди. Нельзя было этого допустить, но что уж поделаешь!

Она встретилась с ним глазами и улыбнулась еще краше.

— Я тоже скучала по тебе. Ну, разве это не замечательно?

— Столько времени прошло.

— Но недостаточно много, раз ты не собрался ни позвонить, ни написать.

Он жестко взглянул на нее.

— Я не особенно силен в этих делах. Заставляю себя это делать, но все равно не делаю. На самом деле, я просто не знаю, что сказать. Кажется таким странным излагать на бумаге или говорить по телефону свои мысли и чувства. Я не знаю. Спроси Нест. Я ей тоже не звонил и не писал.

Улыбка исчезла, она медленно покачала головой.

— Все в порядке. Я и не ждала, что ты станешь это делать. — Она протянула ему блюдо. — Подержи-ка его минутку, хорошо?

Она сняла пальто и повесила его на вешалку, накинув поверх него шарф и сунув в карманы перчатки. Откинула назад волосы уверенным движением, одернула блузку и снова забрала блюдо.

— Налей мне, пожалуйста, стакан молока, — попросила Джози, снова улыбнувшись.

Они прошли по коридору мимо гостиной, и Беннетт с Харпер подняли глаза. Малыш Джон, стоявший на коленях на кушетке, даже не шелохнулся. Джози слегка оперлась на Джона, заглядывая в комнату, чтобы поздороваться и предложить народу перекусить. Женщины, кажется, не были знакомы друг с другом, но никто не сделал попытки познакомиться, а Росс пустил дело на самотек. Он прошел в кухню вместе с Джози, налил молоко в стаканы и остался стоять у стойки, глядя в окно, пока Джози отправилась с подносом к Беннетт и ребятишкам.

Когда она вернулась, он сел вместе с ней за старый деревянный стол, где стояло блюдо с печеньем и молоко. Несколько минут оба молчали.

— Ты по-прежнему содержишь кофейню? — наконец подал голос Джон.

— Да. Большинство посетителей — все те же. Ничего не меняется. — Она вопросительно приподняла бровь. — А ты?

— Путешествую, — ответил он. — Подрабатываю то тут, то там. Пытаюсь обрести смысл жизни. Ну, ты знаешь. Как твоя дочь?

— Выросла, вышла замуж, двое детей. Я бабушка. Кто бы мог подумать?

— Ну, только не я. Ты не похожа на бабушку.

— Спасибо. Сколько ты здесь пробудешь?

— Пока не знаю. Во время Рождества уж точно. Зависит от многих обстоятельств.

Она кивнула.

— От них? — Кивок в сторону гостиной.

— Ну, по крайней мере, от мальчика.

Она подождала, пока он не продолжит. Потом осторожно задала вопрос:

— Кто он?

Джон откашлялся.

— Мой сын. Я везу его в Чикаго на консультацию к специалистам. Он не разговаривает.

Джози помолчала немного.

— А там, с ним, твои жена и дочь?

— Что?

— Женщина и малышка?

Он заморгал.

— Нет. Почему ты так… Нет, ей же всего лет двадцать, я бы просто…

— Но ты как-то замял дело с представлением нас друг другу.

— Ох, да, пожалуй. Я их и сам не знаю, вот в чем проблема. Приехал прошлой ночью, а они уже были здесь, так что я не больше знаю о них, чем ты.

Джози откусила кусочек печенья и отхлебнула молока, отвела глаза.

— Расскажи мне о своем сыне. Где его мать?

Он снова покачал головой.

— Я не знаю. — Поймал себя на лжи слишком поздно и поспешил поправиться. — Он приемный. Усыновление одним отцом. — Мысли отчаянно метались в голове. — По этой причине я здесь. Я не особенно хорошо в этом разбираюсь. Надеюсь, Нест поможет.

Он погружался все глубже, но не мог остановиться. Он никогда не думал, что придется объяснять кому-либо, кроме Нест, насчет цыганского морфа. Ему казалось: вот он проберется сюда под покровом ночи, все расскажет, подождет развития событий, а потом снова уедет. Вместо этого здесь развернулась непростая ситуация, и все происходит слишком быстро. Он не успевает сориентироваться.

— И что, как ты считаешь, может сделать Нест?

Он устало посмотрел на нее.

— Не знаю, — выдавил он, понимая, что повторяет эту фразу снова и снова — но ведь это правда. — У меня голова кругом идет, и я не знаю, к кому еще можно обратиться.

Ее лицо неожиданно смягчилось.

— Джон, ты можешь о чем угодно попросить Нест. Ты же знаешь. Если она может помочь, то сделает это. — Пауза. — Надеюсь, ты понимаешь, что меня тоже можно попросить о чем угодно.

Он неловко усмехнулся.

— Уже одно то, что ты говоришь это, звучит утешением. Я не был уверен, как обстоят дела между нами.

Она медленно кивнула.

— Так же, как и всегда? Разве ты сам этого не чувствуешь?

И то, с каким выражением она это произнесла, подсказало ему: он это чувствует.

Помощник шерифа Ларри Спенс остановился у придорожного магазинчика и зашел купить жевательной резинки. Выходя обратно, он поплотнее закутался в кожаное пальто: похолодало, небо было серым, дул пронзительный ветер. Ларри подошел к телефону-автомату на углу здания и позвонил агенту ФБР Робинсону. Его все еще одолевали сомнения, но он не хотел потерять свой шанс с Нест. Дожидаясь, пока Робинсон возьмет трубку, он барабанил пальцами по металлическому корпусу будки. Ему не особенно понравились Робинсон и та женщина-агент, особенно после их визита к нему домой. Детям они тоже не пришлись по душе. Они плохо спали в ту ночь. Билли много раз просыпался, плакал, кричал про какие-то ножи. Нет, ему все это ох как не нравилось. Лучше бы они подыскали другое место для разговоров о Джоне Россе. Он подумал было позвонить в бюро и проверить личности этих агентов, но боялся глупо выглядеть. Как бы то ни было, они всего лишь хотели знать, здесь ли Росс. Сейчас он все скажет — и освободится.

Тогда, может быть, в ушах перестанет постоянно звенеть, головная боль пройдет, и не нужно будет бесконечно спорить с самим собой по поводу этого дела.

Трубку сняли, мужской голос произнес:

— Да?

Жужжание в голове прекратилось.

— Агент Робинсон?