Ян Ирвин - Врата трех миров

— Возможно, и мы отправимся туда вместе с вами, — предположил Лиан. — Показать нашего ребенка его дедушке и бабушке.

— Что скажешь, Иггур?

— Пожалуй, Таллия — лучшая кандидатура, — ответил он и пожал Таллии руку. — А теперь прощайте.

— Что же я могла поделать? — спросила Магрета, когда за Иггуром захлопнулась дверь. — Между нами давно все закончилось.

В этот момент в комнату вошла Малиена. При виде Магреты она побледнела, потом бросилась к ней и схватила девушку за руку, что было совсем не в духе Малиены.

— Как там мой народ, Магрета? — спросила она шепотом.

— Я не видела никого из них с тех пор, как была сломана машина Рулька, — ответила Магрета. — Они вернулись в свои города. Но Аркан переживает предсмертную агонию. Когда я его покидала, извергались десять тысяч вулканов. Не знаю, как там смогут выжить аркимы.

Малиена выпустила ее руку.

— И я ничем не могу помочь! — Рухнув в кресло, она невидящим взглядом посмотрела на огонь.

Целую минуту никто не произносил ни слова. Но, к удивлению Магреты, Малиена встала. На губах ее играла улыбка.

— Напасти только укрепляют нашу решимость, — сказала она. — Если есть способ выжить, мой народ его найдет, так было всегда. И я тоже должна быть сильной. Мне нужно многое сделать. До свидания! — Она обняла всех по очереди и поспешно вышла из комнаты.

— А ты что будешь делать, Шанд? — спросила Карана. Шанд улыбнулся.

— У меня вдруг появилось ради чего жить. — Он обнял Магрету. — Я был уверен, что потерял и тебя. Я останусь с вами на какое-то время — по крайней мере, пока не появится на свет мой правнук, а также и твой ребенок, Карана. Ты даже представить себе не можешь, до чего мне хочется стать прадедушкой! А потом? Наверно, обратно в Туллин. Это не так уж далеко, и я смогу вас часто навещать. В Туллине я буду ухаживать за своими геллоновыми деревьями и делать ликеры для детей, пока не придет мой срок.

Лиан залез в кровать с таким мрачным видом, какой у него был каждую ночь после возвращения из Школы.

— В чем дело? — раздраженно осведомилась Карана. Беременность проходила не так уж легко, и она устала от вечной депрессии Лиана.

— Обычная проблема, — ответил он, созерцая стену.

Карана больше не могла это вынести.

— Так найди, чем тебе заполнить жизнь! — сказала она в сердцах. — Нашему ребенку нужен жизнерадостный отец, а не такой, который вечно брюзжит. — Задув лампу, она повернулась к Лиану спиной.

Лиан долго не мог заснуть. Он лежал в темноте, снова и снова размышляя о своем предназначении в жизни. Было совершенно очевидно, что он годится только для двух занятий на свете: быть мастером-летописцем и сказителем, причем он не мыслил одно без другого.

«Я что-нибудь придумаю, — твердил он. — К черту Школу и мастеров-летописцев. К черту старого директора, да и нового тоже! Никто не может запретить мне заниматься моим искусством. Я буду зарабатывать на жизнь в качестве сказителя, а тайно буду еще и летописцем. А пока начну складывать „Сказание Рулька“». Он ощутил сильное волнение при этой мысли. «Я не могу поступить иначе! Может быть, я порочен, но я получу то, чего хочу, и заплачу за это любую цену».

В середине ночи Карана пронзительно вскрикнула и села в постели.

Лиан сонно погладил ее по плечу:

— Что случилось?

— У меня болят кости.

— Ты слишком долго лежишь в одном положении.

— Ты не понимаешь! Когда я шевелюсь, мне кажется, что бедра у меня состоят из битого стекла.

Он перевернул Карану и, подложив подушки, принялся массировать ей спину. Но лучше не стало.

— Я думаю… — сказала Карана, которую прошиб пот и одолела дрожь.

Роды были ее постоянным кошмаром. Она представляла себе, как кости таза ломаются от напряжения. Но, что еще хуже, вновь появилась эта ужасная тяга к храксу, ставшая более сильной. О, как ей хотелось принять этот наркотик! Но в то же время он ее страшил. Она боялась, что никогда не освободится от этой зависимости и что хракс повредит ее ребенку.

— Что? — воскликнул Лиан.

— Думаю, тебе лучше послать за Идлисом.

— Прямо сейчас? — всполошился Лиан, и, если бы Карана не удержала его за руку, он бы свалился с постели. — Роды еще не начинаются?

Карана улыбнулась. До чего же он наивен!

— Это произойдет еще через шесть месяцев, дурачок! Пошли за ним утром! И попроси… попроси его захватить с собой хракс.

Лиан взял ее за руку.

— Хракс! — произнес он с дрожью в голосе. — Ты уверена?

Она долго не отвечала.

— Я не вспоминала о нем месяцами, но когда сейчас проснулась, мне опять его захотелось. Он мне так нужен, Лиан!

— Ты уверена? — Карана задрожала.

— Нет! — заорала она. — Никакого хракса!

— Карана?

— Думаю, что справлюсь, — сказала она. — Держи меня крепче, Лиан.

— Я всегда буду рядом, Карана. Я тебе помогу. Вместе мы сможем это преодолеть.

Карана откинулась на подушки и прикрыла глаза:

— Да, Лиан. Вместе мы сделаем что угодно. Мы справимся.

На следующий день Карана, Магрета, Лиан и Шанд сидели на веранде, греясь в лучах зимнего солнца. Лиан повернулся к Магрете, которая мечтательно устремила взор в пространство.

— Магрета! — сказал он.

— Гм-м?

— Я так заинтересовался каронами. Когда ты была на Аркане… беседовала ли ты с Ялкарой о ее жизни? Или о других каронах?

— Постоянно.

— А насчет бездны?

Карана взглянула на него из-под полуприкрытых век. Лиан подался вперед, готовый вскочить со стула от нетерпения. Его глаза сияли, чего уже давно не бывало после Чантхеда. Она улыбнулась и снова прикрыла глаза. Как хорошо на солнышке! И совсем не хочется хракса. И в кои-то веки ей абсолютно нечего делать. Никому ничего от нее не нужно.

— Наговорили столько, что хватит на несколько томов, — ответила Магрета. Она подставила солнцу другую щеку, довольная жизнью.

— Ты думаешь… ты смогла бы пересказать некоторые из этих историй?

К тому времени, как зашло солнце, пол вокруг Лиана был усеян листками бумаги, исписанными его прекрасным почерком, а он все еще лихорадочно строчил. У него был безумно счастливый вид.

Магрета подняла руку, глядя на свое странное кольцо — четыре переплетенные проволочки и две золотые кляксы.

— Магрета, у тебя такой довольный вид, — заметила Карана.

— Это забавно, не так ли? — ответила Магрета. — Я никогда прежде не умела быть счастливой.

— Но за последнее время ты столько потеряла!

— Все, что я хотела, — это знать, кто я такая.

— А как насчет Рулька?

Магрета улыбнулась, но ничего не сказала.

— Ты так сильно его любила!

— И сейчас люблю. И он всегда будет жить в моей памяти. Этого довольно. — Она помолчала. — Правда, есть еще кое-что.

— Что?

— Если твоя дочь и мой сын поженятся, — сказала Магрета, — а оба они будут троекровники…