Ким Сатарин - Экскурсия в домик волшебника

Официант поставил на стол три сомнительной чистоты стакана и бутылку без наклейки. Скатерти в таверне не предусматривались, и ставить локти на стол, как это делали все другие посетители, мы не рискнули. На заляпанной поверхности стола оживленно ползали мухи. Вино, впрочем, оказалось приличным. Когда на столе появилась телятина, стал понятен выбор проводника. С огромного блюда, на котором в два ряда лежали ломти мяса, мы могли брать их руками. Мне уже удалось догадаться, что ни ножей, ни вилок здесь не подают, а руки помыть можно разве что в фонтане. Феодализм, несмотря на простоту нравов, слегка начинал раздражать.

Бутылку мы одолели мигом, а наевшись, принялись бросать куски мяса дракончику, который ловко ловил их на лету.

— Где еще вы сможете покормить дракончика? — задал Женька в пространство риторический вопрос.

Я слегка осоловел. Есть и пить не хотелось, ноги устало гудели, и я лениво жевал огромное, с медовым привкусом яблоко. По улице снова проехала телега, влекомая невидимым фелласом. Ушел горожанин с домашним дракончиком. Проехал конный патруль, и всадники покосились на Женьку с недоумением. Должно быть, подумали, что офицер решил угостить бедных родственников. Судя по физиономии, нашему проводнику стало не по себе.

— Жень, а ты часто сюда такие экскурсии водишь? — продолжил домогаться истины Генка.

— Вы — двадцать третьи, а сам я бываю здесь часто.

— И что, обходится без сюрпризов?

— По-разному случается. У некоторых крыша быстро съезжает, и я их назад возвращаю. А попадаются такие любопытные, что их неделю по разным мирам таскаешь, а им все мало.

Меня заинтересовало, едина ли программа для всех экскурсий. Все ли попадают в этот город, где мы сейчас развлекаемся, или же это дело случая.

— Только Зеркальный Коридор дает возможность сменить одежду и язык на употребляемые здесь. В иных мирах приходится, как партизанам, держаться безлюдных мест. Впрочем, в большинстве миров и людей-то нет. Они похожи на музей, а когда там появляются истинные обитатели и идет своя жизнь — лучше туда не соваться.

— А кто организует экскурсии? — Генка вцепился в проводника, как клещ, и мне уже начинало казаться, что скоро наше приключение закончится самым банальным образом. — Корысть какая кому, что нам домик волшебника показали?

Женька усмехнулся.

— Вот вернешься домой, на досуге и подумаешь, кому ты сейчас послужил. Встаем, господа!

Он откинул плащ и снял с шеи пластину с головой носорога. Положил ее на стол, накрыл рукой и выразительно взглянул на нас. Мы повторили его жест, и в ту же секунду город исчез. Нас троих окружало нечто бесформенное и серое. Полная тишина, воздух неподвижен и пахнет озоном. И ощущение движения. Но вот серая мгла расступилась, открывая впереди овальное отверстие. Нас несло к нему. У самого отверстия неведомая сила освободила нас.

Мы стояли, все так же держась за серебряную пластину, на краю обрыва. Еще не рассвело, но край горизонта уже засветлел. Внизу, прямо перед нами, простиралась пропасть, куда с многочисленных уступов скал в полной тишине извергалась вода. Я шаркнул ногой по обрыву. Ноги ощутили гладкую скользкую поверхность. Мы находились в прозрачной капсуле, позволяющей видеть все вокруг, но не пропускавшей звуков.

— Смотрите и запоминайте. Это знаменитые водопады Игуасу в Парагвае. Может, позже вы сумеете сюда приехать и проверить мои слова.

Женька шевельнул пальцами на пластине и нас понесло вдоль обрыва. Временами мы оказывались в воздухе, хотя ноги ощущали прочную опору. Потом на стены нашей капсулы хлынули потоки воды, закрыв от нас зрелище предрассветного водопада.

— Что же, господа, — Женька улыбнулся с облегчением, — вам пора возвращаться.

Он убрал руку с пластины и нас с Геной немедленно куда-то швырнуло. Судорожно ухватившись за пластину, мы сумели устоять на ногах. Темень, моросящий дождь, редкая цепочка фонарей и знакомый грохот трамвая. Почти сразу мы сообразили, что стоим в заброшенном огороде возле поваленного забора. Перебравшись через забор, по грязной улице мы отправились к свету, к трамваю. Шли молча. Генка так вцепился в пластину, что я отпустил ее, освобождая обе руки для устойчивости.

Выйдя к линии, мы сумели сориентироваться. Налево конечная остановка, где мы выходили — еще втроем — а справа трамвайные пути пересекала асфальтированная улица, ведущая к вокзалу. Генка жил у вокзала и он быстро со мной попрощался, крепко сжимая в руках пластину с головой носорога. Не могу сказать, как у него, а из моей головы хмель полностью вылетел. Добравшись до дома, я долго внимательно разглядывал одежду. Грязь как грязь. Никаких доказательств того, что я побывал за пределами нашего мира. Да и побывал ли? Уже вечером мне все случившееся начало казаться видением. Бог его знает, чем они там в баре меня потчевали? Может, наркотиков подмешали?

Утром, придя на работу, я первым делом собрал у нашего бухгалтера сведения о Женьке. Списал номер паспорта, адрес регистрации, место фактического проживания, потом расспросил о нем всю редакцию. Итоги моих исследований оказались крайне неутешительны. О Женьке знали лишь то, что он сам о себе счел нужным рассказать — то есть практически ничего. Появившийся позже Генка пригласил меня в обеденный перерыв съездить туда, где мы бродили вчера. Он нашел друга с машиной, который согласился нас туда подбросить.

И вот мы вновь бредем среди покосившихся и упавших заборов, тщетно пытаясь отыскать вчерашний сарай. Шатаясь средь бела дня по чужим огородам, мы не привлекли ничьего внимания. То ли хозяевам было наплевать — скорее всего так, иначе бы они свои заборы поправили — то ли их дома не было. Мы даже заглянули в пару сараев — не то. Удалось отыскать лишь место, куда мы вернулись. Недотаявший обледенелый снег не хранил следов, но мы нашли полуповаленный забор, через который карабкались. А заброшенном огороде — ни сараев, ни иных построек. Только тыльная часть дома с заколоченными окнами.

— Так что, Гена, были мы вчера где, или привиделось?

— Если были, — заявил Генка убежденно, — то Женьку мы точно больше не увидим. Ты его адрес знаешь?

Женька снимал часть дома у одинокой старушки. Вход у него был отдельный, так что хозяйка не знала, когда он возвращался. Генка сочинил какую-то историю, на что он был мастер, и старушка открыла нам дверь своим ключом. На столе лежала адресованная хозяйке записка. Женька благодарил за услуги и сообщал, что покидает наш город навсегда. В конверте лежала некоторая сумма денег, весьма устроившая старушку.

Постельное белье принадлежало хозяйке, из Женькиного имущества мы обнаружили лишь запасы чая и кофе — хороших, надо признать — да еще печенье.