Александр Саргарус - Первый рейд Гелеарр

— Я прекрасно понимаю вас и ваши опасения. Да, они могут сначала не понять, но со временем им все равно никуда от этого не деться. Поймут все, как миленькие, да еще и гордиться когда-нибудь будут, что с вами служили, учились и вообще. Понимаете… доверие друг к другу — это высшая форма взаимоотношений между людьми. Не только солдат, а вообще всех. Веками люди боролись с такими вещами, как расизм, жено- или мужененавистничеством, со временем искоренив все эти "прелести" из общества. Быть может, вы помните, что еще в начальных классах на некоторых вам прививали любовь ко всем людям. Не знаю с каким успехом, но… И важно не то, почему мы все разные, а то, в чем мы одинаковые. К чему я это все… Так вот, если вы верите своим близким, в данном случае, бывшим одногруппникам, а ныне — сослуживцам, а они верят вам, то вместе вам и море по колено. Доверие спасает тогда, когда логика и здравый смысл против вас. Доверие спасает тогда, когда вы стоите на грани, и, кажется, что терять уже нечего. Доверие помогает держать в узде эмоции и понимать друг друга без слов…

— Как это все классно звучит, — перебил ее Туев. — Да только на практике будет иначе.

— Может. Поначалу. Но не все время. Но и это пройдет. Да, будут те, которые очень сильно на вас обидятся, только они даже сами не будут понимать из-за чего. Даже если они будут орать, сторониться вас, не разговаривать, толкать, пытаясь зацепить или что-то еще, называть вас какими-то… идиотскими кличками, то все это будет исходить только от обиды, что вы так долго им не говорили правду. А когда пройдет время, они поймут, что вы все те же, что и были раньше, что вы абсолютно такие же, как и были раньше, что ни капельки в вас не изменилось. И их попустит. Вы всю жизнь скрываете свое истинное лицо, откройтесь хотя бы своим друзьям. Вам самим будет легче.

— Мы привыкли прятаться, — сказал Пауль. — Всю жизнь скрываемся, так легче, чем терять друзей из-за такой глупости…

— Вот именно из-за глупости. Скажите мне, а если они сами узнают о вашей тайне, то как вы тогда будете перед ними объясняться?

— Как интересно они узнают? — спросила Барбара. — Сколько лет не знали, а теперь вдруг…

— Вы столько лет виделись только на учебе и после нее. Ночевали дома с родителями, на лето кто-то из вас уезжал… в село, к дяде, к тете, к дедушке, к бабушке. А теперь вы постоянно находитесь вместе, вместе служите, вместе спите, вместе воюете. Так или иначе, вы начали узнавать друг друга лучше. И я готова поспорить, что кто-то заметил эти ваши встречи. Даже я стала обращать внимание на ваше странное поведение. Значит что? Плохо шифруетесь. Вы на кой фиг вообще начали собираться?

— Нам нужно было решить проблему.

— Нужно решить проблему, — передразнила его Джессика. Что-то она в последнее время часто задирает нас. К чему бы это? — А что вы будете делать, если на одну из ваших встреч придет кто-то из них, спрячется и подслушает? И поймет все, а? Что вы тогда делать будете?

У меня засосало под ложечкой. Она знает, что мы здесь.

— Придумаем что-нибудь, — быстро ответила Барбара.

— Да? Ну, тогда можешь начинать придумывать. Эй, вы двое, выходите!

Нимуш повернулся ко мне, в глазах его читался страх вперемешку с паникой, будто бы нас нашли враги и звали на расстрел. Я похлопал его по плечу и шепнул:

— Ну что ж. Она такая. Она все знает.

— Мне вас за ноги из кладовой вытащить? — угрожающе спросила Джессика. В шутку, кончено. Хотя если бы мы заупрямились, шутка могла перейти в реальное действо.

Мы медленно встали, и, громыхая уборочным инвентарем, явились всем присутствующим.

— Б-билл… — больше всех удивленна была Барбара. — Н-ним-муш? А что вы здесь делаете?

— Это у Билла есть такая привычка, подслушивать чужие разговоры, — подмигнула мне Джессика. — А что ты на меня так смотришь? Я тебя тогда не увидела. Зато Алекс увидел. И не упустил возможности сообщить мне это при нашем следующем разговоре.

Но для Барбары и Нимуша более не существовало никого вокруг. Они смотрели друг на друга, не отрываясь. Я даже боялся представить, какие страсти сейчас между ними накаляются.

— Зачем ты следил за мной? — спросила Барбара.

— А что ты от меня утаиваешь? — ответил Нимуш вопросом на вопрос.

— Ничего.

— Не ври, Барби. Вы тут уже несколько минут разговариваете о вашей большой тайне…

— И заметь — ни разу еще не назвали ее вслух, — сказала Джессика.

— Почему? — спросил я у нее.

— Потому что я хотела, чтобы они сами вам это сказали.

— Тут нечего обсуждать вообще, — сказал Туев и направился к выходу.

Дверь у него перед носом резко захлопнулась. Прямо как в дешевом фильме ужасов.

— А я сказала — вы никуда не пойдете, пока я не удостоверюсь в том, что вы сказали мне правду, — с угрожающим оттенком в голосе сказала Джессика. — И пока не покажете им свою тайну.

Наступила долгая пауза. Все присутствующие с испугом переглядывались, Нимуш сверлил взглядом Барбару, я — Джессику. Пауза затягивалась. Никто не знал, на что в действительности способна Джессика, если упрется рогом, а сейчас она именно уперлась. Но видать секрет был серьезным, потому как сильно они за него держались. То, что произошло дальше, я понял не сразу.

Во всех присутствующих начало что-то меняться. Во всех, кроме меня, Нимуша и Джессики. Но только спустя несколько мгновений я понял, что это было. Цвет их кожи, волос и глаз стал меняться. Не черты лица, не внешность, не рост. Только цвет.

От внезапного осознания правды у меня в прямом смысле слова отвисла челюсть. Они все были зеленокожими. Нимуш схватился за голову и затараторил:

— Нет-нет-нет-нет-нет-нет, этого просто не может быть…

— А вы что думали? — мрачно сказала Джессика. — Что, потеряв более 50 % процентов всего женского населения и восполнив его за счет людей с планеты ST-124.0, насколько это вообще было возможно в той ситуации, вы просто так редко встречаете на улицах зеленокожих? Роуг — так называлась программа по глобальному спасению общества от упадка до уровня войн за самку. Но с тем, как мы все больше утаивали от людей истинное положение вещей, нам все больше становилось понятно, что большая часть зеленокожих должны жить скрытно. Благо они это умели. Тогда их и разделили на тех, что принимали на себя удар общества за свою природу и тех, кто всю свою жизнь скрывали, кто они такие на самом деле. От всех — от друзей, от близких им людей, от окружения. Часто даже от своих мужей. Именно на них, в конце концов, и переориентировался термин "роуг". Вы никогда не замечали, что СМИ часто подымают шумиху по поводу того, что сейчас рождается сильно много слабых детей. Так вот это из-за того, что в роддомах часто появляются зеленокожие женщины, которые так и не сумели объяснить своим мужьям, кто они такие на самом деле. И их детей некоторое время не показывают отцу, мотивируя тем, что родился слабым и лежит в специальной капсуле. СМИ часто выдвигают теорию большого правительственного заговора, не понимая, насколько близки к истине. Только мотивы они всегда называют неправильные. Помимо всего прочего, зеленокожие обладают возможностью влиять на подобных себе, управляя их способностью к маскировке. Обычно более сильная личность может повлиять на более слабую. В паре мама-ребенок это стало незаменимым качеством для программы роуг. Ребенка обычно не показывают отцу до тех пор, пока мать не оправится и не сможет управлять хамелеоном ребенка в полную силу…