Тамара Воронина - Перемещенное лицо. 3. Не Квадра

Лиар взял на себя обязанности телохранителя, особенно в дороге. В замке-то ничего никому не угрожало. Ну правильно, в этой компании Дан самый беззащитный… если о Камне не вспоминать. Дан не возражал: во-первых, и правда беззащитный, во-вторых, чем бы дитя не тешилось. Один Таул ничего из себя не изображал, был товарищем, но ведь тоже признавал несомненное главенство Дана. Ах-ах, Первый! неизвестно в чем.

Жизнь превращалась в текучку. Они разъезжали по зоне влияния Нирута, но уже без него, он почти демонстративно устранился, то ли чтоб новую компанию не смущать, то ли надоело прикидываться Вторым, то ли… то ли тоже что-то для себя решал. Свое отсутствие он компенсировал довольно большим количеством заданий. За год они перебили столько нечисти, сколько не обидели за последние десять лет, и, как слышал Дан, примерно то же самое делали и другие властители. Беспощадная война творениям магии – это еще понятно, но ведь большая часть нечисти была просто зверьем, необычно умным, сообразительным, мутировавшим, но зверьем. В смысле животными. Конечно, они досаждали людям, как в иные годы досаждали обычные волки или медведи, конечно, с ними надо было бороться не ради укрепления властительского авторитета, а просто так, чтоб не нападали на людей, как боролись с обнаглевшими волками или саранчой. Наверное, нечисти много расплодилось. Или Нирут возжаждал чем-то занять свою разросшуюся команду. Понять мотивы его действий Дан уже почти не пытался. Как, впрочем, и своих.

Прав был Гай и прав был камень – они становились друзьями. Эльфы, вампир, демон, дракон и человек. Как-то поутру Дана осенило: он понял, зачем Нирут присовокупил к Квадре еще нескольких. Год-полтора назад Дан уже, собственно, не был Даном, а был кем-то другим, равнодушным ко всему и ко всем, кроме Квадры, ни жизнь его не радовала, ни смерть не огорчала, так, существование какое-то, действительно не подходящее для Первого – ну если уж им хочется считать его Первым. Для начала надавал по мозгам своим рассказом, что Дана, несомненно, встряхнуло и несколько оживило. Именно после этого ему понравился Лиар. А для закрепления эффекта Нирут решил окружить Дана теми, кто был ему симпатичен… или теми, за кого он чувствовал ответственность.

Дан поделился открытием с Алем и по чуточку изменившейся его физиономии понял, что идея принадлежала отнюдь не Нируту. Охх… Именно это в авантюрных романах, которые Аль с увлечением читает, называется «теплая волна нежности захлестнула его». Дан засмеялся и обнял друга, а тот засмеялся в ответ (не без облегчения, надо признать) и тоже обнял. До чего ж я его люблю, только Гая так любил, ни мать, ни женщин, никого в обоих мирах, так люблю, что просто при одной мысли о нем душа преисполняется тепла и нежности. Как в романах. Почти виноватым тоном Аль объяснил, что Нирута как раз это состояние Дана волновало не очень: сам через это прошел, это всего лишь кризис возраста, как бы там ни было, век людей короток, и подсознание вместе с сознанием отказываются признать, что вот это молодое тело принадлежит им. Нужно время, чтобы приспособиться. У кого-то это происходит быстро, в частности у самого Нирута, потому что он маг, ему проще. У кого-то гораздо сложнее, в частности у прежнего императора, с ним властители дружно нянчились почти год. Но рано или поздно до сознания и подсознания доходит, что долго жить – это очень неплохо. Хотя бы потому, что многое можно успеть. А дел впереди еще столько – ого-го.

После этого разговора все стало намного проще. Типа небо голубее, трава зеленее, мир понятнее, окружающие ближе. И окружающие это тоже почувствовали. Оживился Лиар, чуть чаще начал поднимать глаза Вин, больше улыбался Ивин, и даже Таул немножко изменился в лучшую сторону. То есть перестал над Даном издеваться, думая, что он не замечает. Дан об этом, правда, почти жалел, не нравилось ему быть таким неприкасаемым. Все, что сказал, – истина, все, что сделал, – непогрешимо. Это казалось тенью властителя и, уж конечно, никак не собственным достижением.

Нирут, как всегда, прекрасно понимавший, что происходит с его собственностью, только по плечу похлопал: «Никто и не ждет, чтобы к тебе вернулись все страсти юности. Нормальные люди с возрастом становятся мудрее и спокойнее, и ты не должен быть исключением. Оно бы и само пришло, но Аль очень уж переживал, так что извини, я тебя встряхнул». Дан учинил ему допрос первой степени – все так же насчет Гая, ссылаясь на разговор с Флайтом и его рассуждения насчет Квадры. Нирут помрачнел где-то очень глубоко в душе. Внешне это не проявилось никак, ну так их не-Квадра все равно понимала, что с кем происходит. «Да, Флайт был на моей стороне. Я рад, что ты наконец сумел его оценить… как надо. Только ничего это не меняет: Гая нет, и я готов был его отдать».

Дан довольно долго размышлял над этим «отдать». Убить вампира не так-то просто, особенно вампира, рядом с которым постоянно находится кто-то еще – эльф, человек, демон… Впрочем, стрела с серебряным наконечником, да еще, например, заговоренным, попав прямо в сердце или в глаз, убивает почти сразу. За несколько минут. Наверное, невозможно убить вампира мгновенно. Даже там, в бункере, Гай еще жил, хотя все у него было переломано, скручено, порвано…

Стало больно, и сидевший рядом Лиар вздрогнул и тревожно заглянул в глаза. Именно в этот момент рыба наконец изволила позариться на жирных червяков. Оба поплавка одновременно дернулись. Дан торопливо рванул леску, да так, что опрокинулся на спину. Над головой пролетела роскошная серебряная рыба с радужными плавниками. Ого! За все годы на Траитии Дан лишь несколько раз ел радужную форель. Следом пролетела еще одна. Лиар издал торжествующий вопль, и Черныш решил, что рыба – страшный враг, и напал на нее. Насилу отобрали. Вин тут же принялся ее чистить и потрошить, и тут Дан не возражал, потому что эльф готовить умел куда лучше, чем все они вместе взятые. Дан лег, закинул руки за голову и уставился в небо. Вот еще травинку в рот сунуть, чтоб такая киношная картинка получилась: лежит герой, любуется проплывающими облаками и ищет смысл жизни, зажевывая его травкой. Почему помнится? Ну какое кино в Траитии, где театр-то паршивее не бывает? Черныш пристроил голову у Дана на животе и засопел. Сгонять его не хотелось, несмотря на то что животу стало жарко. Вечер был теплый, приятный, мягкий. И вообще все благостно. Гильдия убийц покаялась в грехах, обещала впредь вести себя хорошо и не вербовать в свои ряды иные расы. Даже не принимать, ежели те будут добровольцами. И даже докладывать властителям, ежели вдруг иные расы решат свой профсоюз организовать. И вообще они больше не будут, не надо их ставить в угол и лишать сладкого. А эльф и вампир, которые решили сдаться властителю, честно сдались и были помилованы.