Тамара Воронина - Перемещенное лицо. Триада

– Вроде в столицу, – буркнул Гай.

– Так вас там и ждут!

– А куда? В столице нас много.

– До своих и дойти не успеешь.

– У тебя предложения есть? – перебил Руд. Он не спешил раскрывать свои секреты. Ну и бог с ним. – Критиковать и я умею.

– Есть.

– Сидеть здесь, пока нас не забудут? – уныло спросил Гай.

– Нет. Сидеть там, где не так скучно и вас точно никто искать не будет.

– В гости зовешь? – заржал Руд так, что откликнулись внизу лошади, а Шарик просунулся в комнату, не увидел Дана и вломился, едва не снес пару диванов, нашел и радостно заклекотал. Дан почесал ему нос. Завел себе собачку вместо Тяпы.

– Зову, – очень сухо проговорил Аль. Руд собрался пошутить в своем стиле, этак подчеркнуто примитивно. Дан бы его юмор назвал солдатским, а не крестьянским, но с крестьянами он знаком не был, в деревне-то был раза три в жизни. Аль медленно повернул голову, и Руд заткнулся.

– Спасибо тебе, – сказал Гай вполне искренним тоном, – но если герцогиня послала за нами своих псов, вряд ли их смутят эльфийские правила. Ведь эльфам запрещено поднимать руку на людей.

Аль сел в прежнюю позу, закрыл глаза и промолчал. Шарик потерся носом о плечо Дана, тяжко вздохнул, обдав его запахом сена, и поковылял обратно в конюшню.

– Умница ты мой, – сообщил Дан ему вслед. Шарик довольно квакнул и скрылся за дверью, не забыв прикрыть ее за собой. Хвостом.

Аль замкнулся, почти не говорил, вернулся на диван, лег и прикинулся, что спит. Любопытный и бесцеремонный Руд взялся обшаривать весь дом, обнаружил за камином маленькую комнатку со стоком для воды и здоровенным чаном. Они натаскали и нагрели воды (Аль объяснил, куда лить воду, чтоб она там нагревалась и потом наливалась в чан), как следует вымылись, перестирали белье и развесили его на веревке, протянутой в углу. При виде этих нелепых трусов до колен Дана разбирал смех. Вспомнилось, как бабулина соседка в Закаменке развешивала во дворе такие же длиннющие мужнины трусы и свои огромные панталоны. Выглядело это как великанское белье, хотя были соседи вполне среднестатистических размеров. Что бы их не обрезать, а то штаны, в смысле брюки, носят узкие, вот и приходится трусы вокруг ног оборачивать, чтоб не мешали.

Эльф тоже побрел к чану, а Гай нехотя ему помог, двигаться Алю было больно. Дан бы в его положении предпочел бы походить грязным, но не бередить сломанные кости и кровавые рубцы, да и был эльф почище, чем они. Во всяком случае, серебристые волосы не болтались жирными прядями, как у Дана и Руда.

Они расселись на половиках у камина голые, потому что сменного белья уже не было. Руд нашел в кладовой кувшин с вином и вежливо спросил разрешения. Аль только рукой махнул: все, что там есть, можно. Так что они ели какие-то консервы, разогретые над паром галеты превратились в хлеб, вино отдавало замечательной горечью, и это было очень вкусно. Аль подсунул под спину подушку – или черт знает что это было, великовато и жестковато для того, чтоб класть голову. Эльф все больше молчал, глядя на огонь, а Гай, Руд и Дан разговаривали о… ну о чем могут разговаривать молодые мужчины за крепким вином? О смысле жизни, о женщинах, о дружбе и о политике. О политике – меньше всего. Дома еще говорили о футболе, но тут, похоже, футбола не изобрели. И хорошо, потому что Дан не любил командных игр.

Траития была, естественно, монархией, слова «конституция» в здешнем лексиконе не имелось, и власть самодержца была абсолютной. Когда он желал ее проявить. В целом картина была уже знакомая: благородные жили, как хотели, остальные – по внятным и действенным законам, и эти линии шли параллельно, пересекаясь крайне редко. Конечно, выходя из внутреннего города, благородный мог безнаказанно (с точки зрения официальных властей) сотворить что угодно, например, продырявить мечом вампира или человека, но и сам рисковал быть продырявленным стрелой из-за угла. И этот контраст между благородными и остальными был посильнее контраста между людьми и прочими расами.

Эльфы жили компактно, но небольшими поселениями. Резервации, причем из серии «больше трех не собираться». Самый огромный эльфийский город насчитывал аж восемь тысяч населения. И это было, пожалуй все, что знали об эльфах Гай и Руд. Что-то такое они сказали типа «ну, ясно, что эльфы…», и Аль вдруг озлился:

– Ясно, что эльфы? – взвился он. – Почитали хорошо отредактированные учебники истории? Тщательно переписанные хроники? Наслушались сказок и страшилок? Сколько эльфов ты видел за свою короткую жизнь, человек? Хотя бы издали? Со сколькими эльфами говорил ты, вампир? До чего охотно вы все верите всякой чуши! Пройдет еще сто лет, и из нас сделают чудовищ. На моей памяти одна только история Альрика изменилась до неузнаваемости…

– Безумного мага Альрика? – оживился Руд, подзабывший «дыкать» и «чавокать». Аль только выразительно посмотрел на Дана: вот, мол, тебе и пример. Эх, ребята, подумал Дан, оказывается не одна есть в мире стране с непредсказуемым прошлым, и начал рассказывать о России. Чтобы утешить эльфа? Забавно.

Они проторчали в «убежище» десять дней, ошалели от безделья и всяких игр «на интерес». Предусмотрительный и осторожный Дан не любил играть на деньги и, даже сопровождая Олигарха в казино, больше смотрел, чем ставил.

На пятый день с лица эльфа сошли синяки, на седьмой пропали рубцы на торсе, а вот пробитая гвоздем ладонь заживать не желала. Даже ключица беспокоила его меньше. Гай злился на себя, но доставалось и окружающим. Кода Руд с хохотком посоветовал ему поплевать на руку эльфа – говорят же, что слюна вампира способствует заживлению ран, – Гай оскалился так, что неробкого детину прямо отмело к стене.

– Брось, – утешающе сказал Аль, разглядывая кровоточащую и опухшую ладонь, словно она и не ему принадлежала. – Дело не в твоем мастерстве. Ты, несмотря на молодость, очень хороший лекарь. Но разве ты учился лечить эльфов? На вас плохо действует серебро, на нас – железо. Может, гвоздь был из чистого железа. Я не умру от этого и даже калекой не останусь. Рано или поздно заживет.

– Нешто не больно? – спросил Руд. Эльф подал плечами.

– Больно. Сильнее болит, чем сломанные кости. Покричать, чтобы ты поверил?

– Ну как-то совсем уж, – смущенно пробормотал Руд, – будто и не твоя рука.

– Будто и не моя. Один из способов бороться с болью – отделить от себя больной орган. Становится намного легче.

Решил проблему Шарик: просунулся, обнюхал руку эльфа, чихнул и взялся зализывать совсем по-собачьи. И ведь кровь идти перестала, а к следующей перевязке рука выглядела уже прилично, прошла гангренозная чернота, спал отек. За это Руд насыпал дракону овса (тот с аппетитом умял), а Дан долго чесал ему все подставляемые места, приговаривая всякую чушь, как Тяпе, когда она млела, оказавшись у него на коленях. Шарик тоже млел, складывая башку куда придется, лишь бы на Дана, жмурился и клекотал.