Оля Виноградова - Непристойное предложение

Я вздохнула и вошла в подъезд. Возле почтовых ящиков суетился наш консьерж. Личность крайне примечательная добрым нравом и порядочностью, возведенной в ранг культа. Пока дело не касалось нарушения границ вверенного ему участка подозрительными личностями. Вот и сейчас Петр Фельдиперсович Забульдожек настойчиво просил кого-то остановиться и предъявить документы. Видимо, человек вошел в подъезд после меня и со слухом у него проблемы. Я обернулась, чтобы помочь доброму дедушке в поимке и выдворении хулигана и обнаружила, что кроме моей персоны и консьержа на лестнице никого нет…

- Петр Фельдиперсович, родненький, неужто не признали?! - взмолилась я. И на колени встану, если понадобиться!

Забульдожек выглядит безобидно для тех, кто с его биографией не знаком, а мне он как-то рассказывал о славном боевом прошлом мага-пироманта с докторским дипломом. Дедушка из меня на раз барбекю сделает, на два скушает!

- Да вот что-то не припоминаю, молодой человек. Вы чьих будете? - старичок подозрительно сощурил выцветшие зеленые глаза.

- Да это я - Фэй! С пятого этажа. Ну, маленькая такая, кудрявые каштановые волосы. В очках хожу. На мне иллюзия однодневная! - я следила за паучьими пальчиками Петра Фельдиперсовича. Их упорядоченные подергивания наводили на мысль о плетущемся заклинании.

- Фейерия, значиться, будешь… Так-так… - дедушка обошел вокруг меня. Принюхался и покачал головой. - А чем докажешь? А? - фонарика ему в руках мне в глаза направленного для полноты образа капитана Стражей Порядка не хватает. Угу… Или пистолета к моему виску приставленного.

- Да ничем! Всю одежду, документы, все у Стервозины оставила. И ключи там же! Петр Фельдиперсович, миленький, пустите меня домой. Честно-пречестно, это именно я, а не кто-то другой! Помните, вы мне рассказывали, что на войне вас медалью за храбрость наградили!

- Тююю… Я это всем жильцам рассказал! - нанес старичок жестокий удар по моей ветхой надежде. - Значит, доказать не можешь и татуировку предъявить тоже… Сам выйдешь или Стражам Порядка тебя сдать? Ходят тут, а потом письма из почтовых ящиков пропадают! Пошел вон, кому говорю! - вооружившись пыльным веником, Забульдожек принялся гонять меня по подъезду.

- Ай, ой! Да что вы делаете? Бить детей непедагогично! Я на вас жаловаться буду! Ай, ой, - он мне всю спину отбил!

Дед оттеснил меня к двери и выгнал-таки на улицу! Но я успела сунуть босую ступню в щель и крикнуть: - Пегас подтвердит. Он меня сегодня возил, и, вообще, они под любой личиной хозяина признать способны!

- Ладно, пойдем, спросим Фейечкиного коня, но если ты врешь, гаденыш, то я тебе пятки-то подпалю! - проворчал консьерж.

Забульдожек подхватил меня под локоть, толкнул вперед, приставил к позвоночнику веник и велел идти прямо, не оглядываясь. Хорошо, руки вверх поднять не заставил! Надо мной и так пол-улицы потешается! Сопровождаемые смешками и предложениями по экзекуции от прохожих мы вошли во внутренний двор. Как я и ожидала, мое слегка доработанное копытом суровой реальности транспортное средство изливало потоки сверкающих слез и искреннего горя самому себе и сочувственно кивающим воронам.

- Послушай, - прервала я талантливую мелодраматическую историю. И почему пегас не в театре сценаристом работает? Озолотился бы давно!

- Уйди, противный, я в печали… - конь развернулся ко мне филейной частью тела. Слушатели перелетели на другой край загона, а я ощутила, что пяткам стало жарко…

- Демон! Немедленно подтверди мою личность! Быстро скажи ему, - я показала в сторону консьержа, - кто я!

Животное тряхнуло хвостом, повернуло ко мне лиловый глаз, сдуло со щеки противную зеленую муху и невозмутимо произнесло с тонной ехидства во взгляде:

- Фельдиперсыч, я его в первый раз вижу! Что он ко мне пристал? - и пегас вернулся к истории, остановленной на моменте, когда он счастливый и окрыленной любовью к игреневой кобылке попытался ласково положить голову к ней на шею, приглашая к продолжению романтического свидания…

О, Гермес! Какие сценарии?! Да ему надо эротические любовные романы писать!

Вылетела я из дворика, как пробка из бутылки розового игристого эльфийского вина в неумелых руках. Пятки дымились, попа болела: Забульдожек вместо нормального человеческого прощания влепил мне заклинанием "дружеский пинок" по мягкому месту! Изверг! Диверсант со стажем! Ничего, родные вы мои, бдительные, благодарные животные и люди. Завтра когда-нибудь наступит, и тогда я вам все припомню и отплачу с торицей!

Яблоки, крылатенький мой, хочешь? Извозчиком к фермеру работать отправишься. Будет весь райский сад в твоем распоряжении, когда ты его на ярмарку на собственном горбу попрешь! Нет горба? Вырастет! А специально для вас, Петр Фельдиперсович, я собаку заведу. Большую. Злую. И научу ее под вашей дверью гадить! Лично пример подам, если понадобится!

Я очнулась, когда в меня полетели мелкие монеты. Оказывается, сыпала оскорблениями я вслух при скоплении народа, чем наглухо закрыла себе путь к мести и только что приобрела массу свидетелей готовых подтвердить, повторить и расписаться под каждым, сказанным мной в горячке словом. А деньги были наградой за эмоциональное представление. И на том спасибо…

Я погоревала полчаса, пиная заросшую плющом стену дома, и сообразила произнести позывной виновницы моих несчастий. Она не успела поприветствовать меня - я набросилась на Зубоскаловну с гневными упреками, выраженными исключительно фольклорными выражениями из старых народных сказок. Просто мимо стайка детишек прошла, и им польза и мне отдушина.

- Сними демонову иллюзию! - надрывалась я под окнами близкого, но недосягаемого дома. - Да хоть одежду привези!

- Фэй, иллюзия сама развеется завтра, а вещи тебе я со свободным кентавром отправлю. Завтра, - дополнила мамина подруга.

- Я домой попасть не могу! Меня не узнает никто! Я сижу под окнами своей квартиры холодная, голодная и взываю к твоей совести! А если таковой нет, то к жалости, - я всхлипнула. Положение у меня действительно незавидное, а до утра еще далеко, а по ночам по городу вампиры рыщут, а закон гласит: кто не спрятался, тот сам и виноват… Кушать всем хочется…

- Дорогая моя, твои обвинения безосновательны! - возмутилась Зубоскаловна. - Это часть обучения. Нельзя давать существу после курса перевоспитания вернуться в привычную стерильную среду обитания! Все полученные знания мигом выветрятся из головы. Сама же потом обвинишь меня в некачественно оказанной услуге, а я репутацией школы дорожу. Завтра сама спасибо скажешь!

- Меня сожрут до завтра! - я попробовала настоять на своем, хотя уже понимала бесплодность настоящих и будущих попыток уговорить мамину подругу помочь мне.