Токацин - Подземные тропы

Взгляд сармата стал очень странным. Фрисс не мог понять его мыслей и даже испугался.

— Нет, Фриссгейн. Такого обычая у нас нет. Это не самая ценная штука на станции, можешь спокойно пользоваться ей. Только я хотел бы переписать её показания… так, на всякий случай. Это недолго, заглянем на станцию, и я сразу отпущу тебя.

— Конечно, — кивнул Фрисс. — Пойдём к "Идис". Если хочешь, забери прибор себе, я даже не знаю, как и что им мерить…

— А… Ну, я тебя научу, это недолго, — сказал Гедимин, не двигаясь с места и разыскивая взглядом что-то на присыпанной песком плите. — Хорошо, что ты прилетел сюда…

Плита зажглась изнутри холодной зеленью, и сармат осторожно встал на неё, а Фрисс последовал за ним. Темнота перед глазами сомкнулась ненадолго, что-то клокотало вокруг, как пузыри в кипящей воде, а потом сумрак расступился. Речник стоял у главного входа на станцию, а со ступеней на него удивлённо смотрел сармат в тяжёлой чёрной броне с символами "Идис". Обычный сармат, не гигантский сородич Гедимина. А второй, одетый так же, появился в дверях и был удивлён не меньше первого.

— Уран и торий! — сказал Фрисс — вроде бы так звучало сарматское приветствие, но уверен Речник не был. Кроме великолепной брони, у рабочих Гедимина было при себе мощное оружие — скорее всего, излучатель, в таких вещах Фрисс не разбирался, но испытывать их на себе не хотел. Гедимин положил руку ему на плечо и кивнул сарматам.

— Кейденс, Хиу, это Фриссгейн — друг мой, станции и ваш тоже. Вы меня ждали?

— Знорк-ликвидатор? "Идис" только что сказала, что помнит тебя, — посмотрел на Речника один из сарматов и обратился к Гедимину. — Щит девятнадцатого блока не включается, что-то с питанием. Накопительная сборка рассыпана. Больше снаружи ничего не видно. Переходить к двадцатому?

— Третий этаж расчищен, но на крысином складе уже нет места, — сказал второй сармат, скользнув по Речнику равнодушным взглядом. — Готовить площадку для обмена? Какой день ты назначил Хамерхету?

— Три дня у вас на расчистку, этажи пока закройте. Хиу, оставь всё как есть, щит я посмотрю. Помоги Кейденсу, — коротко ответил Гедимин. — От станции не отходите. Есть разговор. Фриссгейн, идём. Знаешь, весна — неспокойное время…

Речник кивнул. Ему было не по себе на станции, он тут был совершенно лишним, пусть даже Гедимин и сама "Идис" не против его присутствия…

Что-то сияющее, раскалённое, чуждое и вечно подвижное заглянуло в его мысли без злобы, но с любопытством. Фрисс усмехнулся и помахал кому-то рукой — у станции есть глаза, и они там, где ей надо, значит, она увидит его приветствие.

Просторные коридоры станции не изменились за зиму — разве что стали чище. Тёмно-синие стены, украшенные оранжевыми переплетающимися линиями, блестели в свете ярких искусственных огней. Где-то за стенами пульсировал океан энергии — альнкиты уже работали, ирренций "горел", наполняя станцию жизнью. Фрисс ничего не понимал в сарматской технике, но силу, целеустремлённо текущую по коридорам, чувствовал кожей.

— Гедимин, вас тут всего трое, а вы уже запустили все сорок альнкитов? — тихо спросил он у задумавшегося сармата.

— Нет, всё стоит, кроме двух слабых установок, — с видимой неохотой признал Гедимин. — В этом году хорошо, если ещё одну запустим. А нас тут двенадцать вместе со мной. Вот, скафандры им нашёл…

— И как вы работаете? Доволен ты ими? — осторожно спросил Фрисс. Он никогда не видел, как на станцию набирают сарматов, и сильно удивился, когда узнал, что они не зарождаются там сами из ирренция, ипрона и Би-плазмы…

— Доволен, — кивнул Гедимин. — И они мной довольны, и станция довольна нами всеми. Остаётся вернуть на место всё, что отвалилось и было отвинчено за пять тысяч лет, и отдать крысам их хлам, которым забиты все хранилища и половина зданий… Вот главный щит. Помнишь это место?

Они вошли в большую комнату, вдоль одной из стен которой тянулись светящиеся экраны, а под стеной загадочно посверкивал кнопками и рычагами огромный пульт управления. Фрисс это место прекрасно помнил… и красные экраны, и предсмертный вой аварийной сирены, и плавящийся потолок! Зимой он несколько раз видел тот день во сне — и просыпался с криками ужаса. Нелегко далось Речнику и сармату завоевание станции, что и говорить…

— Я вроде крыс тогда пугал, а не тебя, — сказал Гедимин вполголоса. Смотрел он сейчас на экраны, но каким-то образом чувствовал, о чём думает Фрисс. Речник заставил себя думать о другом, но приятных мыслей у него сегодня не было.

Увиденное на экранах не встревожило сармата, и он взял в руку счётчик Конара и кивнул Речнику.

— Большой ценности прибор не представляет, и о многом тебе не расскажет. Но совокупное излучение ты узнаешь, и источник он тоже найдёт. Что ты дальше будешь делать с этой важной информацией, я не знаю…

Он показал Речнику, как с двух небольших экранов снимаются пластинки, и как выдвигаются усы — очень скромные, всего с парой ветвлений на каждом. Гедимин всунул усы в отверстия на пульте, раздался тихий свист и щелчок, и на небольшом экране появились разнообразные значки. Сармат нахмурился и с трудом отвёл от них взгляд и снова повернулся к Речнику.

— Это очень важно, Фриссгейн. Спасибо, что сохранил это и принёс мне.

— Пустяки, Гедимин, это же вещь вашего народа, — Фрисс ещё раз пожалел о своей необразованности — он видел и цифры, и буквы, и символы на экране, но написанного прочесть не мог. — Скажи, тут можно прочитать, кто такие фарки и откуда их принесло?

Сармат посмотрел на Речника долгим непонятным взглядом и покачал головой.

— Увы, тут это не написано. Хотя, хотя… нет, не сейчас. Я покажу, что и как ты будешь мерить, а ты запоминай. Потом, если захочешь продать прибор, научишь нового хозяина. Ваш Халан будет рад такой вещи в коллекцию…

Спустя четверть Акена Фрисс бережно закрыл экраны прибора, спрятал его в сумку и вздохнул.

— Спасибо, Гедимин, но кажется мне, что проку не будет. Я же не знаю, что это за лучи и как быстро от них надо бежать…

— Самое забавное, Фриссгейн, состоит в том, что вам бегать уже бесполезно, — хмыкнул сармат, бросив косой взгляд на экраны. — Ну, будешь ты знать, что всю жизнь сидишь на источнике ЭМИА или гаммы. Что дальше? У вас весь мир — один большой источник…

Похоже, на экранах высветилось что-то новое и тревожное для Гедимина. Фрисс понял это по его глазам — и решил, что пора улетать.

— Полечу я, наверное. Надо предупредить ещё людей — мой участок, Речников, — сказал он, вставая с кресла и возвращая сармату нетронутый контейнер с Би-плазмой. Гедимин всегда рад был угостить Фрисса этим веществом, но Речник так и не научился есть скользкую массу без вкуса и цвета…