Токацин - Зелёный рассвет

— Ты примешь мои извинения, Фриссгейн? До того, как мы спустимся на станцию? Боязно прикасаться к альнкитам, имея такую вину за спиной… Я постараюсь искупить её, Фриссгейн.

— В чём вина, Гедимин? В том, что ты защищал и оберегал меня всю дорогу — от врагов, от злых лучей, от помрачений разума?! — Фрисс сжал в ладонях руку сармата, по-прежнему вывернутую неловко… всё-таки его ранил тот снаряд. — Забудь. Нет за тобой вины. Скажи, что решили вы с "Идис"?

— Запасной вход — мимо всяческих мутантов к главному щиту, — прошептал сармат. — "Идис" прокладывает сейчас туннель к поверхности… Ну вот, осталось немного.

Что-то тихо, но настойчиво гудело под землёй в десяти шагах от подстанции. Гедимин сейчас смотрел именно туда, и Фрисс тоже туда повернулся.

— Вы просто замечательно договорились! — прошептал Речник, сверкая глазами. — А крысы? Она поможет нам выгнать крыс?

Гедимин покачал головой.

— Это нам придётся помочь ей. Реакторы остыли пять с половиной тысяч лет назад. Энергии на станции почти нет. Лишней — вовсе нет. Пока не запустим альнкиты, хранитель нас даже защитить не сможет. Не убирай оружие, Фриссгейн. Что с твоим куском стекла? Вроде был длиннее.

— Крыса погрызла, — вздохнул тот. — Ничего, справимся. Тебя снарядом не сильно придавило?

Гедимин только отмахнулся. Между тем рилкаровая плита за подстанцией вдруг треснула с оглушительным грохотом, раскололась и разлетелась в стороны. На её месте появился наклонный жёлоб — в таком же блестящем синем покрытии, как и главный вход. Из пола туннеля выдвинулись ступени. Несколько осколков рилкара упало в жёлоб, и воцарилась тишина.

Сармат вошёл первым. Высота жёлоба рассчитана была на его рост, ему даже пригибаться не пришлось. Фрисс осторожно ступил на лестницу вслед за ним.

По туннелю разливался тусклый искусственный — но не пугающий ирренциевый — свет, пахло резко и остро — нагретым фрилом, странными растворами и ещё чем-то неопределимым, но несущим опасность. Гедимин посмотрел на дозиметр — и жестом остановил Речника.

— Стой тут. Сейчас буду, — тихо сказал он, очень быстро уходя за поворот. Оттуда послышался смачный хруст, тихий шелест, и навстречу Фриссу повеяло свежим воздухом. Гедимин выглянул из-за поворота и поманил Речника к себе.

— Свет не гас тут все пять тысяч лет? — еле слышно спросил Фрисс, выглядывая световые пластины на тёмно-синих стенах. По стенам тянулись ярко-оранжевые узоры — волны, спирали, извивы…

— Последние капли энергии погасших альнкитов, — так же тихо и печально ответил сармат. — Сейчас выйдем к главному щиту управления. Этот ход — только для нас, а вот дальше начнётся крысятник. Помни — моё оружие тут не поможет, я не могу стрелять на станции. Что-нибудь задену — все тут и останемся…

Фрисс стиснул зубы. Вот так так… "Аойген, уж не знаю, за что ты на меня обиделся — но хотя бы против крыс помоги нам, а? За мной не заржавеет…" — грустно подумал он. И ещё подумал, что зря не мотал на ус жреческие премудрости… сейчас бы умел правильно говорить с богами…

Тайный коридор закончился, они тихо миновали несколько перекрёстков — все двери были открыты и сломаны или забиты мелким щебнем, чтобы не закрылись обратно, на полу лежал песок с городских мостовых и даже хлопья ржавчины. Крысы тут похозяйничали, но даже Речник видел, что все трубы, плиты, светильники и тем более механизмы в стенах совершенно целы и даже работают, обеспечивая свет и ток воздуха. У могущественной местной стаи было великолепное логово, даже цитадель Стинка на заброшенном заводе не могла с ним сравниться…

— Щит, — коротко сказал Гедимин, войдя в широкую и светлую комнату. Станция потратила на освещение здесь куда больше энергии, чем на коридоры. Пол был в пыли, но не в песке — тут просто никто не ходил, и хорошо, если не все пять тысяч лет!

В песке и пыли Фрисс немного разбирался. А вот огромный и сложный пульт, полумесяцем протянувшийся вдоль стены со множеством тёмных экранов, был ему совершенно незнаком, чужд и непонятен. Поэтому подошёл он к пульту сбоку и неспешно, убрав руки на спину и с жадным любопытством наблюдая за действиями Гедимина. Тот тоже замер на секунду, но быстро опомнился, сдвинул в сторону отмеченную какими-то значками пластину под самым большим экраном, в прорезь под ней осторожно опустил погрызенный стержень с ирренцием внутри и задвинул пластину обратно. Тихий свист и щелчок отметили начало запуска… если не станции, то какой-то её части. Речник видел, как медленно посветлели боковые экраны, а потом и самый большой окрасился в цвет ЭМИА-лучей, и тёмные знаки проступили на нём. Гедимин судорожно вздохнул и медленно прочитал тлакантскую надпись:

— "Идис" рада пробуждению Исгельта Марци. Командир, ты что-то заспался… Это кто-то из них подготовил для встречи… только некому было прочесть… Фриссгейн! Мне нужна твоя помощь.

Обращение было таким неожиданным, что Речник удивлённо моргнул, но ответил с готовностью:

— Что сделать?

— Встань у двери — там узкий проход — и постарайся не пускать сюда крыс, пока хватит твоих сил. Если не хватит совсем — отступай, зови меня, не жди, пока сожрут… но удержи их, пока сможешь. Мне нужно время, чтобы спокойно разобраться с управлением и провести запуск, а не взрыв станции. Справишься?

— Гедимин, разбирайся, я тебя прикрою, — кивнул Речник и встал посреди коридора. Со стороны перекрёстка уже доносились вопли — "окка", "кьяа" и прочее — про убийц, воров и монстров. Ну вот и дожили — драная крыса-мутант-переросток называет Речника, воина Реки, монстром! Да кто бы пищал…

"Пусть их. Главное, чтобы Гедимина под руку не толкнули. А то верно — все тут останемся," — хмуро подумал Фриссгейн и поднял мечи…

Только одно порадовало Речника — в эту узкую дыру крысы не смогли притащить баллисту. Когда первые из них появились в конце коридора, Фрисс тут же метнул молнию — одна стрелка из облучённого металла сломалась о стену в двух шагах от него, и на этом крысиная стрельба закончилась. Верещание в сто глоток было таким оглушительным, что Речник отдельных воплей не разбирал — кажется, кто-то прогонял стрелков прочь и приказывал навалиться на чужака всей толпой, начиная с самых крупных. И они навалились, и даже молнии остановить их не смогли.

На третьей молнии Речник понял, что колдовать дальше опасно — настоящим магом он не был, обладал всего каплей Силы и всю её сегодня израсходовал. А дальше началась свалка, и Речник менее всего хотел сейчас упасть — поскользнувшись ли в кровавой луже, под весом ли крыс или от меткого укуса за сухожилия… Очень скоро ему порвали скафандр и даже прокусили броню из толстой кожи товега, острый обломок меча треснул ещё раз и превратился в тупой, новые крысы перескакивали через тела убитых или вставали на них, чтобы дотянуться до шеи Речника. Он рубил и колол, и оттаптывал конечности и хвосты, и отбрасывал мелких врагов прочь пинками, очень скоро потерял счёт убитым — и укусам, нанесённым ему самому.