Токацин - Зелёный рассвет

Прилетел не Силитнэн — один из речных магов прибыл на помощь из Эамкона. Илларгон отправил большую часть армии на уничтожение Марвена и его отрядов, Эамкон получил передышку, и Силитнэн сейчас был там — укреплял магическую защиту, но собирался завтра прилететь в Эул. Магу обрадовались, скорому возвращению Силитнэна — тоже: его магию Инальтеки изучили не так хорошо, как чары речных колдунов, и защиты, созданные им, держались под атаками куда дольше. И всё-таки была надежда, что он вернёт силу Ожерелью Богини…

— Хоть бы на Акен вернуть — Инальтеки бежали бы прочь до самой нижней границы! — вздыхал Марвен. Он не очень любил магию, но ценил — особенно такие сильные артефакты, как Ожерелье. И он помнил, как весело было гонять Инальтеков в прошлые годы, и видел, что творится в Энергине сейчас…

Ближе к обеду с разведки вернулся Канфен — под магическим прикрытием он и двое магов-помощников облетели Иллорну и стойбища Инальтеков, и трудно было понять, рады они увиденному или крайне встревожены.

— Иллорна кипит и бурлит, как котёл, и вся в магической дымке, дышит яростью… и страхом, — усмехался Канфен, когда Фрисс пробрался к нему сквозь толпу. — Инальтеки вчерашнего не ожидали. Илларгон, кажется, намерен был одним пинком выбить нас отсюда… и с чего он взял, что мы без Ожерелья ни на что не способны?!

Посты за Клыками и Риетоном сменялись каждый Акен, как и цепочки вестников — при появлении Инальтеков весь лагерь Реки поднялся бы им навстречу, а сейчас Речники отсыпались — им надо было быстро восстановить силы. Войксы-падальщики недовольно косились на постовых, но не приближались — их не интересовали живые, тем более — люди, им хватало мёртвых демонов.

После обеда за валом из обглоданных тел появился отряд лучников Идэвага, помаячил вдалеке сквозь серую дымку с ближайшего вулкана, посмотрел на вал и Войксов — и растаял в той же дымке. Несколько Инальтекских стрел упали за Клыками, одна оцарапала панцирь Двухвостки, остальные ничего не принесли — кроме послания от Илларгона.

— Идэвага предлагают нам уходить, пока мы живы, — Халан повертел послание в руках и бросил в костёр. — Что-то у них не ладится — Ашшарвег, наверное, злы за вчерашние потери, в новый бой идти не хотят. Не полезли бы в Сиррис, там сейчас немноголюдно…

Ближе к вечеру — а весь день нарастающая тревога, будто грозовые облака, сгущалась над лагерем — холодный туман протянулся над несожжёнными телами у скал, а когда он отступил, там уже не было ни тел, ни зазевавшихся Войксов. Нескольким падальщикам удалось покинуть туман вовремя, и они сердито шипели, бродя по округе. Наверное, не наелись…

"Если где-то Войксы видели еду, они месяц будут там ходить, пока не надоест," — рассказывали когда-то Фриссу на Островах. Ещё он помнил, что убийство такого демона — самая скверная примета, но трудно было не думать об убийстве, когда они тоскливо завывали на всю пещеру… Фрисс попытался уснуть, и ему это почти удалось. Инальтеки не пришли сегодня, они затевали что-то гораздо худшее, чем вчерашняя бешеная атака, и Марвен велел часовым сменяться каждый Акен до самого утра — и потом, если ничего не изменится. Они сменялись и уходили к шатрам, тут же проваливаясь в глубокий сон без сновидений. Битва могла начаться с закатом, или посреди ночи, или на рассвете…

Поздним вечером над затихшим лагерем метнулся чёрный крылатый силуэт. Часовые заметили его, заметил и Астирис — и зачем-то разбудил Фрисса.

— Хельский маг прилетел. Ты его ждал? — спросил Жрец Смерти, задумчиво глядя на Речника, пока тот пытался вспомнить, где находится и кто перед ним.

Силитнэн приземлился у шатров правителей, совсем не далеко, и Фрисс вовремя проснулся — когда он подошёл, маг заканчивал обмен приветствиями и начинал раздавать указания.

— Командиры отрядов могут оставаться на местах, но предводителей армий я прошу меня выслушать. Надо быстро решить, что мы будем делать с… Фриссгейн? Очень рад видеть тебя живым и не покалеченным. Канфен, Халан, Марвен, соберите союзников на совет, я буду буквально через мгновения…

Силитнэн посмотрел на Речника с немым вопросом, который не успел озвучить — Фрисс опустил взгляд и сдержал вздох.

— Силитнэн, я как не был великим магом, так и не стал им. Сколько ни смотрю на Ожерелье — только сожаление рождается во мне, и никаких намёков на чародейский дар. Видения будущего — они частенько лгут, даже сильнейшим магам!

— Хм-хм-хм, — Силитнэн пристально глядел на стальную рыбу. — Вот этот интересный амулет как раз был в видении, а я сомневался — раньше у тебя такого не видел. А впрочем… зря я, наверное, морочу этим голову тебе и правителям. То… существо, с которым мы столкнулись, подсовывает и путает видения так же легко, как мы дышим. Не думай об этом, готовься к бою… Очень скоро нам придётся защищать и Реку, и собственный разум!

Речник кивнул, попрощался и пожелал удачи — к шатру уже возвращались Канфен и Марвен, следом шли тхаккур и недовольный Жрец Смерти. Келнениси и Речники оцепили место совета, и Фриссгейну пришлось уходить. Спать он уже не хотел, а потому пошёл туда, где лежало Ожерелье Богини — посмотреть на красивейшие камни, пожалеть о бесполезности сильнейшего артефакта…

Язычки пламени то вздымались, то опадали над защитным кругом, и камни Ожерелья в их свете то вспыхивали золотом и синевой, то наливались холодной зеленью. Речник смотрел на переливы сияющего речного малахита, на грани прозрачных кристаллов кварца, на аквамарины, по которым зелень малахита как будто стекала, постепенно сменяясь водной прозрачностью… Магия жила в каждом камне, даже в том, который никто ещё не заколдовывал — магия самого мира Орин, а к этому артефакту ещё и прикоснулась Река-Праматерь… и всё-таки он иссяк, пересох, как родник в выжженной пустоши после Применения. Фриссу вспомнился давний рассказ Гедимина о реках, пробивающихся из-под оплавленного камня. Какая сила тогда пробудила их? Вот бы её сюда… Он вздохнул. Много мыслей, мало смысла.

Снаружи стемнело, багряное солнце подземелья спустилось в самые мрачные глубины, и только на стенах местами светились какие-то жуки, выползшие навстречу тьме. Вдали полыхал иногда затухающий вулкан Иррини — он был неспокоен последние дни, но по всей видимости извергаться не хотел. Этого света было достаточно Фриссу, чтобы видеть очертания лагеря и не спотыкаться на ровном месте — и он стоял у шатра, смотрел на вулкан и пытался подумать о чём-нибудь радующем. А потом почувствовал чей-то взгляд — бесстрастный, неживой и не слишком добрый. Скорее, изучающий. Никого не было в той стороне, только стена туннеля. Давно Речник не сталкивался с Глазами Стен… С чего бы им вылезти, если эти пещеры переполнены народом?!