Андрей Легостаев - Канун Армагеддона

— Знаешь, друг, — улыбнулся барон графу, — я действительно был нездоров. Твой приезд для меня — лучше всякого лекарства. И Бламура я рад видеть. Вот и посидим втроем, повспоминаем… Обсудим турнир.

— Это одна из причин, по которой я у тебя, — хитро посмотрел на барона Гловер. — Король хочет устроить большой праздник — как-никак у Рэдвэлла была первая битва под его предводительством. Он просит тебя выйти на турнирный поединок… Да, я знаю, барон, ты не любитель подобных потех, но это — особый случай. Не важно, победишь ты или нет…

— Не лукавь, Гловер. Поединок с тобой?

— Ну, из тогдашних пяти зачинщиков знаменитого турнира лишь я да Ковердейл еще в седле. Если хочешь, можешь сразиться с ним, — граф отвел глаза в сторону.

— Я буду сражаться с тобой, друг, — ответил Ансеис. — А ты не боишься вновь потерпеть поражение?

Граф Камулодунский хотел сказать в своем духе что-то залихватское, но передумал и произнес:

— Боюсь. Очень хочу победить тебя в честном турнирном поединке, но боюсь. Хотя понимаю, что проиграть тебе не зазорно.

— Тогда, может быть, мне действительно скрестить копья с сэром Ковердейлом?

— Нет, — твердо ответил граф. — Этот бой будет скорее символическим, ритуальным, все будут ждать настоящих поединков более молодых рыцарей, где мой старший сын сразится с графом Маридунским…

— Да ну? — поднял бровь барон.

— Да, это я настоял. И я хочу сразиться с тобой, бычья требуха, чтобы показать всем — не затупились копья и не заржавели мечи в наших руках, рано нам еще внуков нянчить и пузыри пускать! Я приложу все мастерство, чтобы выбить тебя из седла, друг!

— Я тоже.

— Другого ответа я и не ожидал, разрази меня гром! — Граф, не оборачиваясь, выразительным жестом показал слуге, что его кубок пуст.

— Дорогой граф, ты сказал, что это одна из причин твоего появления в моем замке, — напомнил хозяин.

— Да, — кивнул Гловер.

— Какая же вторая?

— Ну… Тебя хотел повидать, давно очень не видел. Замок твой хотел посмотреть, все только и говорят о нем, как о новом чуде. Да и рыцари эти восточные очень хотели до замка добраться…

— Граф, ты заикнулся о второй причине, — улыбнулся барон.

— Да, — словно вынув меч и глядя противнику прямо в глаза, выпрямился в кресле граф. — Барон, я хотел бы просить руки вашей дочери для своего старшего сына.

Ансеис чуть не поперхнулся элем. При всей своей проницательности такого поворота он не ожидал. Он вздохнул и встал. Распорядился слугам:

— Мое парадное облачение. И пригласите сюда баронессу, сообщите, что граф Камулодунский просит руки нашей дочери для своего сына.

— Баронета позвать, раз он в замке? — осведомился предусмотрительный старший слуга.

— Пока не надо, — решил барон. — А вот и Бламур! Присаживайся, старый друг, сегодня я изображаю затворника и никого не хочу видеть, кроме тех, кого хочу видеть!

Барон и сенешаль Рэдвэлла, расположенного в полудне пути от замка Ансеиса, крепко обнялись.

Слуги с одеждой в руках подошли к барону, и он, не стесняясь гостей, скинул халат. Как отметил граф, ему нечего было стесняться — несмотря на возраст, ни жиринки на теле Ансеиса не проглядывалось. Если бы граф знал, сколько барону лет на самом деле, то не удивился бы, списав все на магию и чародейство. Впрочем, никакой заслуги магии в том, что Ансеис находился в прекрасной физической форме, не было. Магией он не обладал вот уж больше дюжины лет.

— Барон, вы всегда решаете вопросы будущего собственных детей вместе с супругой? — граф вновь перевел разговор на волнующую тему, когда все трое устроились за столом и слуги наполнили кубки.

— Да, я обсуждаю с ней все проблемы, касающиеся наших наследников, — сказал барон тоном, от которого графу почему-то стало неловко. — У тебя ведь трое сыновей?

— Да, Ансеис. Но средний отдал себя служению господу, а младшему нет и тринадцати.

— Так и моей дочурке Аннауре всего восемь лет, — усмехнулся барон. — Граф, прежде чем перейти к обсуждению столь важного вопроса, хотел бы заверить, что буду искренне счастлив породниться со столь знатным родом. Это, во-первых…

— А во-вторых?

— Есть одна маленькая деталь…

— Какая? — хором спросили Гловер и Бламур, прекрасно зная, что на пустяках в таком важном вопросе Ансеис не стал бы заострять внимание.

— Мой старший сын Отлак унаследует имя, титул пэра и большую часть моих владений во Франции. Как вы, может быть, знаете, я провел там несколько лет, улаживая все дела…

— Заодно, поучаствовав в битве под предводительством молодого короля Генриха, — отметил Бламур.

— Я тоже слышал о твоих подвигах в битве под Монсегюром, — кивнул Гловер. — Но ты хотел что-то сказать о…

— Да, — кивнул барон и продолжил:

— Большую часть моих французских владений унаследует Отлак, остальные — второй сын. Этот же замок я завещаю своей дочери Аннауре, Гловер, и если твой младший сын…

Граф Камулодунский оборвал его, не дав договорить, встал и, без единого слова, заключил барона в объятия.

— Баронесса Ансеис, — провозгласив слуга, пропуская в покои барона хозяйку замка.

В комнате появилась женщина в строгом и безукоризненно сшитом платье василькового цвета, подчеркивающем удивительно сохранившуюся для ее лет фигуру. Бывшая первая красавица королевства, некогда утомленная отсутствием любви на фоне многочисленных и мимолетных любовных забав почти со всеми более-менее выдающимися рыцарями королевства, ничуть не поблекла за прошедшие годы, которые, конечно, не могли не оставить следа. Она по-прежнему была красива, но к красоте природной добавилась прелесть, которая свойственна только любящим и любимым женщинам, и, как с удивлением отметил граф, она была по-прежнему желанна — он и не подозревал, что кто-то еще может пробудить в нем подобные чувства.

— Ты звал меня, любимый? — спросила она.

По ее голосу и по тому, как она никого, кроме Ансеиса, казалось, не замечала, граф понял, что любой, возжелавший пробраться на супружеское ложе барона, встретит ледяное непонимание с ее стороны, не говоря уж о крепкой руке супруга — с другой.

— Да, дорогая, — Ансеис провел жену к столу и помог сесть в кресло. — Граф Камулодунский делает нам честь и просит руки нашей дочери для своего младшего сына.

— Мы счастливы породниться со столь славным родом, — приветливо улыбнулась Аннаура графу, почти слово в слово повторив ответ мужа.

Гловеру вновь стало стыдно за свою реплику насчет того, что барон решает столь важные дела вместе с супругой, он понял, что если б ответ на его предложение был отрицательным, баронесса об этом предложении просто не узнала бы.

— Мне сказали, что ты захворал, дорогой? Что случилось? — с интонациями, свойственными только горячо любящим женам, спросила Аннаура у Ансеиса.