Фриц Лейбер - Мечи против смерти

Во время пауз стука капель в водяных часах уже не было слышно. Но зато чуткий слух Фафхрда уловил скрежет, словно терся камень о камень. Его слушатели, похоже, этого не заметили, но Фафхрд понял, что это открывается каменная панель в алькове, все еще закрытом черными шторами.

Его рассказ как раз достиг апогея.

– Там, в этих забытых подвалах, – тоном ниже зазвучал его голос, – обитают живые скелеты древних ланкмарских воров. Давным-давно лежат они там, источая ненависть за то, что вы о них забыли. Украшенный драгоценностями череп принадлежал их брату Омфалу. Разве Кровас не говорил вам, что план его похищения был передан из туманного прошлого? Омфал должен был вернуться к своим братьям. Вместо этого Кровас осквернил его, выломав несколько драгоценных камней. Из-за этого оскорбления кости, которые когда-то были руками, приобрели сверхъестественную силу и умертвили его. Где сейчас череп, мне неизвестно. Но если он еще не возвращен на место, те, что внизу, явятся за ним этой же ночью. И тогда уж пощады не ждите.

И тут слова застряли у Фафхрда в горле. Его решающий довод, который по мысли Фафхрда должен был привести его к освобождению, так и остался невысказанным. Дело в том, что перед черной шторой алькова прямо в воздухе повис череп Омфала, сверкая своими самоцветными глазами, причем свет в них был явно не только отраженный. Воры проследили за взглядом Фафхрда, и тишину прорезал сип втягиваемого в легкие воздуха – это был вздох страха, страха столь всеобъемлющего и цепенящего, что паника стихла, так и не успев разразиться. Он был сродни страху, который они испытывали к своему магистру, только усиленный во много раз.

И затем из черепа раздался высокий жалобный голос:

– Не двигайтесь, о нынешние малодушные воры! Трепещите и молчите! С вами говорит ваш древний магистр. Смотрите на меня, перед вами Омфал!

Эффект получился поразительный. Большинство воров съежились, скрипя зубами и сжимая пальцы в кулаки, чтобы унять дрожь. Однако на лбу у Фафхрда от облегчения выступил пот: он узнал Мышелова. Жирное лицо Фиссифа выражало оторопь вперемешку со страхом.

– Прежде всего, – продолжал голос из черепа, – в назидание вам я задушу Северянина. Разрежьте ему путы и подведите ко мне. И поскорее, а не то я и мои братья убьем вас всех!

Дрожащими руками стражи Фафхрда перерезали веревки у него на руках и ногах. Он напряг свои могучие мышцы, чтобы побыстрее разогнать кровь по онемевшим членам. Стражи подняли его на ноги и толкнули в сторону черепа, так что Северянин чуть не упал.

Внезапно черная штора заколыхалась: за ней началась какая-то возня. Раздался пронзительный, почти звериный крик ярости. Соскользнув с черного бархата, череп Омфала покатился по комнате; воры с визгом отскакивали у него с пути, словно боялись, что он станет цапать их за лодыжки отравленными зубами. Из отверстия в самом низу черепа вылетела свеча и погасла. Штора сдвинулась к стене, и в комнату вкатились две сцепившиеся фигуры. На какой-то миг Фафхрду показалось, что он сходит с ума, когда он увидел столь неожиданное зрелище: схватку между старой ведьмой в черной юбке, подоткнутой так, что были видны крепкие ляжки, и рыжеволосой девицей с кинжалом в руке. Но тут капюшон и парик слетели у ведьмы с головы, и Фафхрд под слоем жира и золы узнал лицо Мышелова. Мимо Северянина пронесся Фиссиф, сжимая в руке кинжал. Но Фафхрд наконец пришел в себя и, схватив его за плечо, швырнул о стену, после чего выхватил меч из вялых пальцев ближайшего вора и пошатываясь ринулся вперед, преодолевая боль в онемевших мускулах.

Между тем Ивлис, обнаружив, что она находится среди воров, внезапно оставила попытки продырявить Мышелова. Фафхрд и Мышелов бросились к спасительному алькову, но их чуть не сбили с ног выскочившие из прохода телохранители Ивлис, подоспевшие хозяйке на помощь. Они первым делом налетели на Фафхрда с Мышеловом, поскольку те находились ближе остальных, и погнали их через всю комнату, попутно колотя воров своими короткими мечами.

Это вторжение еще сильнее озадачило воров, однако позволило им чуть-чуть опомниться от сверхъестественного страха. Слевьяс, уловив суть происходящего, велел кучке соратников преградить доступ в альков и принялся поднимать в них боевой дух, тузя плашмя своим мечом. Начался всеобщий хаос и столпотворение. Звенели и скрежетали мечи. Сверкали кинжалы. Головы гудели, обливаясь кровью. Многие пользовались факелами в качестве дубинок, те падали на пол, и уже поверженные бойцы вскрикивали от ожогов. В суматохе порой вор схватывался с вором, сидевшие за столом аристократы сформировали отряд самообороны. Слевьяс собрал небольшую штурмовую группу и бросил ее на Фафхрда. Мышелов поставил Слевьясу подножку, но тот, крутанувшсь на коленях, ткнул мечом в его черный плащ, чуть было не пронзив своего невысокого соперника. Фафхрд вполне удачно отбивался стулом, потом опрокинул на бок стол и разбил при этом водяные часы.

Постепенно Слевьясу удалось хоть как-то организовать своих приспешников. Он понимал, что в этой сумятице они теряют преимущество, поэтому собрал их вместе и разделил на две группы, одну из которых поставил в алькове, наконец-то окончательно лишившемся штор, а другую к двери. Фафхрд и Мышелов скрючились за перевернутым столом в противоположном углу комнаты, пользуясь его толстой столешницей как щитом. Мышелов несколько удивился, когда увидел, что рядом с ним сидит на корточках Ивлис.

– Я видела, как ты пытался убить Слевьяса, – угрюмо шепнула она. – В любом случае нам следует действовать заодно.

Рядом с Ивлис находился один из ее телохранителей. Два другие лежали мертвые или без сознания где-то среди дюжины распростертых воров и упавших факелов, своим жутковатым мерцанием освещавших снизу всю сцену. Раненые воры стонали и отползали в коридор; кое-кого туда оттаскивали их товарищи. Слевьяс крикнул, чтобы принесли еще факелов и сети.

– Придется прорываться, – шепнул Фафхрд сквозь стиснутые зубы, с помощью которых он затягивал повязку на глубокой ране, зиявшей на его руке. Внезапно он поднял голову и принюхался. Несмотря на всеобщее замешательство и слабый сладковатый аромат крови, он учуял запах, от которого его тело покрылось мурашками, – запах чуждый и вместе с тем знакомый; слабый, горячий, сухой и пыльный запах. На мгновение воры умолкли, и Фафхрду почудилось, что он слышит далекие шаги, стук костлявых ног.

И вдруг какой-то вор воскликнул:

– Магистр! Магистр! Череп движется! Он щелкает зубами!

Послышался топот расступившихся людей, затем проклятие Слевьяса. Выглянув из-за столешницы, Мышелов увидел, как Слевьяс пнул сверкающий самоцветами череп к середине комнаты.