Ярослав Бабкин - Ожившие пешки

Посреди двора лежал тяжёлый осадный щит с изображением золотого имперского грифона на синем фоне. Под него крест-накрест были подложены несколько алебард. Вокруг щита выстроились крепкие молодые люди.

Дидерик шёл через двор. Он выглядел спокойным и уверенным, но эти двадцать шагов были самым долгим и тяжёлым путешествием в его жизни. Под ногами загудели доски щита. Крепкие молодые люди ухватились за алебарды, как за рукоятки. Дерево скрипнуло, и двор рывком ушёл вниз. Дидерик остался один на один с пронзительно голубым небом…

— Зето о эгемонес! Viva il principe! Да здравствует повелитель!!

***

Напротив Сигибера расположился среднего роста худощавый человек в пепельно-серой сутане и квадратной шапочке. У него было узкое смуглое лицо и пронзительный взгляд. Чёрную бороду клинышком уже тронула седина.

Князь Удольский смотрел на него своим фирменным отсутствующим взглядом. Обычно хватало одной-двух минут, чтобы собеседник терялся и начинал говорить. Но в этом случае Сигибер знал, что взгляд не подействует. Поэтому вопреки привычке начал беседу сам.

— Вы что-то хотели мне сообщить, отец Барло?

— Всего лишь текущие новости, ваше высочество.

— Надеюсь, важные?

— Полагаю, вы сочтёте это заслуживающим некоторого внимания, мой князь.

Взгляд Сигибера приобрёл чуть менее отсутствующее выражение, чем обычно.

— Посол ездила в мясной ряд, — сообщил Барло.

— Уже?

— Она, похоже, весьма спешит. Что-то готовится, ваше высочество. Достаточно серьёзное.

Князь задумчиво втягивал и вытягивал губы.

— Не думаю, что Чёрное Братство расскажет нам подробности беседы, — наконец произнёс он.

— Я могу на них слегка надавить, — заметил отец Барло. — по своей линии. Они расскажут. Нам все всё всегда рассказывают…

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Сигибер, — разве можно что-то утаить от Имперской Ординатуры… Однако есть одна тонкость.

— Неужели? — поинтересовался Барло.

— Именно. Я не думаю, что в настоящее время так уж стоит на них давить…

— Разве существует нечто, способное остановить молот возмездия? — резко спросил Барло, — прежний монарх был чрезмерно мягкотел и под его рукой тёмные культы приобрели совершенно непристойные масштабы. Надеюсь, юный Лизандий не последует тем же путём?

— Но, отец Барло, согласитесь меня трудно назвать… мягкотелым.

— Что есть, то есть, ваше высочество.

— Однако пока братство нам нужно.

— Зачем?

— Кто-то должен выполнять грязную работу. А сейчас её как никогда много…

— Мне не слишком нравятся ваши методы, князь, — вздохнул ординатор.

— Тем не менее, вам вполне нравятся их плоды. Глядя на яблоки вы никогда не задумывались о навозе, отец Барло?

Тот нахмурился.

— Я очень надеюсь, что вы будете действовать исключительно в интересах Империи.

— Можете быть в этом уверены.

— И не забывайте. Стране нужно калёное железо. У неё слишком много язв.

— Когда всё закончится, у вас будет сколько угодно калёного железа… А пока не надо трогать Чёрное Братство. Пока, не надо…

— Хорошо. Тогда я с вашего разрешения, откланяюсь.

Барло поднялся, сухо кивнул и вышел.

Сигибер некоторое время смотрел в дверь, потом не оборачиваясь позвал.

— Вальрус!

Канцлер мгновенно зашёл через другой вход.

— Да, ваше высочество, — пробормотал он, с некоторым смущением моргая.

— Ты давно пришёл?

— Только что, ваше высочество, только что, — торопливо произнёс канцлер.

— И совершенно случайно услышал наш разговор с верховным ординатором?

— Что вы, ваше высочество, как можно!

— Так что ты о нём думаешь?

— Его превосходительство, излишне прямолинеен, если вас интересует моё мнение, ваше высочество.

— Он фанатик. Хуже того. Он умный фанатик. Но пока наши пути совпадают, всё будет в порядке…

Сигибер замолчал.

— … главное первым сообразить, что эти пути начали расходиться, — добавил он немного спустя, — кстати, ты всё уладил?

— Да, ваше высочество. Почти…

Сигибер впервые за весь разговор повернулся к канцлеру.

— Что-то случилось с нашими друзьями из мясных рядов? Возникли какие-то сложности?

— Чисто финансовые, ваше высочество, чисто финансовые.

— Сколько?

— Пятьдесят тысяч золотых.

— Цены растут… Мне изменяет память, или прошлый раз они просили намного меньше?

— Нет, ваше высочество, не изменяет. Но они сказали, что наследник трона, официально провозгласивший свои претензии, это совсем другое дело… и другие цены.

— Их можно понять. А в чём проблема?

— Но, ваше высочество! Пятьдесят тысяч!!

— Заплати…

— Ваше высочество… На эти деньги можно нанять три роты наёмников!

— Они тоже подорожали?

— Кхм… хорошо… но всё таки…

— Поверь, Вальрус, вложение в наёмников даст худший результат.

— Да, ваше высочество.

— Можешь идти.

Принц Лизандий задумчиво разглядывал лист пергамента.

— Вашему высочеству не обязательно это читать, — не выдержал ожидания канцлер, — достаточно лишь вашей подписи…

— Это те люди, что присягнули узурпатору? — наконец произнёс принц.

— Так точно, ваше высочество. Полный список.

— И я должен объявить их врагами императора и веры?

— Не совсем так, ваше высочество, поскольку вы пока ещё не коронованы, то придётся ограничиться признанием их врагами законности и спокойствия. Впрочем, их имущество будет подлежать конфискации в любом случае.

— А в чём тогда разница?

— Как враги законности и порядка они могут рассчитывать на казнь через обезглавливание, а в случае прощения на сохранение чести и титула, в то время как…

— Хм… — Лизандий ткнул пальцем в бумагу, — я их знаю.

— Э-э-э… ваше высочество с кем-то из них знакомы?

Канцлер испуганно моргнул и торопливо забормотал.

— В принципе мы, конечно, готовы пойти на определённые компромиссы…

— Я видел эти имена в списке тех, кто присылал мне поздравления с ожидаемой коронацией!!! — принц в ярости швырнул листы на стол.

— Ах, это… — канцлер выдохнул.

— Это свинство! — принц вскочил и заходил по комнате, — сначала они шлют поздравления и наилучшие пожелания, а потом спокойно присягают другому!!

Вальрус сочувственно развёл руками.

— Такова жизнь, ваше высочество. Мало кому можно доверять в наше время.

— Я этого так не оставлю! — Лизандий ударил кулаком по столу, — клянусь тенью моего отца, они за это ответят!

— Не стоит так горячиться, ваше высочество, — успокаивающе протянул канцлер, — уверен, этот опереточный мятеж долго не продлится.

Он пододвинул разгорячённому принцу чернильницу и перо. Тот бросил на них презрительный взгляд, но перо взял. Оно заскрипело по бумаге, следуя резким движениям руки и забрызгивая всё вокруг чернилами. Канцлер со вздохом промакивал листы и откладывал в сторону.